Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

– У тебя их украли?! – прогрохотал голос над самым ухом Али-бабы. – Ах ты, растяпа несчастный! Я ему, а он…

– Да нет, не то, – отмахнулся обкусанной куриной ножкой Али-баба.

– Неужели потерял? – немного сбавил тон дух Сим-сим.

– Э, как можно потерять целый мешок денег?

– Запросто! Хотя ты прав – это глупо.

Али-баба продолжал вяло жевать, уставясь в пол невидящим взглядом.

– Значит, жена все истратила? Ах да, у тебя ведь нет жены.

– Это так, – с сожалением развел руками Али-баба.

– Так что же произошло?

– А разве это так важно?

– Очень! Ты не представляешь насколько! Я много сотен лет сижу взаперти, и мне совершенно нечем себя развлечь. И вдруг появляешься ты и рассказываешь об исчезновении целого мешка золота!

– Но у вас ведь здесь столько разбойников!

– Я с ними принципиально не общаюсь! Они только и знают, что жрать, спать и ругаться неприличными словами. Не поверишь, ни одного культурного человека! – печально заметил дух Сим-сим и, помолчав, добавил: – Но ты – другое дело. Ты мне сразу понравился. Нет, это ж надо, ха-ха! Одна монетка, три монетки.

– Не вижу ничего смешного, – насупился Али-баба. – Мне чужого не надо. И лишнего тоже.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, лопуховатый ты мой! В общем, давай рассказывай, что у тебя приключилось, а то у меня уже свербит в… везде, в общем.

– Хорошо, – согласился Али-баба, присаживаясь на подушки, наваленные у его ног. – Только…

Он обернулся назад, на распахнутый в ночь арочный вход в пещеру.

– Не беспокойся. Разбойники отбыли совсем недавно и вернутся нескоро. Ну же, давай! – нетерпеливо подбодрил дух Али-бабу. – Не томи! Тьфу ты, нахватался же словьёв от новенького!

– Ты о чем?

– Да так, неважно, – не стал вдаваться в подробности дух Сим-сим.

– Тогда слушай. Есть у меня брат, зовут его Касым…

– Хорошо.

– Не перебивай, пожалуйста!

– Ладно, молчу, молчу.

– Итак, у меня есть брат Касым. Жадный, не приведи Аллах. Не знаю, когда с ним приключился этот грех – раньше, в детстве он таким не был, но сейчас – просто сущий кошмар. Он целыми днями только и делает, что изводит нас с матерью своими придирками.

– Постой, а у него есть жена?

– Сам шайтан в человеческом обличье, гнусная гиена, ленивый ишак, пучеглазый, вечно беременный кролик! – разошелся Али-баба от обуявших его чувств.

– Вижу, любишь ты ее.

– Касым в ней души не чает, а мне она как кость поперек горла! – вспыхнул Али-баба, заливаясь краской.

– Ладно, суду все понятно. Значит, жена твоего брата – сущая стерва, промывает ему мозги, а Касым не дает житья тебе, так?

– Именно так, о дух Сим-сим. Но мало мне горя, так Касым пронюхал о деньгах, которыми ты милостиво одарил меня, и…

– Решил, что ему они нужнее. А потом он умом жены понял, что это капля в море, и решил, образно выражаясь, твоими руками вычерпать его и устроить для себя одного водохранилище в своем дворе.

– Ты словно в воду глядишь, о могучий умом дух! – восхитился Али-баба. – Все именно так и было. Ты будто сам присутствовал при этом! Но ему нужен всего лишь еще один мешок.

– Да-да, конечно. А где один, там и еще, и еще.

– Ты так думаешь?

– Я не думаю – я знаю! Порода людей, вроде Касыма и его дорогой женушки, мне хорошо знакома.

– И что же мне делать, о дух Сим-сим? – воскликнул Али-баба, окончательно впав в уныние. – Посоветуй, как мне быть. Нет от него никакого житья!

– Советовать, друг Али-баба, не в моих правилах – потом еще виноват останешься. Кстати! Ты не говорил Касыму обо мне и пещере?

– Как можно! – задохнулся от подобного предположения Али-баба. – Да чтобы я, кому!

– Верю! Ты честный человек, Али-баба, слишком честный, на мой взгляд. Из чего я могу заключить, что ты либо святой великомученик, либо отъявленный дурак.

– Почему ты так говоришь? – обиженно насупился Али-баба.

– А кто же еще так будет издеваться над самим собой? – развеселился дух. – Нет, ты забавен, Али-баба! Подумать только, столько времени терпеть издевательства собственного брата.

– А что я мог сделать, когда мы с матерью живем в его доме и еле-еле сводим концы с концами?

– Переехать в другой дом, разумеется! Неужели это так сложно?

Дух Сим-сим непонятно чем грохнул в сердцах по серебряному блюду, лежащему на одном из сундуков. Блюдо подскочило, упало на пол и, громыхая, покатилось по полу.

– Без денег? – уточнил Али-баба, пристально наблюдая за блюдом. Дух ему уже не казался таким уж безобидным.

– Но у тебя был целый мешок золота!

– Был, – вновь сник Али-баба, вынужденный признать правоту духа пещеры. – Ты прав, я круглый, как полная луна, дурак.

– Вот за что я тебя люблю, Али-баба, – расхохотался дух. – Ладно, добрый ты человек, подсоблю тебе еще раз, но вновь сваляешь дурака – лучше не появляйся мне на глаза!

– Да я вообще больше здесь не появлюсь! – клятвенно заверил его Али-баба, вскакивая на ноги.

– Ты сейчас пошутил или всерьез?

– Э-э… я не понимаю тебя, о дух.

– Он не понимает! А еще друг называется, – опечалился дух Сим-сим. – Возьму у тебя мешок золота и больше не приду. И правда, кому нужен какой-то там дух, томящийся скукой в захолустной пещере, полной всякого хлама, от которого давно пора избавиться. Вот возьму сейчас, выкину все на улицу, закрою дверь, поменяю шифр замка и…

– Хватит, прошу тебя! – зажал уши Али-баба.

– Что такое? – опомнился дух.

– Ты же сам просил, чтобы тебя не беспокоили.

– Ну, просил! Мало ли что я просил. Может, у меня маразм старческий – меня пожалеть надо.

– И… как же тебя жалеть? – спросил Али-баба. Ему от всей души было жаль несчастного духа пещеры.

– Не знаю как! Сам придумай.

Али-баба потер пальцами лоб, прошелся вдоль стен пещеры и опять вернулся к выходу.

– Ну? – нетерпеливо поторопил голос.

– Ничего в голову не приходит, – пожаловался Али-баба. – Знаешь, я сегодня почти не спал, и у меня голова гудит, словно чугунный казан, который нечаянно уронили. Сначала Касым скандалил и упер полмешка золота, затем пел под окнами полночи, а потом еще устроил пожар. Так что, извини, дух Сим-сим, сегодня ничего не выйдет.

– Ладно, потом придумаешь, мне не к спеху. А что ты там говорил про Касыма? Пел полночи?

– Именно, шайтан бы его побрал вместе с его завываниями! – вновь разозлился Али-баба, сжав кулаки.

– Я люблю песни. Только мне никто их не поет… Знаешь, что! – заговорщицки зашептал голос в самое ухо Али-бабе, отчего тот