Под русским флагом - Отто Свердруп

С острова Наблюдений мы увидели их далеко на востоке в проливе, мы с Сигвардом спустились к лагерю и встретили их по прибытии. Все они были очень довольны и в отличном настроении. Они много прошли за день, но справились с этим довольно легко – ведь почти всю дорогу они ехали.

Этим вечером на острове Наблюдений было многолюдно: когда поставили палатки, получилась целая деревенька. Русская компания получила большого оленя на ужин, кроме того им выдали вкуснейшее пшеничное и ржаное печенье, печеночный паштет, сельдь ломтиками в маринаде и массу деликатесов. Им было сказано, что три дня они могут лежать, объедаться, и ни о чем не беспокоиться. Все они нуждались в отдыхе и пище, кроме того, несколько человек страдали от цинги. Удивительно, сколько эти ребята могут съесть, но нужно не забывать, что все они долгое время жили только на половинном рационе. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что их дневной рацион оставлял желать лучшего. Но они были дюжими, в самом расцвете сил, и, конечно, могли многое вынести.

В течение трех дней, что мы тут находились, нам очень повезло с погодой. Начали вылезать на лед тюлени, и Сигвард подстрелил одного жирного здоровяка, так что и собакам досталось немного свежей пищи в эти дни. У нас было много хорошей провизии в депо на всем протяжении обратного пути, и хотя мы брали кое-что оттуда, там оставалось еще много провианта на случай, если Вилькицкому придется воспользоваться им для транспортировки остальных членов экипажа.

Последствия спокойной и сытой жизни не замедлили сказаться на русских. Каждое утро мы видели, как по всему льду, наподобие ворон, сидели черные фигуры.[64] Но это не страшно, молодежь может вынести многое, главное тут – привычка.

На четвертый день мы отправились в путь. Погода и снег были отличными, а люди и собаки – в наилучшем состоянии. Но мы передвигались большей частью по ночам, поскольку тогда устанавливаются идеальные условия для марша – появляется наст. Ночь за ночью совершали мы длинные переходы. Ребят как будто подменили – просто удивительно, какую скорость они показали в этих условиях. Честно говоря, пешеходные способности русских превзошли все наши ожидания, особенно если учесть их тяжелую и неудобную обувь и весь багаж, который им приходилось тащить; кроме того, снег часто становился таким рыхлым, что они проваливались по колено.

До водораздела мы шли по знакомому пути, но затем взяли немного на восток, в долину реки, которая вела к южной ветви залива Миддендорфа. Это была привлекательная долина, пересеченная множеством долин, спускавшихся вниз к реке. Оленьи стада мы встречали повсюду, на свободных от снега грядах и камнях находили многочисленные следы гусиного помета с прошлого лета. Должно быть, в этой долине летом очень хорошо!

Русские начали устраивать привал каждые 2½ часа посреди пути. Мне эта манера не понравилась, но уж это как им угодно. В любом случае, они хорошо продвигались, 33–36 км в сутки; учитывая условия, на такую скорость грех жаловаться.

1 июня мы разбили лагерь у депо на острове Рыкачева. Мы решили, что Сигвард и Георг останутся тут и займутся охотой. Им оставили провиант на 30 дней. Конечно, условия для охоты во внутренней части залива гораздо лучше, чем в устье, но это слишком далеко от судна. В одной из наших поездок на остров мы с Сигвардом видели множество оленьих стад в северной части гавани, там, где в свое время стояла на якоре «Заря».

Капитан 2-го ранга Александров был неуклюж, как першерон, он даже не мог наклониться, и при этом шел целый день. Его скорость была невысока, но благодаря равномерному движению и он ежедневно совершал хорошие переходы. Он часто отставал, но нагонял всех, пока те отдыхали. В результате отдыха для него не получалось: когда он настигал остальных, нужно было снова отправляться в путь.

3 июня мы пришли кратким путем через косу в бухту, где раньше стояли на якоре. Над водоразделом мы увидели «Эклипс» на расстоянии примерно 14 км. Стояла ясная и тихая погода, но снег под ногами был ужасен. Теплые южные ветры растопили его, ночных заморозков в последние сутки не было. Те, кто шел без лыж, часто проваливались выше колен, это был самый утомительный переход. Но когда русские увидели судно, их лица просветлели. Теперь они, наконец, убедились, что конец их мучениям уже близок.

