Вуайерист (ЛП) - Коул Фиона

Взгляд вниз на её припухшие губки, обхватившие кончик игрушки, сообщил мне громкое «да». Мне надоело ждать и отстраняться. Она покачала головой, и я опустил свою руку на её, засовывая игрушку обратно.

— Хорошо, — я оттолкнул её руку и начал контролировать движения. — Я не мог поверить, что так увлёкся своей ученицей. Девятнадцатилетняя студентка. Однако это меня не остановило. Особенно когда я узнал тебя. Страстное увлечение переросло в настоящую симпатию к тому, кем ты была как личность. У нас завязалась дружба с тобой. И как бы сильно я себя ни ненавидел, ты всё равно давала мне то, чего ни у кого больше никогда не получалось, и я не мог от этого отказаться.

Я вошёл до упора и поднял большой палец, чтобы коснуться её клитора, заставляя её бёдра приподняться с кровати. Оклин была такой тёплой. Такой влажной. Я наблюдал, как мой палец скользит по набухшей розовой плоти, и представлял, как вытаскиваю из неё игрушку и сам проталкиваюсь глубоко внутрь неё. Мой член подпрыгнул при мысли о прикосновении к её бедру. Однако, как бы она ни возбуждала во мне желание, паника всё ещё пряталась внутри, беспокоя меньше, но всё ещё находясь там.

— Пожалуйста, — умоляла Оклин меня.

Я убрал игрушку и поднял её, чтобы она встала. Её тело дрожало передо мной, я расстегнул молнию на её юбке и позволил той упасть на пол. Затем я притянул Оклин к себе, зажав свой член между нашими животами. Я застонал от прикосновения, и она подняла руки к моим плечам, прижимаясь ко мне, положив голову мне на грудь.

Я невероятно старался контролировать своё дыхание, мою кожу покалывало, когда головокружение охватило мою голову. Её кожа на моей длине была наиближайшим из того, чтобы трахнуть женщину, и я так хотел этого.

Но не мог. Тепло и давление нахлынули на мои закрытые веки, и мне пришлось отстраниться, прежде чем это вызвало бы что-то кроме возбуждения. Зажмурив глаза, я отогнал воспоминания, не готовый останавливаться.

Я развернул её лицом к кровати, слишком быстро, чтобы она успела взглянуть мне в лицо. Я щёлкнул пальцами по застёжке сзади её топа и наблюдал, как он упал на пол. Оклин стояла передо мной совершенно обнажённая, полностью выставленная напоказ. Наклонившись, я укусил её за плечо и уставился на её груди, которые я так часто видел раньше. Мои ладони обхватили их, пока я нежно держал их, позволяя большим пальцам скользить по кончикам. Она ахнула и дёрнулась, её попка прижалась к моему члену, и я толкнул её, чтобы она наклонилась над кроватью. Мои пальцы скользнули вниз по её спине, по щёлочке её задницы и поиграли с её влажным отверстием, прежде чем толкнуться внутрь.

Мне нужно было почувствовать её. Мне нужно было быть как можно ближе к её теплу. Я пока не смог бы справиться с этим на своём члене, воспоминания всё ещё цеплялись за меня, но я по-прежнему мог чувствовать её.

— Доктор Пирс, — простонала Оклин.

— Кэл, — прижимаясь к ней, прижимая свою руку, я наклонился и поцеловал её от позвоночника к шее и прошептал: — Зови меня Кэллум или Кэл, когда я внутри тебя.

И она кончила. Её ноги задрожали, пока мои пальцы входили в неё и выходили из неё, а большой палец скользил по её клитору. Мы оба застонали, когда её тугое влагалище плотно сжалось вокруг меня, когда она качнула бёдрами назад, трахая себя на моей руке. Звуки смешались вместе, как музыка для моих ушей, когда её влага заскользила по моим пальцам.

Только в этот момент я осознал, что сам прижимаюсь бёдрами к её нежной коже. Трахаю её между ягодиц, как подросток, погружая пальцы глубоко внутрь неё, выжимая оргазм из её тела.

Я чуть не рассмеялся от того, какую эйфорию может вызывать нечто столь подростковое. Двадцатидевятилетний мужчина, у которого кружится голова от возможности трахать девушку между бёдер. Кожа к коже. Не покрываясь потом. Не испытывая никакой дрожи. Сердце не выскакивает из груди в панике, когда подкрадывается моё прошлое. Дыхание со свистом вырвалось из моих лёгких под эмоциональной тяжестью ощущения, как мой член прижимается к её нежной коже, поражённый и трепещущий от этого ощущения.

