Я изменилась навсегда - Анджелина Джоли

быть там. Это был прекрасный день. Камбоджийские свадьбы традиционно шумные и длинные. Даже в самых бедных деревнях они очень роскошные.

Одна из частей церемонии – обвязать веревкой руки невесты и жениха. Мун, который потерял руки по локоть и зрение из-за противопехотной мины, во время свадьбы был в черных пластиковых очках. Когда пытались обвязать веревкой ее запястья и верхние части его рук, все улыбались, а дети смеялись.

После тоски и жалости к себе эти люди принимают реальность своей жизни и благодарны за все, что имеют. Я горжусь тем, что называю этих людей друзьями, и рада, что ращу сына, который гордится своим народом, гордится тем, что он – камбоджиец.

Миссия в Пакистане

С 17 по 26 августа 2001 года я совершила поездку по поручению УВКБ, чтобы посетить афганских беженцев в Пакистане.

Пятница, 17 августа

Завтра я улетаю в Пакистан. Я умышленно ждала до сих пор, чтобы начать читать подробности о том, что происходит там и в соседнем Афганистане, откуда люди бегут, чтобы спасти свою жизнь.

Мне стыдно, что я могу на время с легкостью отрешиться от мировых проблем, когда нахожусь в безопасности у себя дома.

Я отмечаю некоторые статьи в газетах, которые читаю, но они обычно посвящены текущим чрезвычайным ситуациям. Они не представляют историю, которая длится так много лет. Возможно, для них это кажется безнадежным делом или, что хуже, не насущным. Это не заслуживает внимания. Старые истории становятся жизненными реалиями. Они становятся общепринятыми ситуациями. Люди в этих странах просто будут жить в ужасных условиях и в них же умирать. Я читаю, что почти два миллиона человек живут в Пакистане как беженцы. Они живут вдоль границ. Они живут, не имея ничего.

Я читаю о немецкой организации, оказывающей помощь, двадцать четыре сотрудника которой были арестованы Талибаном. Ее офис был закрыт. Она была там для того, чтобы помогать беженцам, но ее обвинили в пропаганде христианства.

Судьба двадцати четырех человек, восемь из которых были иностранцами, до сих пор неизвестна. Надеюсь, к тому времени, как это будут читать, итогом будет не их смерть.

Эта поездка будет первой, в которую мне разрешили взять с собой видеокамеру. Зная, как мне будет тяжело, зная, что я видела раньше во время миссий, я понимаю, что не смогу писать. Я не смогу рассказать людям, каково это – сидеть с ранеными мужчинами и покинутыми женщинами и детьми, голодными, отчаянно пытающимися выжить, цепляющимися за то, что осталось от их чувства собственного достоинства, их самомнения, их надежды. Это люди, о которых ты плачешь, и люди, которые дают тебе силы.

Они поняли что-то об этой жизни, что многие из нас (слава богу) никогда не поймут, они уделяют внимание многим вещам, о которых мы забыли. Они знают, что такое быть благодарными. Они высоко ценят важность семьи и общины. Они понимают силу веры и любви.

Я только начала читать больше фактов. Я не знаю, что писать или что я чувствую. Я знаю, что не могу поверить в то, что читаю. Я не могу понять, как такое возможно сегодня.

Суббота, 18 августа

В 20.40 я вылетаю в Лондон (десять часов).

Затем у меня двухчасовая стыковка.

Затем еще восемь с половиной часов до Исламабада.

Понедельник, 20 августа

Когда мы начали снижаться над Исламабадом, то услышали по громкой связи:

– Примите таблетки от малярии. Аэрофотосъемка Пакистана запрещена. Ввоз алкоголя запрещен.

В 4.32 я прибыла в Исламабад, Пакистан.

На выходе меня встретил Юсуф Хассан, сотрудник УВКБ. Он из Кении.

Мне сказали: «Мужчины не пожимают женщине руку. Лучше не смотреть в глаза мужчинам. Покройте голову шалью. Мы купим вам соответствующую одежду. С нами всегда будет одетый в гражданскую одежду вооруженный сотрудник».

Слушая все это, я не могу не спросить себя: зачем я здесь?

Но я знаю ответ:

• чтобы лучше понять,

• чтобы потом поделиться информацией.

Мне сказали, что УВКБ в Афганистане не разрешается нанимать на работу женщин, а мужчинам разрешается только минимальный контакт с женщинами, так что помогать очень трудно. Теперь я под охраной и закрыта шалью, меня окружают сотрудники и ко мне относятся вежливо.

Я уже чувствую себя немного некомфортно, словно принцесса под охраной. Я очень привыкла к независимости и свободе.

Офис УВКБ. Исламабад

Все в офисе УВКБ доброжелательны и гостеприимны.

Этот офис когда-то был складом. Здесь множество картотечных шкафов с документацией о беженцах.

Сейчас в Пакистане находится более двух миллионов афганских беженцев. Мне сказали, что надо обязательно помнить о том, что «миром и не пахнет».

Многие из этих беженцев находятся здесь двадцать два года, с тех самых пор, как в 1979 году Россия вторглась в Афганистан. Позади офиса-склада – изгороди из колючей проволоки. Внутрь разрешается заходить очень немногим. Я вижу ряды тихих ждущих женщин. Мужчины кричат. Я ловлю взгляд мужчины. Он выглядит разозленным. Мне сказали, что иногда разгневанные, раздраженные беженцы прорывались внутрь.

Сотрудники УВКБ могут проводить только около двадцати опросов в день. Кажется, что это очень мало, если подумать о 2,3 миллиона беженцев, находящихся в стране, но помощь в спасении двадцати семей каждый день – большое достижение.

Быть зарегистрированным – первый шаг к тому, что кто-то выслушает твою историю и ты получишь шанс на лучшую жизнь.

10.00

Меня везут на рынок, чтобы купить оставшееся из одежды, которую я должна носить, пока нахожусь здесь. Одна из работ, которая есть у детей-беженцев здесь (и во всем мире), – собирать мусор и пытаться найти полезные вещи.

Мы останавливаемся на красный свет. Мальчик лет шести стучит в мое окно. Он показывает мне ампутированную руку. Мне сказали, чтобы я не давала деньги тем, кто попрошайничает. По возможности вместо этого давала еду. Многих детей отправляют попрошайничать родители.

Каждый вечер примерно половина пакистанцев ложатся спать голодными.

Этот ребенок смотрит мне в глаза. Он всего лишь маленький мальчик. Я даю ему что-то через окно. На следующем светофоре к нашему автомобилю подходит пожилой мужчина на костылях.

Очень жарко и многолюдно. Я не знаю, как люди работают на улице целый день, а кажется, все они работают очень усердно.

В этой невыносимой жаре мне трудно представить, как можно быть без воды, но из-за засухи, которая последние четыре года продолжается здесь и в соседних районах, доступ многих людей к воде ограничен или отсутствует совсем.

В Пакистане очень декоративная