Когда они поняли, что и вправду увидели мачту нашего судна, то оживились, закричали «ура» и начали кидать в воздух шапки. Они громко переговаривались, перебивая друг друга, особенно их впечатлила большая марс-рея.

Когда мы остановились на привал у мыса Двенадцати километров, мы заметили вдалеке на льду палатку. Я послал Пауля проверить, кто там был. Спустя час он вернулся вместе со вторым машинистом Якобсеном. Тот рассказал, что направился на восток, чтобы помочь нам; все понимали, что условия пути оказались для нас очень тяжелыми.

После двухчасового привала мы продолжили свой путь на судно. Мы следовали вдоль прибрежной полыньи на запад, затем она пропала у нас из виду, и снова мы ее увидели только через километр пути. Когда наши собаки заметили судно, они пустились вперед полной рысью, их было не остановить. Таким образом, мы пришли на «Эклипс» на четверть часа раньше, чем русские.

Было семь часов утра, когда пришли русские. Я встретил их на трапе, или, правильнее сказать, на взвозе – и сказал им: «Добро пожаловать на „Эклипс“». Капитан 2-го ранга Александров выступил с речью в мою честь и поблагодарил за оказанную помощь во время пути. Подняли норвежский и русский флаги, гостям показали их каюты. На все койки положили новые матрасы, шерстяные одеяла, подушки и простыни, все свежее и новенькое. На каждой кровати их ждал новый костюм и полный комплект нижнего белья. Все это выглядело очень привлекательно, радость и восторг наших гостей были просто безмерны и проявлялись самым непосредственным образом. Машинисты запустили мотор, и во всех жилых помещениях включилось электрическое освещение. Линдстрем приготовил особенный завтрак. Старый продовольственный трюм выглядел очень празднично с нарядными накрытыми столами между 30 койками с ослепительно белыми простынями. В каюте команды было шесть свободных коек, их отдали русским. Капитану 2-го ранга Александрову показали большую каюту за кают-компанией, двух младших офицеров разместили в каютах на корме.

Глава 15

Русские дни на «Эклипсе»

У Линдстрема дел значительно прибавилось, поэтому ему дали двух русских в помощь: один мыл посуду, другой был на побегушках. У каждого русского офицера был свой денщик, который ему прислуживал.

Плита была настолько мала, что хлеб приходилось печь два раза в день. Кроме того, тщеславие подхлестывало Линдстрема еще и на массовую выпечку блинчиков. Блинчики должны были достаться всем, к тому же он считал, что одной штуки на каждого мало. Нет, он нацелился на 365 штук в день, по 4–5 штук каждому, и ему это удавалось. Вне всяких сомнений, он был самым выдающимся экспертом в области кулинарии; таких блинчиков, как у него, я не ел нигде, знаменитые американские оладьи не идут с изделиями Линдстрема ни в какое сравнение! Жаль, что я не знаю его рецепта, наверное, он уйдет с ним в могилу. Единственное, что мне известно – он использовал дрожжи и всегда ставил тесто с вечера. Эти удивительные произведения кулинарного искусства были не дешевы, на них уходило много масла и сиропа. В Америке чаще всего используют кленовый сироп, но он предпочитал «золотой» сироп, такой вкусный, что наши русские гости твердили, что это не сироп, а мед. Все дискуссии о сиропе постоянно заканчивались так: «Не может быть, что это сироп, а не мед». Русские полюбили блинчики так же, как и мы, хотя раньше они подобного никогда не едали.

Мы по-прежнему считали русских своими гостями на «Эклипсе», но они принимали участие во всех необходимых работах, как члены судовой команды. В первое воскресенье их пребывания на борту мы устроили настоящий праздничный обед: черепаший суп, отбивная из оленя, куропатки и клубника со сливками. Все было очень вкусно, наши гости были в восторге и назвали все это «царской трапезой».

Все санное снаряжение, а также палатки, одежду и обувь, использованные в санном путешествии, высушили, упаковали в мешки и убрали в ящик. Об оставшемся провианте тоже позаботились. Пеммикан вскипятили и в кипящем виде залили в жестяные коробки, затем их снова запаяли.