Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Девушка ушла рано утром, что-то нежно прошептав на прощание. Сонный Фернан не разобрал ни слова. Да и много ли бы он смог понять в звуках этой совсем еще чужой речи? Теперь испанец лежал и мечтательно смотрел в потолок. Он чувствовал себя очень одиноко по вечерам, когда Себастьян уходил в соседнюю комнату с очередной любовницей. Сам Гонсалес упорно отказывался от предложенных ему наложниц. Почему он вообще должен соглашаться на какую-то из них?! Хотелось сделать выбор самому… И вот теперь и это желание осуществилось.

Чика ему понравилась и он ей, похоже, тоже. Фернан не сомневался, что он сумеет разыскать эту прекрасную танцовщицу в любой момент или же попросить в этом вопросе помощи у мудреца, который помогает им выучить местный язык.

Скоро из соседней комнаты пришел Себастьян. Увидев, что девушки здесь уже нет, он усмехнулся.

— Твоя красавица исчезла поутру, как фея из сказки. Отправишься на поиски возлюбленной?

— Да, но чуть позже, — мечтательно ответил Фернан. — Сначала позавтракаем.

Пока слуги хлопотали, расставляя блюда и напитки, Гонсалес сказал:

— Ты заметил, с какой угодливостью индейцы предложили мне приглянувшуюся девушку? Я окончательно прихожу к мысли, что мы здесь в особом почете и опасаться больше нечего.

Себастьян промолчал. Настрой Фернана все больше настораживал. Мало того, что его юный товарищ, окруженный почтительными слугами, окончательно размяк и больше не ждет от индейцев никакого подвоха. Так он еще, не ровен час, окончательно влюбится в эту танцовщицу. Риос с тревогой ждал того дня, когда Фернан заведет речь о том, что здесь можно бы и остаться жить. Сам Себастьян не доверял индейцам и ломал голову над тем, в чем подвох их внезапного гостеприимства, граничащего с раболепием.

7. Жизнь у майя

А время шло. Испанцы продолжали свои длительные ежедневные прогулки, знакомясь с жизнью индейцев майя. Поток новых знаний и впечатлений поначалу обрушился на них подобно лавине. Чудес и диковинок оказалось слишком много, вместить их в голове и осмыслить было просто невозможно. Но теперь, несколько свыкнувшись с этим удивительным городом, отойдя немного от шока, конкистадоры начали замечать многочисленные детали.

Мир индейцев во многом оказался совершенно другим, зачастую противоположным тому, к чему они привыкли в Испании. Домашние животные, играющие такую важную роль в Европе, здесь отсутствовали. У майя не было лошадей, коров, свиней, коз или овец. Земледелие также очень отличалось от европейского. Кукуруза, неизвестная в Европе, была главным продуктом питания. Из нее делали муку, пекли лепешки, готовили кашу. Еще выращивали тыквы, кабачки, помидоры и фасоль. Зато в Новом Свете не росли пшеница и овес, рожь и ячмень. Индейцы не использовали никакие плуги, да и кто бы их таскал, раз в этих краях не было лошадей или быков? Почву вскапывали заостренными палками и засевали. Но земля, похоже, давала щедрые урожаи.

Также туземцы разводили домашнюю птицу. Одна из них особенно заинтересовала испанцев. Очень большие самцы, крупнее даже лебедя, в окраске которых сочетались в основном черные и белые перья, задранный хвост веером. Ярко-красные головы были лишены перьев и выглядели страшно, как будто их укрывали ожоги. Клюв и шею украшали кожаные серьги. Самки оказались мельче и выглядели скромнее. Это были индюки, совершенно неизвестные в Европе. Такие птицы стали единственными, кто не проявил к испанцам никакого почтения. Стоило конкистадорам из любопытства подойти поближе, как один из самцов раздулся, встопорщил перья и с побагровевшей от гнева головой кинулся в атаку, резко крича и клекоча. Пришлось Себастьяну в целях самообороны пнуть его ногой, после чего индейцы подоспели и отогнали индюка палкой.

Возле города располагались каменоломни, откуда добывали известняк. Работники деловито вытесывали ровные блоки, из которых возводили самые разные постройки. Часть известняка перемалывали, получая скрепляющую смесь наподобие цемента, а также основу для штукатурки. Скульпторы создавали из камня и глины изваяния невиданных существ и барельефы, украшающие стены зданий.

