Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин

кто-нибудь посещал их в ссылке. Они всегда были с гостями почтительны, вежливы и гостеприимны. Им было трудно жить в Тобольске без вольных просторов и без устоявшегося круга друзей. Их приезду они придавали большое значение, потому что это придавало им силы стойко переносить все тяготы и лишения в Сибири. Романовым приятно было сознавать, что еще не все отвернулись от них. Это было для них, как глотком свежего воздуха. Много интересного и важного они узнавали из рассказов людей, приезжавших в Тобольск.

Очень радовались они приезду в Тобольск и Маргариты Хитрово. Это храбрая девушка доставила им много приятных минут. Кажется, что это был единственный человек в России, который искренно и отважно бросился бороться за жизнь и свободу Романовых.

Пережив осень, царская семья встретила последнее в своей жизни рождество. Он прошел по обыкновению торжественно и шумно. Арестанты поздравили друг друга с великим праздником. Государыня подарила своим близким людям несколько вязанных шерстяных фуфаек. В рождество гнетущие мысли и думы, возникшие под влиянием жизненных неурядиц, на короткое время рассеялись. В этот день они забыли о бедах и обидах.

В праздничный день Романовы посетили церковь. От скучившихся внутри солдат стояла духота, постоянно хлопали двери. Одни заходили греться, другие молиться. На улице солдаты, сбившись кучками, перебрасывались словами.

Когда служба закончилась, и раскрасневшиеся от церковного благолепия Романовы ушли в губернаторский дом, к Кобылинскому подошел Панкратов и, глядя в упор, спросил:

— Вы знаете, что сейчас натворил священник?

— Что? — Евгений Степанович вопросительно поглядел на Панкратова.

Комиссар коротко поведал ему о том, что на богослужении отец Васильев перечислил все прежние имена и титулы царской семьи, и что это привело в ярость солдат. Кобылинский, не дослушав до конца Панкратова, кинулся в церковь, где разозленные солдаты уже едва не учинили над священником самосуд, и насилу оттащил их от отца Васильева. Евгений Степанович как мог, успокоил солдат и пообещал, что передаст это дело в следственную комиссию, но солдаты не успокоились и продолжили накалять обстановку.

— Значит, в губернаторском доме их величают по титулам? Если Романовы хотят молиться, то пусть молятся под нашим наблюдением!

Солдаты посадили священника в карцер и предупредили архиепископа Гермогена, что если провокации не прекратятся, то это для священников закончится плохо. Романов, узнав об этом, пришел в негодование. Но после того, как этот случай немного позабылся, солдаты отца Васильева освободили, и архиепископ отправил его в отдаленный монастырь.

Зимой у Романовых настали трудные времена. Без церкви царская семья стала меньше ощущать радость в своих измученных душах, их нравственные мучения углубились. Романовы, обреченные на постоянные тревоги, начали испытывать боль, потому что только уединение в храме и молитвы могли приносить им облегчение и только там они могли умиротворить свои души и сердца. Однако Кобылинскому все же удалось с трудом убедить солдат, чтобы они разрешили царской семье посещать церковь хотя бы в двунадесятые праздники. С его же подачи архиепископ Гермоген назначил в Благовещенскую церковь вместо отца Васильева отца Хвалынова.

Но на этом злоключения священнослужителей не закончились. Однажды на одной из домашних служб отец Хвалынов упомянул святую царицу Александру. Присутствующий на богослужении солдат Рыбаков бурно возмутился. Кобылинский увел его к себе, показал ему церковный календарь и объяснил, что упоминалась не Александра Федоровна, а святая Александра. Солдат Рыбаков все понял и успокоился.

Матвей Васильев как будто воочию увидел, что одна тысяча девятьсот семнадцатый год для царской семьи прошел безрадостно. У них наступили суровые времена. Время потянулось серо и однообразно. Один день сменял другой, но каждый день стал похожим друг на друга. Ничего хорошего не сулил и новый год. У Романовых наступила тоскливая и тяжелая жизнь. Они постоянно испытывали чувство унижение. Их угнетала невозможность жить, так как им хотелось бы, и без конца одолевала тоска и душевное одиночество. Тюремные ощущения в Тобольске для царской семьи оказались сильнее, чем в Царском Селе. Они жили, сжавшись, и ждали, когда все благополучно закончится. Но, оказавшись в тяжелой атмосфере, царская семья стала только ближе друг к другу. Так никто не любил своего ближнего, как они. Из-за этого они не смогут расстаться друг с другом. И даже смерть не сможет их разлучить.

Молодой человек мог с большой уверенностью сказать, что точно такой же семьи в России в то время не существовало. Она была единственной и неповторимой. Матвей прикрыл увлажнившиеся глаза, чтобы никто не смог заметить его увлажнившиеся глаза.

После праздника Романов ежедневно ждал вестей из Петрограда, но никаких хороших известий не поступало. Особенно Ники ждал открытия Учредительного собрания, которое должно было решить вопрос власти в России.

— Когда начнет свою работу Учредительное собрание, — не раз спрашивал Романов.

— Скоро, уже недолго ждать, — обнадеживал комиссар.

Но в январе одна тысяча девятьсот восемнадцатого года едва начавшееся Учредительное собрание разогнали большевики.

— Боюсь, что оно уже никогда не состоится, — в другой раз ответил Панкратов.

Это сообщение удручило Ники, его глаза выразили печаль и досаду. С этого дня царская семья стала терять веру в свое освобождение. Ноябрьский переворот и разгон Учредительного собрания усилили тревогу у Романовых за свою судьбу. Государь начал часто задумывался над тем, что когда-то было в его жизни. В тюремном затворничестве Ники часто размышлял о своей судьбе и над своим будущим. Но, размышляя над будущей жизнью, он и представить не мог, какой она будет.

Скоро зима усилилась. После рождества ударили сильные крещенские морозы. Большую часть свободного времени царская семья стала проводить в особняке. На улицу Романовы лишний раз не показывались. Они ненадолго выходили на прогулки и мороз, заигрывая с ними, румянил щеки, щипал за нос и уши.

В феврале народный комиссар государственных имуществ Карелин прислал в Тобольск телеграмму с извещением, что у народа больше нет денег на содержание царской семьи. Новая власть взяла на себя только расходы за предоставление солдатского пайка, за квартиру, за отопление и свет. В то же время советское правительство разрешило царской семье ежемесячно расходовать из личных средств по шестьсот рублей на человека или четыре тысячи двести рублей на всю семью.

Романовы располагали денежными средствами на счетах в иностранных банках, но воспользоваться ими из-за продолжающейся войны они не могли. Поэтому из-за тяжелого финансового положения они вынуждены были уволить часть своей прислуги, потому что содержать их стало не на что. Узнав, что Романовы начали испытывать трудности в денежных средствах друзья и хорошие знакомые как могли, помогали им. Хорошую финансовую помощь, оказал царской семье, бывший могилевский вице-губернатор Владимир Николаевич