Опасная находка - Стедман Кэтрин

За закрытыми веками снова мелькают образы. Их лица. Лица пассажиров. Искаженные, раздутые. Их ужас. Я с силой бью себя кулаками по ногам. Боль вспышкой обжигает тело. Что угодно, лишь бы остановить поток этих образов.

Я поднимаюсь и начинаю расхаживать по палубе. «Думай о чем-то другом. Что это значит, Эрин? Да, думай, сосредоточься. Что все это значит?»

А значит это, что сумка находилась в самолете, когда тот потерпел крушение. Шторм в Тихом океане. Что-то случилось, и им негде было приземлиться. Мы примерно в часе перелета от Таити. Добраться туда они, очевидно, не могли. Или просто не хотели приземляться на Таити. Это явно частный самолет. Частный реактивный самолет. У них были деньги — помимо денег в этой сумке. Возможно, они хотели держаться подальше от общественных аэропортов. Я думаю о бриллиантах, о купюрах, об автомате.

Возможно, они рассчитывали на то, что сумеют обогнать шторм. Но не сумели. Я смотрю на часы. Марк наверняка уже там. С ними. «Прекрати, Эрин».

Я продолжаю думать о маршруте полета. Куда они направлялись? Как только вернемся, нужно будет проверить кое-какую информацию. Я роюсь в ящичке катера, пока не нахожу необходимое. Блокнот и карандаш. Вот так, я знаю что делать и на чем мне нужно сосредоточиться. Не на самолете под нами. С самолетом разбирается Марк.

Я записываю: «Маршруты полетов над Французской Полинезией?» Господи, как жаль, что я не заметила бортовой номер или нечто подобное. Но, уверена, Марк его заметит.

Пишу дальше: «Тип самолета, бортовой номер, максимальная скорость и расстояние полета без приземления?»

Самолеты без дозаправки могут преодолеть лишь ограниченную дистанцию. Начав с этого, мы сумеем вычислить, куда они направлялись. Сомневаюсь, что полет был зарегистрирован, но можно поискать в сети, не пропал ли кто-то.

Зато теперь у нас есть ответ на наш вопрос. То, что мы нашли, — затонувший груз. Сумку явно не выбросили намеренно. Эта брезентовая сумка, вместе со всем ворохом бумаг, из прорехи в корпусе самолета выбралась под полинезийское солнышко. Но — и это очень большое «но» — фактически у нас на руках не балласт и не груз. Речь идет не о кораблекрушении, а о крушении самолета. Масса доказательств аварии в воздухе лежит на дне под катером. Я судорожно втягиваю в себя прохладный тропический воздух.

Наше свадебное путешествие вдруг оказывается далеко-далеко, за миллион миль, и в то же время на расстоянии вытянутой руки, если бы мы только смогли…

Марк выныривает из волн по правому борту. Бьет ластами, двигаясь к катеру с бесстрастным лицом. И я впервые до конца понимаю, насколько важно для меня его умение скрывать свои эмоции. Потому что, если бы я хоть раз увидела его искренне напуганным, это стало бы концом наших отношений.

Он подтягивается по лестнице на палубу, весь истощенный.

— Воды, пожалуйста, — говорит он, стягивая баллон с плеч.

Костюм он снимает и сбрасывает, как я сбросила свой, и тяжело опускается на тиковое сидение. Я достаю бутылку воды из переносного холодильника и передаю ему. Майкл сильно щурится от солнца, брови его напряжены и нахмурены.

— Ты в порядке? — спрашивает он. И смотрит на меня, явно встревоженный.

— Да, да, я в порядке. Извини. Я просто… — Я не знаю, как закончить эту фразу, поэтому замолкаю. — Нет, все в порядке. Боже! Хорошо, что ты уже здесь.

Он надолго присасывается к бутылке и смотрит на волны, вода медленно стекает с его волос на голые плечи.

— Гребаная хрень, — говорит он.

Я жду, но он не продолжает.

— Там есть люди? — спрашиваю я. Не могу не спросить. Я должна знать.

— Да, — говорит он.

И снова долго пьет воду.

— Два пилота в кабине, три пассажира. Это я рассмотрел. Из них одна женщина, остальные мужчины.

Он снова смотрит на волны, стискивая зубы.

— Гребаная хрень. — Я с опозданием понимаю, что повторила его слова. Но я не знаю, что еще сказать.

— Это были плохие люди, Эрин, — говорит он, переводя на меня взгляд.

Какого черта, что это значит?

Я хочу узнать больше, узнать обо всем, что он видел, но мне кажется, что не стоит спрашивать об этом. Он переваривает увиденное. Я жду, когда он сам мне все расскажет.

Но он молчит. Только пьет воду.

Его слова повисают в воздухе. Я пытаюсь поймать их, прежде чем они исчезнут.

