Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис

— У него и так полно забот, — вступилась за Кэри Люси Амхерст.

— Я могу привести три или четыре довода в пользу того, что нам необходимо арендовать помещение. Если мы не сделаем лабораторию, мы потеряем клиентов, неужели он этого не понимает? Мне и так постоянно приходится повторять тесты, а отсрочка никому не понравится. Кэри слишком стар, чтобы справляться со всем, это очевидно.

Присутствующие отнеслись к его словам по-разному: от откровенного неприятия (Люси), до беспокойства (Айвонн Флойд).

— Ему ведь шестьдесят? — тревожно спросила Айвон.

Она была примерно моей ровесницей и, наверное, считала, что шестьдесят лет — это возраст дряхлого старика, но мой отец в пятьдесят шесть был всего лишь четыре года как на пенсии, и я хорошо знал, что он еще неплохо соображает. Возможно причиной нерешительности Кэри был не только возраст, но и психическая усталость от серьезных утрат. Многие люди, с которыми мне приходилось сталкиваться, заболевали после перенесенного стресса.

У тридцатилетней Айвонн Флойд было на руке обручальное кольцо. И ее женственность подчеркивала роскошная копна почти черных волос. На шее и на висках вились кудряшки. Даже в этот ранний час, несмотря на столь чрезвычайные обстоятельства, заставившие сюда приехать, ее глаза были аккуратно подведены, а губы накрашены. Когда она закидывала ногу на ногу, из-под юбки выглядывал край отделанного кружевом нижнего белья.

Оливер Квинси не отводил глаз от ее ножек, то ли из вожделения, то ли просто от рассеянности. Из всех присутствующих он спокойнее всего воспринял происшедшее. Хотя казалось, что, как ветеринар, специализирующийся на лошадях, он должен был одним из первых разделить беспокойство Кена, а на самом деле был единственным, кто не падал духом.

— Назовите четырех любимых животных женщины, — пошутил он.

— Перестань, Оливер, — одернула его Люси. — Не до этого.

— Так забавно! — настаивал он. — Это всех нас подбодрит.

Он был невысокого роста, темноволосый, полноватый человек средних лет — этакий пончик, от которого в большей степени, чем от других присутствующих, исходила положительная энергия. Он привносил в общение особые тепло и уют, что, конечно, располагало к нему клиентов.

— Любимые животные женщины, — сказал он с расстановкой, — это норка — в шкафу, ягуар — в гараже, тигр — в постели и осел, который за все это платит.

«Превосходно», — подумал я, но никто не засмеялся.

— Я это уже слышала неделю назад, — вздохнула Люси.

А Белинда строго его одернула:

— Как ты можешь шутить, когда совсем рядом лежит труп какого-то несчастного.

— Этот несчастный, возможно, попал в им же подстроенную ловушку.

Я понял, что Белинда и Оливер не ладили, и решил, что это из-за обычной ревности Белинды к любому, кто отнимал время Кена.

Айвонн взволнованно сказала:

— Что же будет, если вся фирма развалится? Все посмотрели на нее и тут же отвели глаза, так, будто она высказала вслух то, что волновало всех.

На мгновение в комнате воцарилось молчание затем Люси заявила твердо:

— У нас есть вагончик. Купим новое оборудование. Здание застраховано, все мы живы. Кроме того, клиника уцелела. Кэри сам говорил об этом. Фирма и не собирается разваливаться.

— Если так, я согласен, — непринужденно кивнул Оливер.

— Ты о чем? — спросила Люси.

— Я согласен возглавить «Квинси и партнеров». Я здесь старше всех. Никто из нас не хочет потерять работу. Мы знаем всех наших клиентов. И если Кэри свалит, мы будем продолжать работать без него, со мной в качестве старшего партнера.

— Он не собирается сваливать, — огорченно заметила Люси.

Остроумный Джей Жарден парировал:

— В таком случае мы можем сами его свалить. Скажем, что он стар и потерял наше доверие. Кстати, неплохая идея.

— Подлая идея, — сказал Кен. — Кэри создал эту практику. Это его дело.

— Но это нормально, — возразил Оливер. — Молодой пастух всегда избавляется от старого быка.

— Старик на это не пойдет, — уверенно возразил Скотт, — вот увидите.

— Вы хороший ассистент, — сказал ему Оливер, — но вам придется выбирать — оставаться или уходить.

— Мы все останемся. И останемся с Кэри, — заявил Скотт.

Оливер перевел свой бесстрастный взгляд со Скотта на Кена.

— «Квинси и партнеры», — сказал он, — не сможет работать с ненадежным хирургом. Так что прости и все такое.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Люси раздраженно спросила:

— Это что, очередная шутка?

