Право волка (СИ) - Морриган Лана

— Ты не слушай его крики, он всегда бесится, когда не прав, — прошептала Вела мне на ухо. — Сейчас прибежит смотреть на нас грозно-грозно, — Ар влетел на кухню и с прищуром осмотрел. — Ну вот, не так и страшен, если его знать, — Вела погладила меня по плечу и протянула тарелку с фруктовой нарезкой.

Глава 21

— Лиля, — окликнул Ар, догоняя ее в коридоре. Девушка вышла из спальни с тетрадями в руках. Арнар мельком глянул на них и гневно раздул ноздри. — Я готов пойти на уступки насчет учебы, — ее губы озарила улыбка. Неужели она сможет покинуть дом?! — Но с двумя условиями.

— Я не сомневалась, что они будут, — радостно произнесла она.

— Ты учишься один семестр.

— А второй? — с мольбой в голосе.

— Забудь про него. Диплом будет на руках, за это не волнуйся.

— А еще одно условие?

— О нем узнаешь чуть позже. Оно никак не повлияет на твою жизнь.

— Я согласна! — выпалила на радостях. — Завтра могу ехать с Элькой? — как ни старалась, а улыбка приклеилась к ее губам.

— Да, — обреченно согласился.

Не день, а праздник! Лиля никогда бы не подумала, что такая вещь, как учеба, будет радовать. Поспешила обратно к Эльке: поделиться радостью, попросить рюкзак или сумку, узнать расписание. Приготовила с вечера комплект одежды, переписала недостающие лекции и в приподнятом настроении пришла на ужин.

В гостиной она налетела на Митю и со счастливым писком обняла парня:

— Во сколько завтра едем?

Она расцепила объятия.

— Спасибо, — произнесла шепотом в надежде, что о ее благодарности будут знать не все Рокотовы округи. — Если бы не Верка, не видать мне учебы, как своих ушей.

Не успела девушка закончить фразу, как где-то на втором этаже послышался грохот. Парень отошел от Лили, оставляя между ними кресло и покосился на лестницу:

— В семь пятнадцать, Цветочек.

Эйфория, переполняющая девушку, заставляла не видеть и не слышать ничего вокруг. За столом быстро справилась со своей порцией, выпила неизменный коктейль и, попрощавшись со всеми, решила лечь пораньше. У Лили не было определенного графика, и она переживала, что изнеженный послеполуденными дремами организм завтра может и проспать.

За ужином Ар наблюдал за девчонкой. Она давно так много не улыбалась. Болтала, обсуждая с племянницей новых преподавателей, хохотала над рассказами Эльки и изредка хватала Митю за локоть с восклицанием: «Ты представляешь?!» Мазнула по Арнару взглядом единожды и, торопливо попрощавшись, ушла спать.

А он давно не испытывал чувства ревности! Ревность его сжирала, поглощая остатки разума. Именно его-человека, зверь же был спокоен: он наблюдал за своей парой и был рад ее оживлению.

— Что я делаю не так?

Лиля обернулась, услышав слова мужчины. Девушка снимала покрывало с кровати и стояла перед ним в теплой пижаме.

— Я же стараюсь. Наступаю себе на горло. Но ты этого не видишь. Благодарность получает этот щенок. Почему? — со злостью, непониманием смотрел ей в лицо. — Да, я совершил ошибку. Да, я их и сейчас совершаю, но не могу отказаться, отпустить тебя. Неужели не понимаешь? Ты мой последний шанс не превратиться в зверя, — в его глазах мелькнул желтоватый отблеск, подтверждая слова. — Последний шанс остаться человеком, — продолжил, практически шепча. — Вспомнить, что такое счастье! — грудь мужчины тяжело вздымалась, и сквозь зубы с рваными выдохами проскальзывало низкое рычание. Он сам не ожидал, что тихое и искреннее «спасибо», сказанное не ему, заставит оголить душу.

В этот момент Лиля почувствовала его боль. Пронизывающую и скручивающуюся клубком где-то под желудком, мучительную, что мешает думать, дышать, жить!

Вот о чем когда-то говорила Вела. Чувствовать сильные эмоции своей пары: одновременно ужасно и прекрасно.

Мужчина ожидал ответа, ему жизненно необходимо было услышать хоть какие-то слова. Малейший намек на взаимность, да хотя бы слабую надежду на то, что она его не презирает.

