Тэмуджин. Книга 2 - Алексей Гатапов

– Если спросят, зачем луки, скажешь, что появился зверь. Иди!

Хасар без слов побежал к юртам.

Тэмуджин неотрывно смотрел вслед уходящему Бэктэру; тот, горделиво покачивая плечами, с какой-то незнакомой прежде, надменной поступью вышагивал по поляне и вскоре скрылся в зарослях опушки.

Сзади почти сразу послышался шорох бегущих шагов. Хасар с луками и стрелами в руках бежал, пригнувшись, воровато оглядываясь назад.

– В юрте никого нет, – запыхавшись, торопливо говорил он, перебирая луки и стрелы. – Меня никто не видел…

– Будем стрелять насмерть, – хрипло сказал Тэмуджин, не узнавая своего голоса. – Иди за мной.

След в след они двинулись ко второй поляне.

Бэктэр с Бэлгутэем сидели под бугром, неподалеку за ними паслись кони с коровами, лениво пофыркивая, щипали уцелевшую местами траву. Тэмуджин с Хасаром, укрывшись за зарослями и держа стрелы на тетивах, смотрели на братьев. Бэлгутэй сидел к ним спиной, из-за него выглядывала серая войлочная шапка Бэктэра. Склонившись, он раздувал огонь: сизый дымок, появившись, сначала колыхнулся под легким дуновением в сторону, потом выпрямился и медленно поднялся вверх.

– Огонь разводят, – сказал Хасар. – Хотят нашу рыбу съесть.

Тэмуджин торопился сделать все побыстрее и думал, как бы не ошибиться, сделать все наверняка. Идти обоим прямо было нельзя: дальней стрельбе мешал Бэлгутэй; а увидев их издали, Бэктэр мог перескочить за коров и лошадей, а там и скрыться в зарослях близкой опушки. Подумав, Тэмуджин приказал Хасару:

– Иди в обход и отрежь его от леса, а я выйду отсюда.

Тот, поняв его с полуслова, пошел по кустам и скоро скрылся в зарослях.

Тэмуджин ждал, когда он покажется на дальнем краю поляны. Мимолетно пронеслась мысль: «Еще можно остановить все…» Но Тэмуджин раздраженно дернул головой и повторил про себя слова деда Тодоена: «Голову руби не задумываясь тому, кто будет мешать, будь это единоутробный брат…» И еще: «Ни ум, ни отвага не спасут тебя, если ты пожалеешь врага… Из-за этого погиб Амбагай-хан…» Эти слова покойного старейшины давали ему право на все. И жалости к Бэктэру он не чувствовал; правда была на его стороне: восставшему против своего нойона наказание – смерть. Тэмуджин хотел лишь, чтобы все свершилось побыстрее.

Наконец, на дальнем краю показался Хасар. Смело выйдя из-за кустов и держа лук наготове, он двинулся к середине поляны. Тэмуджин вышел из своего укрытия…

Бэктэр заметил Тэмуджина, когда он прошел уже половину расстояния и приблизился шагов на шестьдесят. Увидев его с луком и стрелой, он вскочил на ноги, всматриваясь, и все понял. Подобравшись весь, приготовившись к бегству, он оглянулся назад и тут увидел Хасара. Тот, так же держа наготове лук со стрелой и торопясь, почти бегом приближался к нему. Расстояние между ними стремительно сокращалось и Бэктэр, осознав, что это конец, разом обмяк, сгорбленно опустил плечи. Он тяжело повернулся в сторону Тэмуджина, поднял на него сломленный, обреченный взгляд. Тэмуджин подошел к нему шагов на десять и, бесстрастно глядя в глаза, натянул тетиву.

– Бэлгутэя не трогайте, – глухо, через силу выдавливая слова, сказал Бэктэр. Он заметно побледнел лицом. – Он вам будет нужен…

Тэмуджин заметил, что Хасар держит стрелу на Бэлгутэя, оставшегося сидеть у тлеющего, так и не разгоревшегося костра, затравленным зверьком глядя на него.

– Бэлгутэй будет тебе служить, – просительно сказал Бэктэр, видимо, стараясь убедить Тэмуджина и осторожно подаваясь к нему навстречу. Потом он оглянулся на младшего брата, сказал: – Бэлгутэй, я приказываю тебе честно служить старшему брату Тэмуджину… А я ухожу к отцу. Ты понял меня?..

– Да-а, – тихо протянул тот, дрожа всем телом и испуганно глядя на него.

Тэмуджин поймал вопросительный взгляд Хасара, согласно качнул головой. Тот перевел стрелу на Бэктэра. Тэмуджин отпустил свою стрелу и та, с глухим всхлипом, глубоко вонзилась в грудь Бэктэра под косульей рубахой. Тот дрогнул всем телом, остановившимся взглядом уставившись на него, Тэмуджин шагнул в сторону и взгляд Бэктэра, застывая, стал уходить куда-то мимо…

Когда он, наконец, упал, тяжело рухнув набок, Тэмуджин на спине его против своей стрелы увидел стрелу Хасара.

