Рождение легиона - Gedzerath

Но увы, оно быстро напомнило мне о себе.

– «Ааааууууууу… Ну так просто не честно!» – заныла я, глядя на расстилавшуюся передо мной картину. Горы, горы и еще раз горы – вот что предстало моему взору, когда я, с немалым риском, взобралась по скользким камням и заглянула за край обрывавшейся в пустоту огромной пещеры, в которую вывел меня все громче журчавший ручей. Превратившийся в шумный поток, он стремительно несся по желобу, промытому в полу коридора, приведя меня к озеру, плещущемуся в каменной чаше сжимавших его берегов. Солнечный свет бил мне в глаза из большого пролома, расколовшего тело горы, косыми лучами освещая стены огромной пещеры, покрытые странным, светящимся мхом, отвратительными зеленоватыми нашлепками покрывавшего многочисленные уступы и края безобразных трещин, ведущих куда-то вглубь безымянной горы. Кристаллов тут не было, зато был большой, привлекший мое внимание островок, грудой округлых, сглаженных временем и неумолчно журчащей водой камней выступавший посередине озера, катившего свои воды к пролому и искря в ярком солнечном свете, низвергавшемуся куда-то вниз. После тишины древней выработки грохот скрывающегося за лучами света водопада показался мне оглушающим, и я долго трусливо прижимала уши, стоя на берегу и собираясь с силами для того, чтобы ступить на первый влажный камень, намеченная мной дорожка из которых должна была привести меня к выходу.

Но не срослось. Осторожно пройдя по краю потока, я и в самом деле натолкнулась на водопад, с грохотом падающий с головокружительной высоты небольшого, сточенного водой до маленького огрызка карниза, с высоты которого я увидела уходящие вдаль, острые пики Собачьих гор. Где-то внизу, под моими ногами, лежала горная долина, но первый же мой порыв распластать свои крылья и полететь вниз, туда, где зеленели на склонах упорные горные деревца и жесткая горная трава цеплялась на участки плодородной почвы, давая корм и приют горным животным, была пресечена на корню, и привалившись к холодной, мокрой стене, я только и могла, что горько сетовать на судьбу, прижимая к спине влажный, прохладный голыш[139], унимавший боль в растревоженном суставе крыла. Отвесная, обточенная водой стена была абсолютно не пригодна для спуска, а громадные, острые скалы, словно пики, выступающие из тела горы, делали абсолютно невозможным любой спуск вниз без какого-либо альпинистского снаряжения.

– «Ну это просто не честно!» – сетовала я на судьбу, нога за ногу плетясь обратно в пещеру. Обещанная свобода оказалась лишь более комфортабельной камерой с большим зарешеченным окном, через которое я могла видеть свободу. Видеть – и только. Я была заперта здесь не менее надежно, чем в камере королевского дворца, и наверное, лишь обида на весь мир и нежелание сдаваться не позволило мне просто лечь – и сдохнуть, пополнив своей тушкой коллекцию из костей, торчащих между подмытых водой камнями.

«Кстати, а откуда тут кости, а?».

Застонав, я поплелась по каменистому берегу озера, то и дело выхватывая взглядом множество посеревших от времени костей, торчащих из-под камней. В основном это были крупные трубчатые кости, но однажды я нашла и целый скелет, удобно устроившийся под скальным навесом пещеры, среди покрывавшего его мха. Три пары конечностей, ржавая труха, похоже, когда-то бывшая доспехами и острые зубы заставили мое сердце пропустить удар – похоже, передо мной лежали останки ночного стража, но как…

«Ах да, тогда их называли фестралами».

Ну что ж, видимо, древние легенды не врали. Грустно покивав головой, я пошарила вокруг, смутно надеясь на какую-нибудь находку, способную скрасить мне время, а потом, от нечего делать, принялась носить в этот угол небольшие, круглые камни, вскоре, скрывшие под собой тело давно почившего существа.

– «Забавно, и зачем я это делаю?» – лениво размышляла я, становясь на берегу озера и среди мелкой ряби бегущей воды пытаясь высмотреть хоть какой-нибудь путь на островок, не предусматривающий купания в ледяной воде. Увы, такового не предвиделось, и скрипя зубами, я медленно и очень осторожно, погрузилась в подхватившую меня воду, продолжая, сквозь зубы, разговор сама с собой. Это позволяло не только контролировать свое дыхание, но и хоть как-то отвлечься от моего нынешнего положения, перебарывая нарастающее желание бегать, визжа от страха за свою жизнь – «Брррррр! Ну что они, не могли устроить тут теплый геотермальный источник? Если уж умирать, то хоть в теплой ванне, с бокалом… Бррррр, холодрыга… шампанского в одной ноге и портретом любимого в другой! Ауч! А этот камень почему такой острый?!».

Побарахтавшись в ледяной водичке, я наконец выбралась на берег островка, не преминув при этом рассадить себе ногу о какой-то острый камень, торчавший среди обкатанных течением голышей. Вновь громко посетовав на судьбу, я принялась за обследование этого странного островка, и как выяснилось – не напрасно. Ну ничем он не напоминал мне естественное образование, которое уже давно было бы смыто плещущейся вокруг водой. Округлые камни явно не походили на те острые обломки, которые вываливались из стен коридора и пещеры, поэтому я не преминула разгрести большие, тяжелые каменюки, явно притащенные откуда-то издалека, с колотящимся сердцем слыша позвякивание и скрежет металла.

– «Ох ты!» – похоже, я разворошила древнюю могилу, наполовину размытую за много-много лет и превратившуюся в неглубокий бассейн. Небольшой скелет фестрала лежал в чем-то, от чего осталась лишь мутная взвесь да следы дерева на крупном камне – плоском, словно основание памятника или алтаря. Когда-то это был некрупный мышекрылый пегас, и я с удивлением разглядывала тонкие, словно прутики, косточки крыльев, стронутые со своего места беспечной водой, просачивающейся в эту чашу сквозь оставшиеся камни невысокого погребального кургана, аналог которого я соорудила на берегу. Побелевшие от времени и воды кости наполовину погрузились в принесенную водой грязь, и тем заметнее был блестящий, покрытый ноздреватыми отложениями доспех, прикрывавший правую ногу фестрала.

– «Ого!» – не в силах сдержать восхищенный вскрик, я протянула ноги, чтобы достать чудесную вещь, непонятно сколько пролежавшую в этой могиле – и остановилась. Выгнутые наружу щитки, скрепленные чем-то вроде мелкой, изящной кольчуги, с нанесенным на каждый из них рисунком, скрытый наслоениями грязи и солей, наполовину выдвинутые из практически незаметных среди гравировки и отложений ножен сияющие молочно-белым светом клинки, на которые не налипло ни крупинки грязи – я уже видела этот понож, причем не далее как сутки назад! Древняя гравюра в старой книге, освещенной желтоватым светом накрывшего нас купола, стремительная поза готовой ринуться в атаку кобылы… – «Блин, да это же останки Найтингейл!».