В этом затерянном среди джунглей городе оказались настоящие мастерские, в которых плели корзины и циновки, вили веревки и делали посуду. И это было удивительно. Фернан и Себастьян на каждом шагу видели доказательства развитой культуры индейцев. Перед глазами конкистадоров в сотнях мелких аспектов открывалась настоящая цивилизация. Кто мог ожидать найти ее здесь, за тысячи миль от Европы?

Чика окончательно перебралась к Фернану. Она ночевала всегда с ним, но утром частенько пропадала. Гонсалес не мог знать заранее, вернется ли она через час, к обеду или поздно вечером. У девушки была и своя жизнь, неизвестная конкистадорам. Испанцы пока не сумели разобраться в ее статусе. Кем считалась Чика в местной иерархии? Танцы на сцене во время праздников — это почетно или же зазорно? Есть ли у нее родственники? Где она жила раньше, чем занималась? Ответов на эти вопросы не было.

Девушка часто сопровождала испанцев во время прогулок по городу. Она не могла похвастаться косоглазием или скошенным лбом — чертами столь привлекательными в понимании индейцев — но Фернан видел, какими восхищенными взглядами провожают ее мужчины. И тот факт, что эта красавица принадлежит ему, наполнял душу молодого человека гордостью.

Вот уже почти месяц испанцы провели в этом странном плену. В их жизни ничего не менялось. Они все так же свободно бродили по городу, окруженные эскортом воинов и слуг, наряжались в богатые одежды, ели самые изысканные блюда, упражнялись в местном языке. И время от времени задавались вопросом — чего же хотят от них индейцы?

Фернан, по самой своей природе любопытный и жадный до знаний, совал нос повсюду, куда только можно. Как-то он увлекся работой одного скульптора. Немолодой уже мужчина, худой, жилистый, в одной набедренной повязке долго крутился вокруг квадратной серой глыбы. Известняковый монолит, высотой не уступающий человеку, стоял возле недавно возведенного в центре города здания. Похоже, именно здесь и будет стоять творение, скрытое пока под слоем камня.

Арсенал мастера состоял из целой дюжины каменных резцов, топориков и зубил. Рядом лежали еще и молотки самых разных размеров. Скульптор хватал то один инструмент, то другой, примерялся и со знанием дела сноровисто долбил глыбу. Потом брал в руки тесьму с разметкой и скрупулезно замерял результаты своей работы, соблюдая известные лишь ему размеры и пропорции.

Первый этап создания статуи испанцы пропустили. Сейчас процесс был в самом разгаре. Боковые грани стелы оставались гладкими. Похоже, что выпуклое изображение подразумевалось лишь на лицевой стороне. Под ударами твердого базальтового резца постепенно проступали черты задуманного творцом. Фигура, в которой человеческие черты в равных долях смешивались с чудовищными. Руки, сложенные на животе, ноги и торс выглядели вполне обычно, но голова оказалась огромной, гипертрофированной. Из раскрытого рта вываливался длинный язык, опускаясь до самого массивного квадратного подбородка. Глаза были непомерно велики, крючковатый нос напоминал клюв хищной птицы. Лоб украшал сложный орнамент, а над ним скалилась клыкастая пасть дракона, готовая, казалось, вцепиться в макушку человека.

— Зачем они повсюду делают изображения чудовищ? — вполголоса спросил Фернан. — Ты хотя бы где-нибудь здесь видел прекрасную скульптуру?

— Не видел, — признал Себастьян. — Кстати, морда этой твари больше всего похожа на маску того мясника, который вырезал сердце девушке на вершине пирамиды.

Испанцам сложно было принять такое искусство. В Европе шел триумфальный расцвет Возрождения. Несравненные гении — Леонардо, Микеланджело, Рафаэль — к этому времени создали величайшие произведения. Другие выдающиеся мастера творили свои шедевры. Картины, скульптуры, барельефы воспевали красоту человеческого тела. Как религиозные, так и мифологические сюжеты стремились запечатлеть в камне, металле, красках совершенство линий. Передать абсолютную гармонию. В Испании и Италии статуи пророков, Девы Марии или античных героев ваяли с таким искусством, что они казались живыми людьми, заключенными в непроницаемую темницу мрамора или бронзы.