Щербатый талер - Андрей Федоренко

Наконец надоело, плюнул на все, смотал удочку, отнес к шалашу банку с наживкой, прикрыл травой. Вечерело, больше появилось комаров. Солнце опустилось до самых вершин деревьев за рекой леса. «Пойти поискать разве парней?» — Забеспокоился Дмитрок.

Но тут послышались голоса, шаги, и показались Чэсь с Михалем. Чэсь обеими руками, прижимая к животу, нес какой-то мешок. Это была его майка со связанными рукавами. Подошел к шалашу и молча высыпал на траву с хорошее ведро рыбы, одних плоток, толстых, широких, чуть не в локоть.

— Эх, вы, — Дмитрок отступил, стараясь незаметно отодвинуть ногой на траву банку со своим «уловом», — не могли позвать!

Но Михаль увидел, нагнулся, схватил банку:

— Что здесь, живец? Вот молодец!

Так Дмитрока и не пришлось оправдываться. Все были довольны.

— Ребята, вечереет, — взглянув на лес, в котором до половины скрылось солнце, сказал Михаль, — а работы еще непочатый край. Давайте в лодку, переправляйтесь на другую сторону и собирайте дрова. А я поставлю шнуры.

— А давай наоборот? — заспорил Чэсь.

— Пожалуйста. Только не забывай, что когда поставишь шнуры, а их всего четыре, то будешь чистить рыбу.

— Ну и что? Я люблю.

Однако и вечером отведать ухи им не пришлось.

Пока ребята съездили и вернулись из-за реки, пока Чэсь таскался по берегу, выбирая лучшее место для шнуров, пока, уже все втроем, перенесли дрова из лодки до костра — совсем стемнело. Успели еще почистить по одной рыбе, тогда Чэсь, вытирая о траву слизь и чешую с пальцев, сказал:

— Ай, надоело… Плотва еще живая, давайте сложим ее в сеть и пустим в воду у берега, пусть плавает до завтра, — и он широко, во весь рот зевнул.

«А как же «я люблю чистить?»» — Хотел напомнить Михаль, но поленился, потому что и сам уже хорошо утомился. Словом, никто не возразил Чэсю. Живых плоток в сети опустили в реку, привязав концы сети к ивовой ветке, почищенных — уложили в ведро крапивой, которая росла здесь везде и ее легко было нарвать даже в темноте. Ужинали молча, быстро, одной печеной картошкой с солью. Потом, зевая, один за другим забрались в шалаш. Последний, Михаль, не забыл даже окружить жилье веревкой — от гадюк.

Глава 46. Ночь

Ночью Чэсю захотелось во двор. Он отдернул ветки, служившие вместо дверей, и вылез из шалаша.

Зябко, темно… Только высоко в небе слабо светятся редкие июньские звезды. Костер давно погас. Совсем близко река, переливается, звенит, плюхает в берег…

Чэсь подбросил в костер сушняка, прилег и понемножку стал раздувать седой легкий пепел — пока не заблестели искорки, а потом и заплясали языки веселых огоньков. Сразу выступили из темноты и приблизились ближе к теплу и свету вычурные очертания кустов, словно им тоже было холодно и одиноко этой ночью.

Обняв руками колени, Чэсь смотрел на огонь. Вспомнилось Оксана… Где она, что с ней? Почему не приезжает? А могли бы теперь сидеть вместе около ночного костра… Как здорово было бы!

И вдруг за его спиной, в русла, что-то мощно и громко плюхнулось, бы кто бросил в воду тяжелое полено. Вмиг нарушилась ночная тишина, захлопали крыльями, загоготали, взлетая в воздух, дикие утки, что ночевали в русле в прибрежных камышах. От неожиданности Чэсь подпрыгнул. Забилось сердце, по спине пробежала дрожь. Что это? Вот опять — плюх! Рыба? Нет, кажется, рыба плюхает совсем иначе… Бобер? Или это… огромная водяная змея?

Сразу возник перед глазами эпизод из телепередачи «В мире животных». Маленькое африканское болотце посреди высохшей саванны, к которому сходятся на водопой звери, слетаются птицы, на воде плавают утки… Потом, вот как сейчас, утки закричали, взлетели, но одна захлопала крыльями, ударяясь в воде, и начала тонуть, а из воды высунулась квадратная пасть анаконды, как раз как у удава из мультфильма «Маугли», зашевелились длинные челюсти — чавк, чавк, и утки как и не было. Даже по телевизору страшно смотреть такое.

Чэсь спохватился. Герой! Да какие тут у нас, в Беларуси, анаконды! А еще про Оксану думал! А что, если бы она действительно была сейчас здесь? И увидела как он испугался? Защитник… А если она сама испугалась бы и прижалась бы к нему? И почувствовала, как он трясется?

Чэсь выхватил из костра головешку с огнем. Держа ее перед собой, смело приблизился к старице.

