Последняя глушь - Эрин Хантер

С первыми лучами солнца Токло выбрался наружу. Дождь становился все сильнее. Гризли промок до костей, его лапы вязли в раскисшей земле, и вскоре на них налипло столько грязи, что каждый шаг давался с трудом. Он постоянно поскальзывался и несколько раз падал в заполненные водой ямы. Дождь лил стеной, Токло не видел ничего перед своим носом, поэтому нечего было и думать о том, чтобы найти какое-то укрытие.

— Я просто пчелоголовый, — проворчал Токло, тряся головой, чтобы стряхнуть воду. — Зачем я только вылез под дождь? Надо было сидеть в берлоге, как делают все нормальные медведи!

Но он слишком промок и устал, чтобы браться за рытье другой берлоги. Кроме того, Токло уже не помнил, когда в последний раз нормально ел, и голод терзал его, как когти злого гризли.

— В такой ливень все равно ничего не поймаешь, — в отчаянии прорычал он. — Вся дичь попряталась в норы, а запахи смыло дождем!

Он принюхался, чтобы убедиться в своей правоте, и не учуял ничего, кроме запаха воды и мокрой прелой листвы.

Токло брел наугад через редеющую рощу к вершине горы. Отсюда лежащий внизу лес казался густым и темным, и Токло решил, что там будет проще укрыться от дождя. Но когда он захотел спуститься, то сразу же, поскользнувшись, поехал вниз. Токло беспомощно кувыркался по мокрой грязи, размахивая лапами. Глина облепила его шерсть, забилась в нос и пасть. Наконец, он оставил все попытки остановиться и вскоре с глухим стуком врезался в мокрый ствол дерева.

Оглушенный и измученный, Токло какое-то время лежал на земле. Ему хотелось сдаться и остаться лежать здесь, но он знал, что этого делать нельзя. Если с горы скатится оползень, его похоронит заживо под грудой мокрой глины. Преодолевая боль в измученных лапах, Токло со стоном встал и, пошатываясь, побрел в лес.

Под густыми кронами деревьев можно было спрятаться от ливня, но превратившаяся в болото земля чавкала под лапами Токло, а ветки мокрых кустов обрушивали на него целые водопады ледяной воды. А дичью по-прежнему не пахло.

Наконец, Токло заметил огромное старое дерево с расщепленным молнией стволом и устало побрел к нему.

— Наконец-то, хоть какое-то укрытие! Это, конечно, не берлога, но там можно переждать дождь.

Но не успел Токло дойти до дерева, как позади него раздался свирепый рев разъяренного зверя. Что-то тяжелое обрушилось ему на спину, сбив на землю. Токло с размаху ткнулся мордой в густой слой мокрого перегноя. С трудом повернув шею, он выплюнул из пасти гнилую листву и увидел над собой огромного гризли.

— Что? — прохрипел он.

— Это моя территория! — зарычал гризли. Оскалив клыки, он снова размахнулся и ударил Токло в плечо. — Я не потерплю здесь чужаков!

— Простите, я не… — начал Токло, но не смог договорить, потому что огромный гризли отвесил ему оплеуху.

Собрав все свои силы, Токло вскочил, но следующий удар снова опрокинул его на спину. Голова у него гудела, перед глазами все кружилось, и когда он попытался замахнуться, его лапа бессильно упала.

— Пошел вон отсюда! — в бешенстве взревел гризли, пихая Токло в сторону склона.

— Ладно, ладно, ухожу, — проворчал Токло, пытаясь удержаться на разъезжающихся лапах. — Успокойся!

Спотыкаясь и падая, он помчался прочь, испуганно косясь через плечо на огромного гризли, который, стоя на задних лапах, провожал его грозным рычанием. Рев разъяренного зверя далеко разносился по лесу, Токло слышал его даже после того, как медведь скрылся из виду.

Он бежал до тех пор, пока не выбрался с территории злого гризли. Задыхаясь от усталости, он остановился и огляделся по сторонам, боясь увидеть на деревьях еще чьи-то метки. К счастью, меток не было видно.

Токло принюхался и почуял запах Черной тропы. Из-за деревьев доносился далекий рев, а между стволов мелькали блестящие шкуры огнезверей. Вздохнув, Токло осторожно пошел вперед и, пробравшись сквозь мокрые кусты и заросли папоротников, очутился возле Черной тропы, прямой линией прорезавшей лес. На тропе все было тихо. Токло насторожил уши, но услышал только шум дождя и шелест ветвей под ветром.

Вскоре раздался нарастающий рев быстро приближающегося огнезверя. Токло едва успел отскочить, как мокрый зверь стремительно промчался мимо него. Мелкие камни вылетели из-под черных лап огнезверя, дождем осыпав Токло.

— Ой! — взвыл он.