— Плохие люди… Что ты имеешь в виду, Марк?

— Я видел их вещи… Внизу. Они были плохими людьми. Не стоит слишком о них горевать, вот что я имею в виду. — С этими словами он встает, берет полотенце и вытирает лицо, сушит волосы.

Я понимаю, что большего, пожалуй, сейчас от него не добьюсь, и я не хочу слишком зацикливаться на мыслях о людях, оставшихся на дне. Я изо всех сил пытаюсь оставаться сосредоточенной. И меняю тему. Ну, почти.

— Марк, это затонувший груз.

В первый миг он смотрит на меня пустым взглядом. Я думаю о том, что он наверняка уже и забыл о сумке. Я продолжаю:

— Точнее, очень своеобразный груз, потерянный в аварийной ситуации, и он может быть востребован владельцами. Но с владельцами ты только что познакомился, и я не думаю, что в ближайшее время они будут чего-то требовать. Ведь так? — Во мне просыпается черный юмор. И я не уверена, что это звучит нормально.

— Нет, не будут, — без выражения говорит он.

Я быстро продолжаю:

— Марк, ты записал серийный номер самолета? Что угодно, что могло бы их идентифицировать? Понять, кем они были? Хоть что-то полезное?

Он снимает дайверский планшет с лямки баллона и протягивает его мне. Вид, модель, серийный номер самолета. Конечно же, он записал!

— Они русские, — говорит он, когда я переписываю информацию с планшета в свой блокнот. Я поднимаю взгляд.

— Откуда ты знаешь?

— Там были упаковки продуктов с русскими надписями.

— Ага, — медленно киваю я.

— Эрин, слушай, ты сказала, что никто не востребует эту сумку. То есть ты предлагаешь о ней никому не сообщать? Мы не будем сообщать о разбившемся самолете? — Он щурится на меня.

Черт. Да. Я думала, что мы с ним предполагаем одно и то же. Разве нет? Оставить себе чудесные сверкающие бриллианты и свалившиеся на голову деньги. Чтобы выплатить кредит за дом и создать семью. Или я сошла с ума? Возможно, я сошла с ума. Мои мысли устремляются к людям под нами. К мертвым людям, которые разлагаются в воде. Плохим людям. Стоит ли нам оставить себе деньги плохих людей?

— Да. Да, именно это я и предлагаю, — говорю я Марку. Он медленно кивает, обдумывая то, что это будет значить. Я осторожно продолжаю: — Я предлагаю вернуться обратно в отель, выяснить, не ищут ли этих людей, и, если ищут, мы обо всем забудем. Бросим сумку здесь. Но если нет, если они просто растворились в воздухе, тогда да, я хочу оставить себе эту сумку. Мы нашли ее в открытом море, Марк. Мы оставим ее и используем для целей получше, чем предполагались.

Он смотрит на меня. Я не вполне могу прочитать выражение его лица, потому что меня ослепляет солнце.

— Ладно, — говорит он. — Давай выясним, кто они. 

16

Вторник, 13 сентября

Маршруты полетов

Оказывается, существует онлайн-трансляция, в режиме реального времени, передвижения всех зарегистрированных воздушных судов в мире. Я смотрю на то, как пурпурные треугольники всевозможных размеров мерцают на черно-желтой карте. Живая версия игры «Астероиды».

Если задержать стрелку курсора над каждым из крупных треугольников, можно увидеть серийный номер, происхождение лайнера и пункт назначения. Треугольники поменьше — частные самолеты, реактивные самолеты — показывают только модель воздушного судна: «Гольфстрим G550», «Фалькон 5X», «Глобал 6000».

Наш самолет был и, полагаю, остается «Гольфстримом G650». Я ищу в интернете его характеристики. «G650» способен преодолеть без дозаправки восемьдесят тысяч миль. То есть фактически расстояние от Лондона до Австралии. А это очень долгий путь для маленького самолета бизнес-класса. Максимальная скорость этой модели — 0,925 Маха, трансзвуковая. Это значит, что он летит практически со скоростью звука. Со скоростью звука. Они быстро добрались бы до нужного места, где бы оно ни находилось, если бы добрались. Но я уверена, что они пытались обогнать шторм. Я ищу самые распространенные причины крушений небольших самолетов. «Википедия» сообщает мне: на трансзвуковых скоростях может возникнуть сильная неустойчивость. Ударные волны движутся в воздухе со скоростью звука. Когда объект — к примеру, самолет — также движется со скоростью, приближенной к скорости звука, эти ударные волны могут накапливаться перед носом самолета в виде единой, очень мощной ударной волны. Во время трансзвукового полета самолет должен пройти сквозь эту большую ударную волну, справиться с турбулентностью и неустойчивостью, обусловленной тем, что воздух движется быстрее звука над его крыльями и медленнее в других частях.