История Пурпурной Дамы - Ольга Крючкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неожиданно фрейлина, услышав голос Митинаги – он приказал очистить ручей от скопившегося в нём мусора – отправилась ему навстречу.
Увидев фрейлину своей дочери, Митинага немало удивился.
– Вы уже на ногах в такую-то рань? Свита вашей госпожи ещё спит… Не так ли?
– Я тяжело привыкаю к новому месту… – призналась Мурасаки. – И уже тоскую о муже и дочери.
Митинага улыбнулся.
– О вашей любви к супругу знает вся столица! – одобрительно заметил он. – Непременно отправьте ему письмо! Я прикажу снарядить гонца. К тому же господин Нобутака может навестить вас. Дворец просторный, места хватит всем…
Мурасаки поклонилась.
– Благодарю вас, господин Фудзивара.
Тот же в свою очередь сорвал цветок патринии[62], что рос около декоративного мостика, перекинутого через ручей, и протянул даме.
– Вы нарушаете столичный этикет. А где же стихи? – лукаво поинтересовалась та. – Что ж я исправлю ваше упущение…
И госпожа Мурасаки, решив, что по сравнению с утренней росой выглядит поблёкшей, тотчас выдала экспромт:
И вот —Увидела цветок патринии,И знаю я теперь:Роса способнаОбижать.
Митинага рассмеялся.
– Отнюдь, я с вами не согласен!
И в ответ сочинил пятистишие:
Прозрачная росаНе может обижать.Патриния себя окрашиваетЛишь цветом,Которым пожелает.[63]
Наконец госпожа Акико пробудилась. Тотчас в её покоях началась суета: фрейлины и прислужницы сновали туда-сюда, исполняя приказания Нефритовой госпожи.
В час Лошади юная императрица изъявила желание прогуляться по саду, дабы насладиться погожим осенним днём. К Акико присоединился её отец. Оставив далеко позади своих фрейлин, Акико, решилась, наконец, поговорить с отцом на волновавшую её тему.
– Признайся, зачем ты настоял, чтобы я покинула столицу? Я во всём подчинялась твоей воле… И по твоему желанию стала императрицей… Но моё новое положение тяготит меня…
Митинага смерил дочь цепким взором.
– Несомненно, ты унаследовала твёрдость характера своей покойной матушки… Что ж здесь, в родовом дворце, мы может говорить о чём угодно. Я настоял, чтобы ты покинула Хэйан лишь по одной причине…
– Какой? – не выдержала Акико. – Говори! В императорском дворце ты старался не посвящать меня в свои планы. Ты просто указывал мне, что делать!
– Да, именно благодаря моим указаниям ты – Нефритовая госпожа! А что касается твоего отъезда… Император не должен видеть тебя в последние месяцы беременности. В это время женщина отнюдь не привлекательна, она капризна, дурно выглядит… Ты же не хочешь потерять его расположения, как Садако?
– Не хочу! Однако, Итидзё обзавёлся новой наложницей! И не без помощи Яшмовой госпожи! – возмутилась Акико.
– Ты знаешь: я вхож в покои своей сестры, Яшмовой госпожи и своего племянника, императора, в любое время…
Акико не выдержала:
– Опять ты говоришь пространные речи! Мы одни! Ответь же на мои вопросы!
– Так вот я и хочу ответить: на одной из встреч с сестрой, мы решили, что императору нужна новая наложница – девушка из небогатого рода, юная, трогательная, очаровательная, не очень умная. То есть идеальная игрушка для императора!
Акико издала возглас удивления.
– Отец, ты хочешь сказать, что эта госпожа Мизутама – воплощение некоего хитроумного плана?!
– Разумеется! Император не станет посещать Садако, он полностью посвятит себя Мизутаме. Садако может быть не слишком умна, но она – из южной ветви Фудзивара. Мизутама – пустышка из захудалого рода Киёхара. Как только ты вернёшься в столицу, она исчезнет.
Акико облегчённо вздохнула.
– Исчезнет навсегда?
– Навсегда, – заверил отец. – Для этого существует множество способов. Например, она заболеет, и придворный лекарь окажется бессилен…
Акико хихикнула, представляя, как наложница будет умирать в муках.
* * *Коями – томление от любви
Митинага был ещё молод – миновала его тридцать первая весна. Однако он уже успел несколько раз овдоветь, обзавестись тремя визитными жёнами и двумя наложницами. Словом, он был любвеобильным мужчиной. Впрочем, это качество было присуще всему роду Фудзивара – и мужчинам и женщинам. Госпожа Сейси, а она была старше своего брата на пятнадцать лет, имела нескольких молодых любовников. Её сын, император Итидзё (племянник Митинаги) пребывал в постоянном состоянии влюблённости и считал своим долгом оказывать всяческие знаки внимания молодым красивым придворным дамам. Госпожа Садако, забытая императором, дабы излечить свои душевные раны также не отказывала себе в плотском наслаждении.
Здесь же вдали от столичной суеты, в родовом дворце, Митинага отчётливо ощутил сначала душевный покой, оказавшийся весьма обманчивым, а затем – некое томление. В повседневных заботах о дочери и родовом гнезде, он едва ли смог сразу разобраться в его природе. Однако, по истечении времени, он понял: это томление от неразделённой любви… Любви к госпоже Мурасаки…
Митинага буквально засыпал её стихами:
Что жизнь? – Роса!Её я отдал бы охотно,Когда б взаменТы подарила мнеЗаветное свиданье![64]
Поначалу старшая фрейлина оставляла послания Митинаги без ответа. Но долго так продолжаться не могло, и она отвечала на них сдержанно, каждый раз напоминая своему поклоннику, что не свободна.
К тому же Мурасаки получала редкие весточки от мужа: он прекрасно проводил время в объятиях визитных жён. И тогда, оценив ум и настойчивость нового регента, она уступила…
Митинага буквально преобразился – Мурасаки наполнила его любовью, словно опустевший сосуд он жаждал живительной влаги. Он засыпал её подарками, стихами, старался уделять ей как можно больше внимания. В конце концов, Акико начала ревновать отца и не преминула высказаться:
– Отец, ты злоупотребляешь вниманием моей фрейлины! Я её почти не вижу! Когда же я намерена послушать новые главы «Похождений Гензи», то слышу в ответ: «Ах, госпожа у меня нет вдохновения…» Вероятно, она обретает его лишь в твоих объятиях! Так вели ей написать хоть пару глав, иначе я умру здесь от скуки…
Митинага спокойно выслушал отповедь любимой дочери.
– Твоя мать, моя первая жена, умерла год назад. Вторая жена, визитные жёны и наложницы – не в счёт. Поэтому я могу наслаждаться любовью умной и прекрасной женщины, не задевая твоих чувств. Или я ошибаюсь?
