Святослав - Александр Королев

Странным кажется само направление движения Святослава «на Оку-реку и на Волгу». Как уже отмечалось, летопись вполне определенно помещает вятичей на Оке, где сел «с родом своим» легендарный Вятко. Что же касается Волги, то в ее верховьях летописец размещает кривичей, а у места впадения в нее Оки – мурому, черемисов и мордву{253}. По археологическим данным также выходит, что поселения вятичей не доходили до Волги. Зато на нижней Волге жили хазары. Отсюда А. А. Шахматов и Д. С. Лихачев сделали вывод, что Святослав и направился сразу на Волгу, против хазар. Что же касается вятичей, то диалог Святослава с ними появился позднее как вставка в первоначальный рассказ о войне с хазарами, в качестве мотивировки этого похода. Исследователи обратили внимание на то, что практически сразу Святослав нарушает приписываемое ему летописцами правило – предупреждать врагов о своем появлении заранее. Но если убрать из текста сообщение о вятичах, то все встанет на свое место: «„Хочу на вас идти“… Пошел Святослав на хазар. Услышав об этом, хазары вышли навстречу…» и т. д. «Весь поход Святослава получает большую целеустремленность: Святослав идет прямо к нижнему течению Волги, не поднимаясь безо всяких видимых к тому оснований и результатов к Оке» (Д. С. Лихачев){254}. Но куда же тогда делись вятичи? А. А. Шахматов считал, что в первоначальном летописном повествовании после похода на Волгу рассказывалось о встрече с вятичами, захвате Белой Вежи, ясах, касогах и возложении дани на тех же вятичей{255}. Не слишком ли запутанное объяснение? Кроме того, оно не проясняет главного: зачем для покорения вятичей, живших на Оке, понадобилось захватывать крепость хазар Саркел, которую русские называли Белой Вежей и которая располагалась на нижнем Дону? К чему тогда поход Святослава на нижнюю Волгу? Передвижения князя в представлении указанных исследователей приобретают совсем не «целеустремленный», а скорее хаотический характер. Кроме того, пункты назначения, к которым направляли его ученые XX века, разделяют такие огромные расстояния, что даже быстрому Святославу за столь короткий срок преодолеть их не было никакой возможности. Тем более что Шахматов и Лихачев, следуя за летописью, направляли к ним Святослава посуху – лесами и степями.

Для того чтобы разобраться в возникшей путанице и понять, что хотел нам сказать летописец, внимательнее присмотримся к имеющимся на сегодняшний день материалам о расселении вятичей. По данным археологических раскопок, вятичи действительно сформировались как отдельное образование на верхней Оке. Славяне появились здесь в VIII-IX веках. А в IX-X веках начинается продвижение вятичей в соседние регионы. Они проникают в более северные земли, небольшими группами оседают в бассейне реки Москвы, а в XI веке массово расселяются на западных землях Среднего Поочья. Движение вятичей вниз по Оке продолжается до устья Прони, они оседают в бассейне и этой реки. Одновременно с движением на север вятичи начинают заселять и донские земли. Здесь, в области верхнего и среднего Дона, уже жили славяне, представители так называемой «боршевской культуры» (археологи назвали культуру по одному из исследованных городищ в селе Боршево Воронежской области), о которых ничего не знает «Повесть временных лет». Определить племенную принадлежность носителей боршевской культуры сложно. Это были выходцы из разных праславянских племенных образований. Их поселения зачастую были основаны на старых скифских городищах. Вновь основанные городища были защищены системой валов и рвов, немалое их число располагалось на островах. Основу экономики боршевского населения составляло пашенное земледелие, но боршевцы занимались также скотоводством, охотой, рыбной ловлей и бортничеством. Начав переселяться в Подонье на рубеже IX-X веков, вятичи вскоре составили основное ядро местного славянского населения. На Дону славяне продержались до конца X века, а затем в значительной массе покинули свои поселения под давлением печенегов, переместившись в Рязанское Поочье{256}.

Выходит, часть вятичей во времена Святослава жила на Дону. Поэтому вполне естественно, что, отправившись в эти земли, князь столкнулся с хазарами и их форпостом на донских землях – Саркелом (Белой Вежей). В середине X века хазары были не в том положении, чтобы забираться за данью к вятичам, жившим на Оке. Другое дело – славяне, занимавшие Подонье. Но во времена, когда составлялись летописи, вятичей на Дону уже не было, однако они по-прежнему жили на Оке. Зная о войне с хазарами за вятичей, летописец и направил князя на Оку{257}. Впрочем, можно предположить и то, что, двигаясь со своими войсками на вятичей, Святослав действительно вначале достиг Верхней Оки, а затем, перебравшись на Дон, поплыл вниз, к тем вятичам, что еще платили дань хазарам, далее к Белой Веже, в земли ясов, вдоль побережья Азовского моря, к касогам. В целом сообщение о вятичах как о причине войны с хазарами вовсе не кажется неким инородным телом, вставленным в рассказ о походе Святослава на хазар. Напротив, лишним выглядит добавление «и на Волгу». Зачем оно появилось в тексте? Об этом еще пойдет разговор в одной из следующих глав. А пока вернемся в Подонье. Жаль, что слова летописца о столкновении Святослава с вятичами столь скупы. Мы не знаем названий их городищ, имен князей, короче, всего того, что составляет те детали, из которых складывается историческое повествование. Каким богатством теперь кажется летописный рассказ о мести Ольги древлянам! Ничего мы не можем прибавить к двум-трем летописным строчкам и о столкновении Святослава со славянами верхнего и среднего Дона. Назван лишь один город в этом регионе – Белая Вежа – да и тот хазарский. К нему и обратимся.