Оклин рухнула на матрас, когда я убрал руку, и повернула голову, чтобы посмотреть на меня. Могла ли она увидеть возбуждение, желание, жар, кипящий внутри меня? Я хотел, чтобы она увидела всё это. Я хотел, чтобы она знала, насколько я ценю этот дар, который она мне преподносит. Я не сводил с неё глаз, слизывая каждую каплю её оргазма со своих пальцев.

— Кэллум.

Это был первый раз, когда она произнесла моё имя, и оно пронзило меня насквозь, прямо к яйцам, и мне необходимо было кончить. Я почти почувствовал вину, за использование данной мне свободы, пока демоны не сковывали меня, но я не мог поддаться ей.

Я провёл ладонью по киске, чтобы собрать её соки, и сжал себя в кулак. Жёстко и быстро я задвигал своим членом по её заднице, удерживая её взгляд и позволяя ей увидеть моё желание, сосредоточившись на ней, чтобы удержать себя в данный момент. Её золотистые глаза встретились с моими, её полные губы приоткрылись и тяжело дышали. Она была моим якорем, когда огонь лизал мою кожу, вытягивая из меня оргазм. Я выпустил длинные струи белой спермы по всей её заднице, когда она выгнулась, принимая всё это. Всё моё тело сжалось, когда оргазм пронзил меня. Более интенсивный с женщиной — этой женщиной — передо мной.

Я никогда раньше не прикасался к себе — не обнажал себя перед женщиной, и важность момента нахлынула на меня. Я рухнул на неё сверху, покрывая благодарными поцелуями её плечи, с трудом сдерживая слёзы. Я никогда не был таким ни с одной женщиной. Я никогда не был способен на это.

— Спасибо тебе, Оклин. Спасибо, — я едва выдавил слова из-за комка в горле.

— Конечно, это же моя работа.

Её слова стали как ушат холодной воды на меня, и я замер.

— Не преуменьшай этот момент, — взмолился я, не в силах преуменьшить величину того, что я только что сделал. Из-за неё.

— Я просто говорю правду.

Ещё одно ведро со льдом, и я не смог стоять здесь, пока она превращала один из самых важных моментов в моей жизни в ничто иное, как работу. Ничего особенного, кроме того, что, по её мнению, она должна была сделать. Я не мог этого слушать. И не стану. Я отстранился и начал застёгивать штаны.

— Это не твоя работа, и ты это знаешь. Это были только я и ты.

— Что вообще теперь значит «я и ты»? Теперь, когда всё это известно, тебе больше не нужно прятаться. Ты можешь прийти и знать, что я доступна для всего, чего ты захочешь, — обида сквозила в холодном тоне, который она пыталась использовать. Я ненавидел себя за то, что оказался в такой ситуации. Ненавидел то, что ей приходилось здесь работать и даже думать о таких вещах. — Тебе больше не нужно ничего из этого скрывать на учёбе и притворяться моим другом.

— Это вовсе не…

— Я не могу, Кэллум. Просто… не сейчас, — её усталое признание пронзило моё сердце.

К тому времени, как я закончил одеваться, она всё ещё не сдвинулась со своего места. Она лежала на кровати, уткнувшись головой в одеяло, и моя сперма была у неё на спине. Я должен был попытаться поговорить с ней ещё раз. Заставить её понять, насколько она неправа.

— Оклин, пожалуйста.

— Просто уходи, Кэллум.

Я крепко зажмурил глаза и попытался собраться с мыслями, попытался подавить ком эмоций, подкативший к горлу.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Поэтому я сделал, как она просила. Я ушёл. Я не хотел, и не думал, что это конец всему, но ушёл, потому что в тот момент я знал, что ей нужно время, чтобы всё обдумать.

Но я не отпускаю её. Я ещё не закончил попытки с ней. Ни в коем случае.

17

ОКЛИН

Я нажала «игнорировать» при очередном телефонном звонке от моих родителей. Во время прогулки по территории кампуса было слишком ветрено, и у меня просто не хватило духу заговорить с ними. Они присылали мне сообщения со своими извинениями и давали понять, как они мной гордятся, но я просто не могла этого слышать и реагировать так, как они того ожидали. Я не чувствовала, что делаю что-то, что заставляло бы их гордиться мной, и, хоть я и простила их, я всё ещё была огорчена и зла из-за ситуации, в которой оказалась.