Бэктэр лежал, неловко вытянувшись на боку, уткнувшись головой в кочку и будто задумчиво рассматривая неровно оборванную траву перед собой. Из удивленно раскрытого рта его вытекла красная струйка, потекла вниз по щеке, капая на землю, окропляя сухие бледные стебли…

Часть вторая

I

Степь, ровная, белая от недавно выпавшего первого снега, широко раскинулась по обеим берегам по-осеннему темного, тяжело уносящего леденистые свои воды на северо-восток Онона. На севере и западе далекими преградами вставали черные горы, на юг и восток степь чистым безлесным простором уходила в сторону Керулена, теряясь из вида за неприметными под снегом пологими сопками.

На низком правом берегу Онона, заметно расширившегося после слияния его справа с Хурхом и Баяном, и слева многими речушками и ручейками, раскинулся большой курень тайчиутов – зимняя ставка Таргудая Хирэлтэга. Дни стояли пока еще теплые, безветренные, и обширный курень в тысячу с лишним юрт бурлил в своем многолюдстве, в гомоне голосов, собачьего лая и конского ржания. Взрослые суетились в повседневных заботах, покрикивали на детей и рабов, спеша управиться с осенними работами до начала больших буранов, когда небо потемнеет, снега закрутит и в кромешном вихре нельзя будет высунуться из теплых юрт.

Тэмуджин, обеими руками придерживая березовую кангу[12] на шее, устало брел за старой бычьей арбой. Давно немазаные деревянные колеса телеги скрипели глухо и отрывисто, казалось, будто кто-то неумелой рукой водит смычком по натянутым струнам хура. Этот скрип тяжело отдавался в ушах у Тэмуджина, нагонял тоску в его изболевшуюся, придавленную невидимым страхом и тревогой душу, но уйти от него было невозможно: он теперь не волен был выбирать себе дорогу…

Дорога шла от куреня к недалекому берегу и навстречу то и дело попадались женщины с наполненными бурдюками в руках. Приблизившись, одни испуганно отводили глаза, спешили уступить дорогу, другие с любопытством оглядывали его, и Тэмуджин, пройдя мимо, спиной чувствовал их долгие пристальные взгляды.

Для большинства жителей тайчиутского куреня он был полусумасшедший братоубийца, человек, совершивший ужаснейший из грехов, достойный наказания и даже смерти. Об этом, как знал Тэмуджин от других рабов, хорошо постарался Таргудай: приближенные его не уставали твердить людям о нем, как о злобном выродке, подверженном волчьему бешенству. Но люди, как оказалось, не все верили их словам – видно, неплохо знали своего нойона: уже несколько раз незнакомые люди украдкой совали Тэмуджину куски вареного мяса и горсти хурута, поддерживали его голодную жизнь.

Арба тяжело спустилась к темной воде, заледеневшей по берегу и, тонко скрипнув напоследок, остановилась. Из-за головы быка вышел тощий невзрачный подросток его лет и стал торопливо сбрасывать с арбы бурдюки, которые они должны были наполнить водой и увезти в айл Хурэл-нойона, племянника Таргудая. Подросток спешил, опасливо оглядывался в сторону куреня – было видно, что дорожит доверенной работой и боится промедлить, вызвать гнев хозяев.

Тэмуджин устало присел у заледеневшего берега на корточки, глядя на ровную гладь холодной, неутомимо и неспешно уплывающей воды и отчетливо ощущал в себе, как от вида текущей реки успокаивается тревожная его душа.

– Надо побыстрее набирать воду и доставить в айл! – тонко вскрикнул подросток, требовательно взглянув на него.

Этот маленький раб был приставлен к нему с первого дня, когда Тэмуджина привезли сюда. С тех пор и присматривал за ним, ни на шаг не отходя от него. Они вместе таскали воду и аргал, по очереди давили тяжелую кожемялку, вместе ели и спали – все делили пополам, но тот считал себя выше его по положению, как старый, знающий дело раб над новым, незнающим. Наедине с Тэмуджином он держался важно, смешно поджимал губы и говорил неизменно поучительным тоном, тщетно пытаясь придать твердость своему писклявому голосу. Когда рядом появлялись нукеры Таргудая или другие вольные люди, на лице у него сразу зажигалась угодливая, деланно-радостная улыбка, и он сгибал спину в вежливом поклоне. Когда те удалялись, он снова оборачивался к Тэмуджину со своим важным, многозначительным взглядом и назидательно говорил: «Хороший раб не должен стоять, хороший раб должен двигаться…»

– Что ты уселся! – взвился он, заметив, что Тэмуджин не собирается браться за бурдюки. – Надо набирать воду!

– Вот и набирай, раз надо… – помедлив, равнодушно сказал Тэмуджин, все так же глядя вдаль, за реку.

– Я скажу нукерам, что ты не хочешь работать! – закричал тот, округлив глаза и далеко брызнув слюной сквозь щербатые зубы. – Тебя накажут кнутами!.. Сейчас же я пойду и скажу…