Секс (не) помеха дружбе - Ронни Траумер

и раздвигает мне ноги, я чувствую его твёрдый член между ног, он не торопится входить, а я уже изнываю от желания. Мы продолжаем целовать друг друга и просто наслаждаться прикосновениями. И когда он наконец входит в меня, выбивая весь воздух из груди, я понимаю, что только он может подарить мне такое наслаждение, только он может заставить чувствовать себя на седьмом небе от удовольствия, только он может вызвать у меня столько эмоций. Он сегодня другой, осторожный и нежный, он не устаёт любоваться моим неидеальным голым телом, а я не отрываясь смотрю в его глаза, и он не перестаёт меня целовать, кусать, ласкать.

Когда мы просто лежим, чтобы отдышаться, он вдруг говорит:

– Я тебя никогда не забуду, Саша! – целует меня в лоб и засыпает, а у меня слёзы как у ребёнка текут по щекам от осознания, что это последний раз, последняя встреча, последний шанс почувствовать его так близко.

Просыпаюсь одна в постели, осматриваю комнату, вся его одежда здесь, значит, не сбежал.

– Доброе утро, красавица! – как давно я не слышала этого от него.

– Доброе утро, Котов! – улыбаясь, отвечаю я ему.

– Ты же знаешь, как на меня влияет, когда ты обращаешься ко мне по фамилии? – говорит он, садясь рядом со мной.

– Знаю, – целую его, – поэтому и называю тебя так.

Он поднимает меня и садит к себе на колени.

– М-м-м, да вы во всеоружии, господин Котов, – говорю я, чувствуя его набухание между своих ног.

– Я с вами всегда во всеоружии, госпожа Александра.

Он кладёт меня на спину, и мы в последний раз отдаёмся друг другу.

Я приняла душ, Дима вызвал такси и хотел проводить, как всегда, но я просила сегодня не делать этого. Я его крепко обняла, с трудом сдерживая слёзы. Так хочу сказать ему всё, что я чувствую, как сильно я его люблю, и что я тоже никогда его не забуду и вряд ли перестану любить. Но это уже ничего не изменит, у нас разные дороги, и с нами другие люди, и он точно не ответит тем же.

Я вышла из квартиры, уже не могу сдержать слёз и не хочу, чтобы он видел, как я плачу. И плакала я всю дорогу до общежития, успокоилась только, когда позвонил Миша и сказал, что через час будет у меня.

По дороге домой я почти не разговаривала, Миша спрашивал пару раз, всё ли хорошо, я сказала, что мне грустно, что всё закончилось. Мама заставила его поужинать с нами, чтобы познакомиться поближе, а я хотела просто побыть одна немножко. Я проводила Мишу и только тогда, закрывшись в своей комнате, разрыдалась в подушку.

А через неделю я села в самолёт до Англии и окончательно поняла, что это конец, и мне надо оставить все воспоминания здесь, нужно там начать новую жизнь, и необходимо пообещать себе, что так оно и будет.

Дима

Ненависть к Саше была сильной, но ещё сильнее была тоска по ней. Находиться в своей квартире было невыносимо, я держался неплохо, когда отношения между Сашей и Мишей уже перестали быть секретом. И что я сделал? Нашёл утешение в объятиях Нади.

Молодец, Котов!

Мужик, ничего не скажешь.

И несмотря на то, что утешать Надя пыталась изо всех сил, это было не то, всё было не то. Но за два месяца я смог закопать чувства к Саше глубоко внутри. Ненависть ушла сразу, как я только её встретил после зимних каникул, и общались мы, как старые приятели.

Смешно и тошно, блять!

Говорят, если любишь – отпусти.

Я отпустил.

Я видел, как Саша светится рядом с ним, как изменилась и как всегда искренне улыбалась. Так что я отошёл в сторону. Почувствовал себя виноватым, что мурыжил её столько времени. Не хватило мозгов взять своё вовремя, теперь смотрю со стороны, какая она счастливая с другим.

Профукивать возможность получить образование и стажировку в Европе я не стал. Я хоть и тусовщик… был им, если точнее, потому что, как только я устроился на практику, то стал ответственным и серьёзным человеком, детство кончилось и давно уже. Поэтому я очень хорошо подготовился к конференции и, конечно, гордился тем, что смог получить место в хорошем университете в Германии. Вот правы были родители, когда заставляли меня учить немецкий.

Лето прошло мимо меня. Убивал время у отца на фирме и готовился к переезду. Но в конце июля поехал в город: я должен её увидеть в последний раз, ведь мы оба уезжаем в разные страны и вряд ли когда-нибудь встретимся.

И приехал именно для этого, но уже час кручу телефон в руках, никак не могу решиться на звонок. Вот до такого дошёл. Пока чувств не было, всё как-то похуй, а когда сердце ёкнуло, потянуло выпить что-то для храбрости. Но это плохая идея, она не должна видеть меня в последний раз под градусом и запомнить запах алкоголя.

Всё равно в голове не укладывается: как Я могу так сильно волноваться? Но я обязан, это мой последний шанс. В конце концов, я не мальчик, и мы не враги, просто пообщаемся, как взрослые люди.

Удивления и растерянности в её голосе было не меньше, чем в моём, но я вздохнул с облегчением, когда она согласилась встретиться.

В «Малибу» мы ели пиццу и общались на разные темы, правда имя "Миша" раздражало до скрежета зубов. Несмотря на то, что я нашёл общий язык с ним, и что он оказался нормальным парнем, неприязнь к нему всё ровно не исчезла.

Саша сегодня такая, какой я запомнил её ещё на первом курсе, одета в свободном стиле, на голове тот самый пучок, босоножки на низкой подошве. Никаких каблуков, строгости и серьёзности, как в последний год. Как невыносимо тянет наброситься на неё, и говорить не стоит.

Когда возле её общежития после молчаливых взглядов она что-то тихо и с дрожью в голосе сказала, я уже не слышал, я впился поцелуем в её губы. Терпеть стало невозможно: быть в паре сантиметров от неё и не касаться…

Впервые в жизни я не могу сказать, что трахал её, даже сексом это не назову. Я её любил, блять! И я должен был сказать ей, что никогда не смогу её забыть, хоть в голове так и стучало: «Люблю. Люблю. Люблю».

На утро я проснулся и просто пялился на неё, боролся сам с собой и своими желаниями. В итоге встал с кровати и пошёл