— Ты сам отобрал у меня свободу и сам же ее возвращаешь. Я за это должна благодарить?

— Тебе не понять! — рявкнул в ответ.

— А ты попробуй объяснить. Я ничего не слышу кроме приказов и твоего рычания, — Лиля сдерживалась, чтобы не заплакать. Как ни храбрилась, но эмоции просили выход. Уже больше месяца она жила с чужими людьми. И если бы была крохотная возможность увидеться с родителями, разговоры и объяснения, — они помогли бы растопить лед, намерзший между ними.

Мужчина нервно шагнул к двери, замер, и принял решение:

— Я не могу вас потерять, — каждую фразу он произносил обдуманно, тщательно подбирая слова, желая донести все эмоции. — Я чувствую твою боль и ненавижу себя за это. Я понимаю, что поступил подло. Я надеюсь, что ты меня простишь, но сам бы себя не простил.

Затаив дыхание, Лиля слушала исповедь Ара. Он так и стоял, не шевелясь, в ожидании, что его прогонят.

— С каждым днем я все отчетливее слышу удары сердца нашего ребенка, и с каждым днем мне тяжелее отпустить тебя хотя бы на шаг, — девушка накрыла ладошкой еще плоский живот. — Я стараюсь все исправить, стараюсь… но выходит то, что выходит. Мой страх сильнее разума.

Слова Ара, пропитанные болью, были последней каплей, и Лиля расплакалась. Слезы катились по щекам, собираясь на подбородке. Она чувствовала его боль, она слышала его боль и понимала ее. Боль — это универсальный язык, эсперанто чувств.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я понимаю, — этих двух слов было достаточно, чтобы мужчина обернулся. — Да. Понимаю и чувствую.

Накопившаяся усталость дала выход. У нее было слишком много времени для размышлений, и мысли не утешали. Так быстро потерять своих близких… Родители без сомнений отпустили ее «во взрослую жизнь», не поинтересовавшись, а все ли действительно хорошо. Даня, который так легко отказался от нее, не желая выяснить причину.

Она понимала, что это к лучшему, но мысли кружились в голове часами, оставляя на душе печать одиночества. И в ней уже не обвинить Ара, ведь мог быть кто-то другой, другие обстоятельства, а результат остался бы прежним — она одна.

— Не плачь, — и это был не приказ, а просьба, похожая на мольбу.

— Я не из-за тебя, — всхлипнула и совсем некрасиво вытерла лицо рукавом пижамы.

— Мне от этого не легче.

Зверь тянул Ара подойти ближе. Но Лиля сама пробежала несколько шагов и уткнулась лицом в мужскую грудь. Стиснула со всей силы в объятиях и, не переставая, рыдала. Мужчина не ожидал, растерялся, но отмерев, обнял в ответ, мягко поглаживая спину.

— Константина позвать?

— Нет, — жалобно пропищала девушка в ответ. — Я сейчас успокоюсь.

Боясь пошевелиться и спугнуть, Ар не предпринимал никаких шагов. Сдерживал себя, хотя хотел подхватить девушку на руки и усадить к себе на колени, стереть слезы с ее лица и пообещать, что все будет хорошо.

— Меня полтора месяца никто не обнимал, — оправдываясь, Лиля потерлась лицом о мужскую рубашку, осушая слезы. — Никогда не думала, что это так важно.

— Я не в обиде, — Ар пытался отшутиться.

Он прикоснулся к волосам, пропустил сквозь пальцы пшеничную прядь. Зверь урчал от удовольствия, наслаждаясь близостью пары, вдыхая ее запах.

— Это, наверное, гормоны. Да, скорее всего, — успокоила себя Лиля, всхлипнув.

— Угу, — согласился Ар и втянул аромат волос, уткнувшись в макушку. Он мог вечность стоять так, держа девчонку в объятиях.

— Мне завтра рано вставать, — тихо произнесла Лиля, когда рыдания сошли на нет. Не поднимая головы, освободилась от объятий и забралась под одеяло. — Спокойной ночи.

Пожелав приятных сновидений, Арнар не позволил себе лечь рядом, жгуче желая прижаться к девчонке и согреть ее своим теплом. Вместо этого он тихо вышел на улицу и отпустил зверя резвиться.

В семь десять Лиля, одетая, с укладкой, макияжем и улыбкой на лице шагала к особняку. Вот точно, ничто не сможет ей испортить настроение, даже хмурое выражение лица Ара, стоявшего рядом с машиной.