Вдоль Черной тропы, невысоко над землей, тянулась длинная серебристо-серая труба. Токло подозрительно обнюхал ее — от трубы сильно пахло огнезверьми. Этот запах напомнил ему о трубе, проходившей возле Великой реки, где плосколицые копали землю, только эта труба была меньше и едва доходила Токло до плеча.

Голова и тело у него все еще гудели от ударов, которыми наградил его огромный гризли, шерсть промокла насквозь и была вся в грязи, листве и иглах.

Токло был сыт по горло шлепаньем по раскисшей глине, поэтому с удовольствием побрел вдоль Черной тропы, наслаждаясь ощущением твердой земли под лапами. Но когда очередной огнезверь с ревом промчался мимо него, Токло в ужасе отпрыгнул в сторону. К счастью, огнезверь не погнался за Токло, а только осыпал его камнями и до ушей забрызгал водой и грязью.

— Хватит с меня! — в бешенстве взревел Токло.

Стук камней по металлу заставил Токло снова повернуться к серебристой трубе. Он подошел и снова ее обнюхал. Сверху труба была скользкая и покатая, но все-таки достаточно широкая для того, чтобы на ней можно было удержаться. Кроме того, труба шла над землей, а значит, ему не придется снова идти по грязи.

— Почему бы нет? Вряд ли там будет хуже, чем сейчас!

Встав на задние лапы, Токло вскарабкался на трубу и какое-то время постоял, пытаясь удержать равновесие. Потом пошел вперед, осторожно переставляя лапы, чтобы не соскользнуть с гладкого мокрого металла. Ему было неприятно идти по изделию плосколицых, он чихал от резкого запаха огнезверей, но, по крайней мере, здесь он не тонул в грязи. И еще эта труба чем-то напоминала Токло то далекое время, когда они с Тоби были маленькими неуклюжими медвежатами и бегали по стволам деревьев, стараясь не упасть.

Огнезвери не обращали на Токло никакого внимания, а вскоре он понял, что им ни за что не достать его на такой высоте, и окончательно успокоился.

Как оказалось, он поторопился. Не успел Токло сделать еще несколько шагов, как за спиной у него раздался оглушительный рев, а затем на Черную тропу вылетел самый огромный огнезверь, какого только можно было себе представить. Его огромные лапы разбрызгивали в стороны целые волны грязной дождевой воды. Пробегая мимо, он забросал металлическую трубу градом мелкого щебня, и несколько камешков, словно шершни, впились в бока Токло.

Медвежонок отпрыгнул назад, и лапы у него разъехались. Издав испуганный вопль, он соскользнул с трубы и шлепнулся вниз.

— Пчелоголовый! — пропыхтел Токло вслед убегающему огнезверю. — Смотри, куда бежишь!

Поднявшись с земли, он чуть не задохнулся от удушливой вони и понял, что свалился прямо в липкую черную лужу. Черная вода сочилась из трубы и, падая на землю, скапливались в канаве, бежавшей вдоль Черной тропы. Зловонная жижа пропитала всю шерсть Токло, поэтому, когда он отошел подальше от лужи, запах последовал за ним.

«Какая же вонь!»

Рыча от злобы, Токло попытался соскрести черную грязь, но только перепачкал все лапы.

«Что же это за гадость такая? Липкая, противная и пахнет так, что начинает тошнить! И как теперь от нее избавиться?»

Тяжело дыша, Токло побрел прочь от Черной тропы, подошел к деревьям и принялся тереться боками о стволы, пытаясь освободиться от липкой черной грязи. При этом Токло случайно навалился на переднюю лапу и чуть не взвизгнул от боли. Оказывается, он повредил ее, когда свалился с трубы.

Стиснув зубы, Токло поплелся вперед, куда глаза глядят, время от времени посматривая на деревья, чтобы убедиться, что на них нет меток какого-нибудь огромного гризли. Он с утра ничего не ел, но когда попробовал принюхаться в поисках дичи, то почувствовал только едкий запах черной гадости, облепившей его шерсть. Охотиться было невозможно. Токло устал и измучился, каждый шаг давался ему с трудом. Ушибленная лапа совсем разболелась.

Начало темнеть, но дождь и не думал прекращаться. Токло слепо брел вперед, опустив голову, не разбирая дороги. Внезапно он почувствовал сильнейший запах дичи, доносившийся откуда-то прямо у него из-под носа. Вонь черной жижи настолько оглушила его, что он едва не наступил на остатки полуобглоданного кролика.

«Откуда он здесь взялся? Должно быть, какой-то большой гризли убил его, но почему-то не стал доедать».

Воровато оглядевшись, Токло уселся перед дичью и поспешно проглотил объедки. Жалкие остатки чужого пиршества не могли утолить его голод, но когда Токло принялся обшаривать ближайшие кусты в поисках завалявшихся там кусочков, небеса вдруг разверзлись, и дождь хлынул еще сильнее.