Оливер мог вызывающе рассмеяться и сказать им, что в гробу их всех видел, но он этого не сделал.

— Кто владелец клиники? — спросил я. Головы присутствующих дружно повернулись в мою сторону. Все были удивлены, что я оказался таким разговорчивым.

— Кто был владельцем сгоревшего здания? — повторил я. — Кто получит страховку?

— Банк, — растерянно ответила Люси. — В основном.

— Банк, — подтвердил Кен. — Мы брали кредит, когда строили оба здания. У них остаются наши закладные. И каждый из нас ежемесячно отчисляет часть зарплаты в их погашение.

— Организатором всего этого много лет назад был Кэри, — сказала Люси. — Из всех нас я одна работала тогда с ним. Когда мы только начали сотрудничать, он держал практику у себя на дому. Потом его жена умерла, и он решил переехать… А почему вы спрашиваете?

— Я просто хотел узнать, не был ли кто-нибудь заинтересован в том, чтобы клиника сгорела.

Они задумались. Было ясно, что их волновала в основном забота о больных животных, а вовсе не Финансовая сторона дела. Грубо говоря, даже Оливер Квинси не мог спланировать свое повышение ради денег.

Люси заговорила первой.

— Нам придется расспросить Кэри, — с облегчением сказала она. — Он все еще наш руководитель.

Тем не менее зерна сомнения были посеяны. Закат карьеры Кэри казался неизбежным Квинси и Жардену, вероятным — Айвонн Флойд, невозможным — Люси Амхерст и подлым — Кену. Но слова произнесены, их не возьмешь обратно. Они могут стать губительными для их партнерства, разрушить его изнутри.

Кена ждала мрачная перспектива. Теперь я понимал, чего он боялся все это время. Он не мог постоянно рассчитывать на поддержку Кэри, а другие его непременно предадут. После такого постыдного изгнания, которое ему угрожало, ни одно более-менее уважаемое заведение не возьмет его на работу.

Мне вспомнилась шутка, ходившая в министерстве: непригодность человека к дипломатической службе определялась как «получивший отказ в Лаосе». Каждая страна имеет право отказываться от дипломата, которого в нее направляют. Никто не поехал бы в Лаос добровольно, ибо это было все равно что похоронить свою карьеру. Лаосу приходилось брать то, что давали. Получить же распределение в Лаос и оказаться отвергнутым означало полный крах и потерю дипломатического лица. Перспективы в работе, соответственно, нулевые.

В комнате воцарилась тишина. В то время, как пятеро партнеров сидели, задумавшись о своем будущем, на пороге появился Кэри собственной персоной.

— А, вы все здесь… — сказал он, не обращая внимания на атмосферу, царившую в комнате. — Полиция приглашает всех в вагончик. У них там что-то вроде черезвычайного совета. Я, конечно, пытался им втолковать, что это помещение необходимо нам для приема посетителей, но они меня не послушали.

Его голос был голосом бесконечно уставшего человека. Потерянный, безразличный взгляд… «Интересно, — подумал я, — как бы он повел себя, если бы узнал, о чем тут говорили его коллеги: ушел бы в себя или открыто скорбел над собственным поражением? Трудно представить».

Во главе с Кэри его партнеры и средний медицинский персонал побрели через асфальтированную площадку к вагончику.

Кен шел последним. Я пристроился рядом и заставил его замедлить шаг.

— Полиция может не пустить меня со всеми, — сказал я. — Если что, я вернусь в кабинет и подожду тебя там. Дело принимает серьезный оборот. Ты должен, не откладывая, рассказать мне все до мельчайших подробностей.

— Все с самого начала было достаточно серьезно, — возразил он.

— В таком случае, сейчас развязка приближается.

Он сглотнул, и острый кадык совершил путешествие вверх-вниз по его длинной шее.

— Ладно, — согласился он.

Белинда оглянулась, подождала, пока мы не поравнялись с ней, и демонстративно сунула свою Руку в ладонь Кена. Нужно отдать ей должное, она все еще безгранично ему доверяла и была уверена, что им предстоит идти по жизни вместе, вот так, Рука об руку.

Мы вошли в вагончик, где сидел констебль и записывал фамилию каждого, предлагая после этого присесть на один из стульев, стоявших вдоль стен. Я назвал свою фамилию, сел, как и все остальные, и решил постараться как можно дольше не высовываться.

Старший детектив — мужчина средних лет, говоривший с местным акцентом и производивший впечатление здравомыслящего и надежного человека, изъявил желание узнать, кто в четверг, перед пожаром, последним ушел из клиники.