В объятиях Элиты - К. М. Станич

Я киваю, выдыхаю и позволяю Криду вытащить меня из машины, в то время как Зейд следует за нами.

Должна сказать, что наш выход довольно впечатляющий, все мы выстроились одетые во всё чёрное, держа сумки с книгами по бокам или за плечами, когда маршируем через двор, а другие студенты расступаются, как волна.

То есть до тех пор, пока мы не окажемся в коридоре и не столкнёмся с моей сестрой.

Сводная сестра или кто-то ещё, я не могу сказать, потому что папа не хочет говорить об этом, но вот она, стоит с группой других первокурсников… и Харпер Дюпон.

— Не прошли и десяти шагов до чёртовой двери, а нам уже приходится разбираться с этим дерьмом, — рычит Зейд, убегая впереди нас. Он невежлив, когда врывается к ним и встраивается в их маленький полукруг.

— Доброе утро, Зейд, — выплёвывает Бекки, одаривая его таким ядовитым взглядом, который выводит меня из себя. Она не имеет права так на него смотреть, особенно после того, как она и её друзья пытались утопить меня, а затем попытались заклеймить как движимое имущество. — Чего ты хочешь?

— Когда идут Идолы, ты убираешься к чёртовой матери с дороги. — Он смотрит на Изабеллу, и она отвечает ему таким же каменным взглядом, как и у него.

— Заставь нас, — отвечает она, перекидывая свои блестящие каштановые волосы через плечо. Харпер ухмыляется, но Зейд уже стискивает зубы и кивает подбородком в сторону нашего нового отряда.

— Девушки общаются с девушками, это правило, — говорит мне Тристан, протягивая руку, чтобы я не двигалась вперёд. Бриана Чоу и одна из новеньких девочек, кажется, Дейзи Сэндберг, подходят и обхватывают мою сестру с двух сторон. Часть меня хочет защитить её, но остальная часть меня знает правду.

В ней тычет кровь хулиганки.

И я больше не допущу издевательств в своей школе.

— Уберите от меня свои грёбаные руки! — Изабелла рычит, когда Илеана и Бекки вступаются за неё. Другие девушки на нашей стороне продвигаются вперёд, пока не возникает небольшое противостояние.

Вместо всех Голубокровных, которых мы уничтожили в прошлом году — таких, как Анна, Эбони, Сай, Грег и Джон — Харпер набрала новых учеников, чтобы занять их места. Похоже, это перерастёт в драку, особенно когда появится то, что осталось от Компании. Честно говоря, Джален выглядит так, будто готов кого-нибудь убить. Может быть, потому, что из-за нас его девушку выгнали из школы?

— В чём здесь проблема? — спрашивает Майрон Тэлбот, казалось бы, появляясь из ниоткуда. У него тёмные глаза, а лицо такое же замкнутое, как всегда у Тристана. — Когда идут Идолы, ты двигаешься.

— Мы не согласны с тем, что они Идолы, — говорит Харпер, но даже она выглядит нервной, когда Майрон так на неё смотрит. Он делает шаг вперёд, и все девочки, кроме Изабеллы и Харпер, отступают назад.

— Это не дискуссия, Дюпон. Убери свою задницу и задницу своего нового питомца с дороги.

Его угроза не отговаривает Харпер от её позиции. Во всяком случае, это движение побуждает её сделать шаг вперёд.

— Я не собираюсь уходить с дороги, чтобы какая-нибудь шлюха из трейлерного парка с волшебной киской могла беспрепятственно тащить свой гарем засранцев по коридору. — Она вскидывает руку, указывая на Тристана, и шипит сквозь зубы. — Дюпон никогда не склоняется перед благотворительностью, а у них на буксире целых два таких дела.

Я поднимаю глаза и вижу, как Тристан в отчаянии сжимает челюсти.

— Убирайся на хрен с дороги, я тебя предупреждаю. — Майрон скрещивает руки на груди, и я чувствую, что насилие надвигается подобно буре. Я делаю шаг вперёд, и все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня.

— Всё в порядке. Мне не нужно, чтобы люди убирались с моего пути. Это больше не привилегия Идолов. — Харпер прищуривает на меня глаза, как будто думает, что я разыгрываю какую-то шутку. Я, не дрогнув, смотрю в её голубые глаза, прежде чем повернуться к Изабелле. — Она пыталась убить меня, ну знаешь, это сделала Харпер. Она и её друзья. Так что, за что бы ты меня так сильно ни ненавидела, спроси себя, как далеко ты готова зайти.

Я начинаю идти, и все остальные следуют за мной. Ну, все, кроме Майрона. Он не двигается с места, пока Тристан не останавливается рядом с ним, и они вдвоём не обмениваются несколькими тихими словами.

Мы направляемся прямиком в Галерею, и на этот раз оказываемся там первыми. Здесь нет ни запертой двери, ни Гэри, сидящего у окна, курящего сигарету и насмехающегося надо мной. Впервые за четыре года я иду прямо по этим каменным залам, поднимаюсь по старым ступеням и выхожу на балкон.

Ощущение того, что ты стоишь там, так близко к стене с витражными окнами, и смотришь на море студентов в их чёрной, белой и красной униформах, в высшей степени шокирует.

На моём лице появляется улыбка, когда Зак встаёт рядом со мной.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и я киваю. — Даже несмотря на то, что твоя сестра пыталась объединиться с Гарпиями?

— Ей больно, — говорю я ему, глядя в его сторону и встречаясь взглядом с прищуренными тёмными щёлочками его глаз. Он всё время выглядит таким крутым, со своими большими, широкими плечами и этим свирепым взглядом, но в глубине души он похож на плюшевого мишку. Плюшевый мишка-защитник. Ага. — Как только она преодолеет это, она увидит Гарпий такими, какие они есть. — Я оборачиваюсь и смотрю вниз, наблюдая за волной лиц, которые поворачиваются, когда Харпер входит в часовню со своими дружками позади неё и занимает первый ряд.

— Этот год войдёт в историю академии Бёрберри, — молвит Зейд, останавливаясь рядом со мной и присаживаясь на перила так, что я невероятно нервничаю. Он показывает Харпер средний палец, когда она смотрит в нашу сторону, но она игнорирует его, раздувая ноздри.

— Этот год войдёт в историю Клуба Бесконечности, — бормочет Зак, и два парня обмениваются взглядами, которые заставляют меня нервничать.

За кулисами этой академии происходит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и я полна решимости выяснить, что именно.

Глава 10

Новая форма чирлидерши для академии Бёрберри — это кофточка, которая демонстрирует весь мой живот. В своей комнате я на минутку расхаживаю туда-сюда и волнуюсь, но, когда я выхожу в коридор, у меня чуть волосы не встают дыбом, я излучаю столько уверенности.

На моём пороге давно нет презервативов, на моей двери нет надписей, нарисованных краской.

Конечно, у меня всё ещё