В середине 830-х годов к василевсу ромеев Феофилу прибыли представители хазар – послы кагана (царя, не обладавшего реальной властью) и бека (всесильного заместителя кагана), которые передали просьбу хазарских владык: в назначенном месте построить для них крепость. Феофил послал к ним спафарокандидата (чиновника невысокого ранга) Петрону, по прозванию Каматир, который вместе с сопровождавшими его людьми отплыл в направлении Херсона. Здесь посланцы императора пересели с хеландий на транспортные суда и, обогнув полуостров, прошли через Боспор Киммерийский (Керченский пролив) в Меотиду (Азовское море). Вскоре они достигли места впадения в море Танаиса (Дон) и продолжили свой путь вверх по этой реке. Спустя какое-то время ромеи увидели на высоком береговом мысе руины заброшенной крепости. Место было великолепное, ибо с высоты крутого склона на большое расстояние прекрасно просматривались и река, и ее окрестности. Обгоревшие стены с башенными выступами значительной толщины, облицованные тесаными блоками белого камня, могли послужить основой новой постройки или, на худой конец, дать для нее материал. Судя по всему, крепость погибла сравнительно недавно, но на вопрос о том, когда это произошло и кто ее сокрушил, добиться ответа от сопровождавших хазар Петрона и его люди так и не смогли. Те или действительно ничего не знали, или не хотели распространяться на эту тему. Удалось узнать лишь, что после случившейся катастрофы этот окраинный городок стоял какое-то время заброшенным и ни одна живая душа сюда не попадала. Но когда власти каганата решили построить в этих местах новую крепость и люди вошли в правобережные руины, их глазам открылась ужасная картина – двор крепости, ее жилища были завалены останками жителей, в основном женщин и детей (мужчины были убиты, обороняя стены); ворвавшиеся внутрь враги разграбили, а затем запалили внутрикрепостные постройки. В некоторых домах-полуземлянках убитые лежали целыми семьями, а по двору крепости и между постройками шныряло зверье, растаскивая кости непогребенных. Останки погибших кое-как засыпали камнями и землей там же, где их и обнаружили. Из приведенных рассказов византийские чиновники и архитекторы поняли только то, что строить им предстоит в другом месте{258}.

Наконец добрались до пункта назначения. Здесь Танаис образовывал небольшую излучину, на этом мысе и предстояло построить крепость. Возводить стены было не из чего, поскольку в прилегающей местности не имелось подходящего для строительства камня. Однако заказчики и не думали переносить стройку, им было важно обезопасить именно это место близ реки. Кроме того, на левом берегу Танаиса на расстоянии в один день пути не было более ни одного подходящего места, где можно было бы что-нибудь вообще построить. Для Саркела выбрали редкий незаливной, поднятый над поймой участок. Соорудив печи, строители наладили выпуск кирпича, готовя известь из мелких речных ракушек. Выпускаемый по их рецепту, но местными мастерами кирпич не мог не заинтересовать ромеев, он был значительно толще и меньше того, что использовался у них на родине. В Хазарии из этого строительного материала не имел права строить никто, кроме самого кагана. Предоставив местным изготовление кирпичей, которых могло понадобиться несколько миллионов, византийские архитекторы занялись планировкой крепости. Здесь-то уже все было сделано в соответствии со вкусами проектировщиков: «абсолютно правильные прямые утлы, точное соблюдение принятой ориентировки (углами по странам света) всех кирпичных строений, общие стройные и строгие пропорции прямоугольной крепости, выступающие пилоны ворот, умело „вписанных“ в расширенных для этого серединных башнях, свидетельствуют о том, что работа производилась квалифицированными архитекторами, хорошо знакомыми с античными и византийскими традициями»{259}. Собственно, этим участие византийских специалистов в строительстве и ограничилось. Получив проект, хазары реализовали его в своих традициях. Стены были построены без фундаментов, многочисленные рабочие, согнанные по повелению владык Хазарии, выкопали широкий и глубокий ров, превративший мыс и стоявшую на нем крепость в остров. Извлеченную при строительстве землю использовали для возведения вала. Общая площадь искусственного острова составила около десяти гектаров. На самом конце мыса выкопали второй, меньший ров, создав еще один островок площадью не более трех гектаров. На этом-то надежно защищенном островке и стояла крепость, названная Саркелом, что ромеи перевели как «Белый дом», а русы – «Белая Вежа»{260}.