Посветил, начал всматриваться. Тихо, нигде ничего не видно, только отблески огня на воде. Повернулся, чтобы идти, снова — плюх!

Что-то копошилась там, посреди залива, — и не рыба, а не зверь, а непонятное что-то… Чэсь поспешно вернулся к костру. Парней разве разбудить? Засмеют, если окажется, что это обычный бобр или просто большая щука. Пойти спать? Страшновато… Так и стоит в глазах тот водяной питон, который заглатывает утку… А что, если эта тварь вздумает вдруг выбраться на берег? Нет, лучше сидеть и охранять огонь, дров хватает, а огня всякая животное боится…

Так и просидел до рассвета, благо летняя ночь коротка. Вскоре на востоке посветлело. Небо в той стороне просто на глазах начало наливаться утренней румянцем. Проснулись, еще робко защебетали птицы. А то, в заводи, жило — шлепало, плавало, вздыхало… И все на одном и том месте, словно привязанное.

«Пусть хорошо рассветет, тогда разбужу парней», — думал Чэсь, прислушиваясь.

Из шалаша показалась Михалева голова, а потом и весь он, заспанный, зевая, вылез и подошел к костру. Потер ладони.

— Вот молодец, догадался огонь разжечь, — сказал хриплым со сна голосом и прокашлялся.

— Если бы не этот огонь, то нас, может, уже в живых не было бы, — Чэсь коротко рассказал другу про ночные страхи.

— Это кажется только, — Михаль притопывал у огня, поворачивался к нему то одним, то другим боком. — Прохладно с утра! А ночью всегда звуки кажутся более резкими. Я как-то…

— Кажется? — перебил Чэсь. — Тогда помолчи с минутку, сам услышишь. Ну? — прошептал он, когда через несколько секунд в заливе снова плюхнулось.

— Действительно…

И вдруг к ним слуха донесся скрип уключин. Кто-то плыл в лодке с верховьев. Ребята переглянулись, потом подбежали к реке, к тому кусту, где была привязана их лодка.

— Рыбаки? — вопросительно взглянул на друга Чэсь.

— А кто же еще. Не хотелось бы, чтобы они здесь останавливались, — Михаль присел на корточки и стал вглядываться в густой туман, клубами вился над утренней рекою. — Такое замечательное место открыли! А они, конечно же, прогонят нас…

— Зачем им нас прогонять? — засомневался Чэсь. — Река же велика.

— Увидят костер — обязательно причалят. Да и дым уже, видимо, унюхали.

Михаль не ошибся. Лодка была совсем близко. По скрипу уключин ребята определили, что она сейчас пересекает реку, руководствуясь именно на их костер.

Когда до берега осталось метра четыре, лодка вынырнула из тумана, потом уткнулась носом в сырой прибрежный песок. Человек, который управлял лодкой, сидя спиной к ребятам, поднял весла, встал сам, повернулся лицом…

Еще раньше, чем узнать его глазами, ребята втянули носами знакомый, особенно острый утром запах потухшего табака. Знакомый кашель… Дед Макар! И тут нашел, выследил их!

Дед, поправляя на плечах телогрейку, чавкнувши водой из-под подошв своих неизменных кирзовых сапог, вышел на берег и тут заметил мальчиков. Сначала насторожился, потом шагнул ближе, присмотрелся:

— А, пионерия! — узнав, сказал обрадованно. — А я думаю, кто это здесь, на моем месте, в такую ​​рань огонь курит. А ну, ребята, помогите лодку выше утянуть, — попросил он. Ребята даже не шевельнулись.

Глава 47. Дед Макар

Дед Макар сам подтянул лодку выше. Или он действительно не обиделся, или только сделал вид, но лицо у него отнюдь не было сердитым. Наоборот, как показалось ребятам, на его лице была даже виновность.

— А вы что же, все золото ищете? — неожиданно спросил дед. — Или просто в поход выбрались? На рыбалачку, на природу?

Ответа вновь не дождался.

— Так-так… Пойти погреться разве, — сказал дед самому себе и потопал к костру, оставляя на росе следы тяжелых сапог.

Ребята двинулись за ним. Принесло гостя… Ничего, кроме новых неприятностей, от этого человека они не ожидали.

Дед Макар присел около костра, подбросил веток, подул. Костер сразу ожило. Дед вытащил из огня тонкую ветку, красную на конце, и прикурил окурок.

— Шалаш даже сделали, — указал он ветки на куст.

— А что, нельзя было? — не выдержала молчания Чэсь. — Мы не в вашем огороде. Ни эту речку, ни ее берега вы пока не купили!

— У нас каникулы, и мы можем делать все, что нам хочется, — дерзко сказал и Михаль.

— Что вы, что вы! — замахал на них руками старик. — Я же ничего, я так себе говорю! Играйте на здоровье — ловите рыбку, купайтесь, ищите то же золото… Лишь бы вреда не делали.