Последняя песнь Акелы-2 - Сергей Бузинин

— Что вы, что вы, господа! Конечно же, нет! — еще более смущенно промямлил полковник. — Я хочу вам сообщить, что вы свободны, господа!

— Это ж какая вожжа под хвост господину генералу попала, что он нас отпустить решился? — хмыкнул Бёрнхем, собирая немудрёный скарб.

— Час назад из Кейптауна пришла телеграмма от главнокомандующего. Сэр Робертс распорядился освободить вас, мистер Бёрнхем, из-под стражи и направить в главную резиденцию. Так же, он изъявил желание, чтобы лейтенанта Дальмонта, кстати, поздравляю вас, сэр, с присвоением лейтенантского звания, этапировали в распоряжение тамошнего трибунала.

Генри, обрадовавшийся было известию о повышении, огорченно вздохнул, но спрашивать ни о чем не стал и, закинув руки за голову, вновь повалился на койку.

— Э-э-э, простите, господин полковник, а почему это меня на свободу, а Генри под трибунал? — нахмурился Бёрнхем. — Бедокурили или подвиги, кому как больше понравится, мы вместе совершали, а на свободу почему-то я один?

— Видите ли, сэр, — поморщился Хэмильтон. — Вы полученный от сэра Робертса приказ выполнили, а лейтенант Дальмонт выполнить недвусмысленное распоряжение начальства в боевой обстановке отказался… Я прекрасно знаю, чем был вызван отказ сэра Генри, — вдруг быстро затараторил он, глядя на перекошенную от возмущения физиономию Бёрнхема. — Но Полевой Устав придуман не мной и если следовать букве закона, то лейтенант, несомненно, виноват… Однако, я уверен, что полевой суд, под руководством сэра Робертса во всем разберется и справедливость восторжествует! Так что, господин лейтенант, собирайтесь. В путь вы отправитесь вместе с мистером Бёрнхемом.

— Коли так, то ладно, — неохотно буркнул Фрэнк. — Хотелось бы только перед отъездом взглянуть в глаза сэру Уайту. Вот его корёжит поди…

— Это невозможно, сэр, — преувеличенно тяжко вздохнул полковник. — Два дня тому назад сэр Уайт героически погиб на боевом посту. Убит осколком бурского снаряда, влетевшим в его кабинет…

— Бог шельму метит, — злорадно хмыкнул Бёрнхем. — Знал бы, кто именно стрелял, выкатил бы тому буру добрую бочку рома или что они там пьют?

— Судя по тому, что я видел на месте происшествия, тот артиллерист и так был пьян сверх меры, — ехидно усмехнулся Хэмильтон. — Влепить снаряд в стену дома по такой траектории, это надо уметь, скажу я вам. Причем не один, а два зараз…

— Не понял? — удивленно обронил Фрэнк. — Два зараз — это как?

— Отверстие в стене одно, — пожал плечами полковник. — А осколки вокруг — от двух различных снарядов, да еще и разных калибров. Причем в кабинет генерала залетел только один осколок, тот самый, что его убил. Воистину, шальной… Хотя, может, осколков было и больше. Лично я склоняюсь к мысли, что их выбросила прислуга. Покойный подобрал себе крайне не аккуратный персонал. Только представьте: осколки на улицу выбросили, в комнате и под окном натоптали… Да! Хотел бы заметить, что после ваших подвигов вы неимоверно популярны среди местных жителей, ибо прислуга, натоптавшая вокруг места происшествия, подражая вашим людям, носила ботинки американского образца.

— Простите мою любознательность, сэр, — напряженно выдохнул Бёрнхем, — а какую должность в штабе вы занимаете? Если не секрет.

— Не секрет, — улыбнулся Хэмильтон. — Я первый заместитель командира Второй Горной бригады полковника сэра Кордауэла, который после трагической гибели сэра Уайта занял место командующего гарнизоном как старший по званию… Но думаю этот вопрос вам не очень не интересен, как скучны и досужие разговоры о героической гибели генерала Уайта.

— Вы правы, — понимающе кивнул Фрэнк. — Не будем злословить о покойном. Воздадим положенные ему почести и скромно удалимся. Идемте, Генри, нас ждут великие дела. И не надейтесь, что во время этапа, вы будете вести вольготную жизнь заключенного. Пахать будем наравне…

Точки рандеву, указанной Тероном, они достигли уже к обеду. Глядя на ряд приземистых строений, таких же крепких и основательных, как и их хозяева, Арсенин понял, почему Даниэль использовал это место в роли своей базы: приземистый дом и хозяйственные постройки из толстого камня в любой момент легко превращались в крепость.

Сейчас же ферма выглядела совершенно мирно: в загоне для скота неспешно и обстоятельно возились несколько разновозрастных мальчишек, старшему из которых едва ли исполнилось четырнадцать, на бесконечных грядках гигантского огорода полтора десятка негров неохотно махали мотыгами, а сурового вида сухопарая тетка развешивала на длиннющих веревках нескончаемую вереницу нательных рубах.

Не заметив и следа посторонних, Арсенин махнул рукой, отправляя отряд вперед, но едва волонтеры приблизились к ферме, как откуда-то, словно из-под земли, донесся сухой щелчок взводимого курка и чей-то грубый голос затребовал пароль. Пока Всеслав вертел головой, пытаясь определить местонахождение засады, Ван Бателаан посоветовал невидимке засунуть язык поглубже, а глаза раскрыть пошире, пообещав в противном случае поменять данные органы местами. Таинственный привратник некоторое время ошарашено молчал, после чего разразился длиннющей тирадой, осыпая Барта различными эпитетами, самыми дружелюбными из которых были «чертов ублюдок» и «отрыжка дохлого носорога». Ван Бателаан же, вальяжно развалившись в седле, слушал невидимого оратора затаив дыхание, восхищенно цокая языком и довольно покачивая головой при особо забористых выражениях. Через некоторое время поток ругательств иссяк, и грубый охранник, посоветовав гостям как можно быстрее убираться с его глаз долой, заткнулся.

Арсенин, не поняв из десятой доли из сказанного, попросил бура перевести речь часового, на что Барт в очередной раз усмехнулся: «Доброго пути нам желали командир. Недолгого и счастливого». Всеслав благодарно кивнул головой и очень удивился, когда Рочестер, до того момента внимательно прислушивавшийся к разговору, вдруг заржал в полный голос.

Через несколько минут маленький отряд неторопливо втянулся во двор фермы, где их уже поджидали трое буров, разного роста и возраста, но походящие друга на друга, словно горошины из одного стручка.

— Вас уже ждут, херре ка… — пожилой бур, взявший под уздцы лошадь Арсенина, бросил косой взгляд на спешившегося англичанина и осекся на полуслове. — Во-о-н туда идите, — он мотнул косматой головой в сторону жилого дома и, направив в сторону британца указательный палец, выразительно щелкнул языком, имитируя звук выстрела.

Рочестер презрительно фыркнул и, игнорируя недружелюбные взгляды окружающих, с отсутствующим видом несколько раз присел, разминая затекшие ноги.