Охотник - Брайт Камли

Искусством управляемого взрыва владели далекие предки еще задолго до того, как из-за грозящей катастрофы покинули Землю. Поэтому теоретически можно было подозревать, например, ученых с Новой Земли.

Так. Кого еще? Смертоносцев? — почему бы и нет. Ведь, наверняка, до сих пор не перевелись недовольные… Нет, исключено: организовать такое у них просто бы не хватило воображения, и яркий пример тому — Дравиг, у которого подобная концепция даже не укладывалась в голове.

За все время, пока Найл размышлял, Дравиг не пошевелился: уж чего-чего, а терпения смертоносцам было не занимать. Кроме того, общаясь с Найлом, старый паук впервые за свою долгую жизнь почувствовал уважение к человеческому разуму. Несмотря на многие недостатки — с точки зрения паука, конечно, — люди обладали способностью, совершенно не развитой у пауков: умению мыслить логически. Дравиг неоднократно наблюдал, как блестяще справлялся с подобными задачами Найл, поэтому, выдав известную ему информацию, теперь спокойно ждал результата.

«Ладно, вернемся к пороху как к единственному, за что пока можно зацепиться, — продолжал рассуждать Найл. — Возможно, его действительно взяли у жуков: например, украли…»

— Нужно послать кого-нибудь в город жуков узнать, не пропадал ли у них в последнее время порох, — обратился Найл к Дравигу, и советник, восприняв это как приказ, немедленно удалился.

Найл устало провел ладонями по лицу. Да, выбор был так велик, что ничего не оставалось делать, как смириться и ждать, пока нападавшие ни выдадут себя чем-нибудь еще. Но это представлялось слишком опасным: пусть сегодня — по чистой случайности — не пострадал никто. А завтра? Кто знает, что может произойти завтра?

Но если правитель Найл это прекрасно понимал, Найл-человек испытывал по отношению к неизвестным, покушавшимся на его жизнь, невольную благодарность. Дело в том, что в последние дни он очень походил на машину: по инерции вставал, одевался, ел; выслушивал доклады, даже пытался во что-то вникнуть. Но не было в его жизни самого важного — того, что согревает и делает ее осмысленной. И вот как раз после взрыва все переменилось: Найл снова почувствовал себя наполненным, в нем неожиданно промелькнуло ощущение, посетившее его однажды в детстве.

Ему было тогда всего семь лет, и он не успел еще как следует осознать убожества и однообразия предстоящей жизни, единственной целью которой было выжить: не умереть с голоду и не угодить в лапы смертоносцев или каких-нибудь хищников пустыни. В тот момент Найл вдруг просто понял, что создан для чего-то особенного, гораздо большего, чем просто охотиться, добывая пропитание для своей семьи. Это «знал» находящийся внутри ребенка второй — взрослый Найл — спокойный и уверенный. Именно эта уверенность и поможет потом перенести смерть отца, плен и наконец победить. Найл снова верил в себя, и от его апатии не осталось и следа…

Неудивительно, что, проснувшись на следующий день, он почувствовал себя бодрым и энергичным. Уже давно не испытывал он такого сильного желания сделать что-нибудь полезное. Причем, энтузиазм распространялся буквально на все. Найл, к несказанной радости Астер, без всякого нетерпения перенес ванну и долгую процедуру одевания. Затем позавтракал вместе с матерью и сестрами. Ему словно бы доставляло особенное удовольствие делать приятное другим. Даже ушибленное колено болело сегодня заметно меньше.

Нисколько не рассердился Найл и когда возражал пытавшейся не выпустить его на улицу Нефтис:

— Если я буду сидеть дома, мы никогда их не найдем, понимаешь?

Нефтис не понимала. Она была достаточно толковой, чтобы за сутки превратить резиденцию «избранника Богини Нуады» в настоящую крепость. Но вот с логическим мышлением у нее, впрочем, как и у всех, принадлежащих к сословию паучьих слуг, было слабовато. Высокая, с безукоризненной фигурой, она лишь таращила на своего обожаемого повелителя огромные черные, полные тревоги глаза.

— Гораздо полезнее, если кто-нибудь будет незаметно следовать за мной и осторожно наблюдать.

Слова Найла не убедили Нефтис: слишком напугало ее вчерашнее происшествие. Вообще, она испытывала по отношению к правителю довольно сложные чувства. Да, она, несомненно, любила этого невысокого (на полголовы ниже ее), хрупкого, словно подростка, мужчину; хотя любовь ее складывалась как бы из двух составляющих: с одной стороны, Нефтис преклонялась перед Найлом, как перед человеком, способным на равных разговаривать с хозяевами (так продолжала называть про себя смертоносцев Нефтис), но в ее любви было и что-то материнское. Найл казался ей таким маленьким, таким беззащитным — опасности в ее воображении подстерегали его буквально на каждом шагу. Однако спорить с начальством Нефтис не смела — за это Найл мог мысленно поблагодарить воспитателей-пауков.

Погода в этот день тоже выдалась, как по заказу: еще вчера было довольно прохладно, но сегодня наконец заметно потеплело, и наступила настоящая весна. Как-то по-особенному искрилась на солнце Белая башня — наследие далеких предков, — приветливее казались лица людей, попадавшихся навстречу; даже бурые гиганты пауки-охранники, застывшие на часах, стали вроде бы роднее и ближе.

Отвечая на поклоны горожан, Найл не спеша — он все-таки слегка прихрамывал — пересек площадь и уже собирался свернуть на близлежащую улицу, как вдруг что-то заставило его обернуться.

Найл быстро глянул назад через плечо и чуть не прыснул от смеха. На порядочном расстоянии от него двигалась примечательная пара: Нефтис в сопровождении Зигурта — единственного в городе охранника-мужчины. В былые времена его, конечно же, и близко не подпустили бы к столь ответственной службе: пауки, у которых главенствующее положение занимали самки, перенесли свое миропонимание и на людей.

Мужчина воспринимался ими как существо примитивное и грубое; тяжелая физическая работа: поднять, поднести, убрать — это то, что можно доверить мужчине. Там же, где требовалась способность хотя бы мало-мальски рассуждать, привлекались женщины. Они особым образом и воспитывались. Едва попав в плен к смертоносцам, Найл сразу обратил внимание на более высокий уровень развития женщин: в отличие от мужчин, они были вполне полноценными людьми.

По вполне понятным причинам Зигурт, естественно, не блистал умом, зато у него обнаружились: прекрасная реакция, ловкость, а главное — огромное желание охранять правителя; поэтому Нефтис скрепя сердце взяла его в ученики. И вот теперь, по всей видимости, настало время практических занятий.

Само собой, ни о какой конспирации не могло быть и речи. Выдрессированная смертоносцами для совершенно определенных целей, властно взирающая с высоты своего положения, служительница в сопровождении детины с ручищами, толщиной с хорошее дерево, привлекал внимание прохожих нисколько не меньше, чем ковыляющий на несколько шагов впереди правитель.