Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

К поблескивающей черным лаком двери вели широкие ступени, штук десять, никак не меньше. Оказавшись на площадке перед дверью, я оглянулась. Влад замешкался на середине лестницы, унылым взглядом обводя улицу и скорее всего раздумывая над побегом, чем заставил меня заметно напрячься. Что я буду делать, если он действительно решит бежать? Хватит ли духу нажать на кнопку, чтобы разряд электричества остановил его, кратковременно парализовав беглеца? Влад не дал придти мне к какому-то окончательному решению, его взгляд уткнулся в меня, глаза тут же опустились и он продолжил свое восхождение, имея смиренный вид Христа поднимающегося на Голгофу. Я, облегченно выдохнув, нажала на кнопку звонка.

Дверь мне открыл взлохмаченный молодой человек, скорее всего, секретарь, для охранника он слишком щупловат, по возрасту не старше меня, облаченный в деловой костюм, прибывающий однако, как и его хозяин в некотором беспорядке. Поздоровавшись, я назвалась и сообщила о назначенной встрече. Секретарь несколько секунд озадаченно молчал, обдумывая полученную информацию и наконец, до чего-то додумавшись, расцвел улыбкой и пригласил войти, сообщив, что господин нотариус сейчас же подойдет.

Оказавшись в холе, я не без любопытства огляделась. Обширная проходная комната не производила угнетающего впечатления, была выкрашена в спокойные светлые тона и имела правильную квадратную форму. На каждой стороне квадрата по две двери приятного орехового цвета, поблескивающие тщательно натертым лаком. Пол устилало ковровое покрытие темно бежевого цвета, не броско и без претензий, зато, наверное, вот в такую погоду как сегодня хлопот с ним не оберешься — слишком маркий.

Пока я рассматривала убранство холла, одна из дверей распахнулась, и на встречу вышел тот самый нотариус, с которым я имела честь разговаривать утром. Едва взглянув на меня, он расцвел улыбкой, вполне даже искренней, еще бы нет — за один краткосрочный визит я собиралась выплатить ему около пятидесяти тысяч кредов, сумму отнюдь не маленькую, большая половина которой осядет в кармане стряпчего, не считая, конечно, налога за освобождение.

— Ну-с, милейшая госпожа, приступим к нашему делу, не откладывая, — не переставая расточать улыбки предложил он, после короткого приветствия, говоря исключительно со мной, а на Влада не обращая ровным счетом никакого внимания.

— Да, пожалуй, можно приступать, — в тон ему ответила я, похлопывая пакетом с документами по бедру.

— Люблю деловых женщин, — одобрительно закивал головой нотариус и, не медля боле ни минуты, нажал на кнопку у одной из дверей ранее мною не замеченную.

Где-то по ту сторону двери прозвучал мелодичный перезвон колокольчиков, почти сразу же дверь распахнулась, на пороге появился хмурого вида субъект ростом и сложением очень похожий на моего родителя. Ни с кем не здороваясь, да и вообще не проронив ни звука мужчина направился к Владу, двигаясь по ковровому покрытию на удивление легко и бесшумно. Парень невольно вздрогнул, когда стальные пальцы сжали его локоть, но вслух возражений не высказал и покорно проследовал за помощником нотариуса. Дверь закрылась с тихим щелчком, и я осталась наедине со стряпчим, который увлек меня по направлению к другой двери, весело сообщая, что пора бы оформлять бумаги, поскольку процедура выжигания клейма, означающего отпущение раба на свободу, не займет много времени. А до меня только сейчас начало доходить, насколько все происходящее страшно и неприятно, особенно для Влада. Мне-то что, а ему придется не меньше недели мучиться, пока ожог будет заживать.

…Глухой коридор, уходящий наклонно вниз, освещенный скупым светом редких ламп болтающихся под потолком показался бесконечным и закончился после очередного поворота, тупиком. Влад с отрешенным спокойствием шагал за своим спутником, этому способствовала чужая рука, все так же лежащая на локте. Стоило немного сбиться с шага, как стальные пальцы сжимались, и рука моментально начинала неметь.

Остановились у железной двери с магнитным кодовым замком. Провожатый резко развернул Влада, почти ткнув лицом в стену и не отпуская локтя, набрал код свободной рукой. Послышался тихий щелчок и дверь открылась. Влада грубо втолкнули в небольшую комнату, так что он едва удержался на ногах.

Дверь с тихим лязгом захлопнулась, отсекая их от остального мира. Влада до этого не чувствовавшего ровным счетом ничего, охватил безотчетный страх, переходящий в панику и посреди этого всего пришло понимание, что если он прямо сейчас ничего не предпримет, жизнь его закончится.

Руки оказались свободными, это придало уверенности. Он резко развернулся и головой вперед кинулся на противника, надеясь таким образом сбить того с ног, а там уж будет видно, что делать дальше. Надо отвоевать для себя всего несколько секунд. Но его провожатый, очевидно, чего-то подобного ожидал, и Влад был отброшен сильным ударом, пришедшимся под солнечное сплетение. В глазах моментально потемнело, легкие сдавило стальным обручем, а спина со всего маху врезалась в стену, колени подломились, удержаться на ногах не стало никакой возможности. Влад рухнул на пол, больно ударившись коленями о ребристую плитку. Да так и остался стоять на коленях, задыхаясь и низко опустив голову, чувствуя, как в душу заползает звенящая тоска. Его спутник, на удивление, больше признаков агрессии не проявлял не спеша добивать поверженную жертву, занимался своими делами, отвернувшись от Влада.

Немного придя в себя, огляделся. Небольшая квадратная глухая комната, отделанная темной шероховатой плиткой с единственной яркой лампой под потолком, забранной вместо абажура в никелированную решетку и никакого шанса на спасение. В дальнем от двери углу круглая колонна, изобилующая приспособлениями, предназначенными для обездвижения человеческой особи. Кроме этого устрашающего приспособления в комнате из мебели был только стол, на котором возвышалась электрическая жаровня ощетинившаяся черными металлическими стержнями с пластмассовыми не нагревающимися ручками.

Спутник Влада стоял у этого стола и специальными тонкими щипцами крепил буквы к круглой печати одного из этих стержней. Страха уже не было, как впрочем, и каких-либо других чувств. Все виделось, словно сквозь туман и казалось каким-то страшным сумбурным сном. Мужчина закончил возиться с печатью клейма, вложил стержень в жаровню, тихонько при этом загудевшую. Разогревается.

Подойдя к Владу, он поднял его с колен и, подпихивая кулаком в спину, заставил подойти к колонне. Безучастный к происходящему раб безропотно дал себя приковать. Задрав голову с интересом рассматривал свои руки, закованные в широкие кандалы, с внутренней стороны, почему-то проложенные мягким войлоком. Из любопытства попытался подвигать ногой, но тут же отказался от этой затеи — в кожу больно врезалась скоба, застегнутая под коленями. Ноги непроизвольно подогнулись, раб дернулся, стараясь снова отыскать опору и не висеть всем весом на перетянутых запястьях, за что тут же получил увесистый шлепок и приказ не дергаться. Раб затих, ему помогли снова утвердиться на ногах, так что запястья не успели серьезно пострадать. А впрочем, какая разница? Щелкнул замок, и точно такая же скоба легла чуть выше талии. Основательно готовится, отрешенно подумал раб, будто это не ему, а кому-то другому должны выжечь клеймо.