Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

молния, завывал ветер, и нескончаемым потоком низвергалась с неба вода. На расстоянии протянутой руки невозможно было что-либо разглядеть, каждый шаг угрожал смертью, но девушка упрямо, на ощупь, пробиралась вниз по тропе, охваченная благородным порывом спасти своего бывшего спутника. Но даже ей очень скоро стало ясно, что ее попытка совершенно безнадежна. Пропасть уже почти на треть заполнилась водой, и уровень ее продолжал быстро подниматься. Уцелеть, в этом бурлящем почти у ее ног кошмаре не мог никто. Приходилось признать, что Джейсона давно унесло волнами.

Неужели Джейсон мертв?! Мгновение Джана стояла, глядя на бушующие волны и борясь с нахлынувшим вдруг желанием самой броситься в них. Ей больше не хотелось жить, хотя что-то, скорее всего, примитивный инстинкт выжить, заложенный в каждом первобытном человеке, останавливало ее от этого безрассудного поступка. Ее соплеменники всю свою жизнь вели тяжкую борьбу за существование и привыкли сражаться до конца и никогда не сдаваться. Сама мысль о самоубийстве показалась бы им кощунственной. Поэтому девушка повернулась и во второй раз стала подниматься наверх, спасаясь от потоков прибывающей снизу воды и рискуя быть смытой потоками, льющимися сверху.

Джейсон Гридли не раз был свидетелем внезапных грозовых штормов в Аризоне и Калифорнии и знал, как быстро могут заполняться водой до того абсолютно сухие впадины, а узкие ручейки превращаться на глазах в бушующие потоки. Он своими глазами видел однажды, как в выжженной пустыне за несколько часов возникла река в милю шириной. Поэтому от него не укрылось появление на дне пропасти потока воды. Он сразу понял, что ни один виденный им прежде шторм не сможет и близко соперничать по силе и размаху с надвигающимся стихийным бедствием и поспешил найти себе убежище как можно выше по склону. Противоположная стена ущелья была не такой уж крутой, но достаточно трудной для подъема. Джейсон с большим усилием ухитрялся опережать быстро поднимающийся уровень воды. Но он не терял надежды, так как всего в нескольких футах над головой разглядел пологую ложбину, ведущую на вершину стены. Однако до нее еще нужно было добраться, а мутные воды бурлящей разлившейся реки уже плескались у самых его ног. Сверху тоже низвергались струйки, ручьи и целые водопады, поминутно угрожая смыть его в пропасть.

Быстро несущиеся воды потока доходили Джейсону уже до колен. На какое-то мгновение он потерял равновесие и почувствовал, что опора ускользает у него из-под ног. Нелепо размахивая руками, он выронил в воду соскользнувшее с плеча ружье, но зато успел ухватиться за торчащий выступ и спустя несколько секунд оказался в сравнительной безопасности. Он карабкался все выше и выше, пока не достиг точки, куда, по его мнению, вода не должна была добраться. Там он забрался под нависающий гранитный козырек и скорчился в этом ненадежном укрытии, испытывая муки голода и холода, точно так же, как испытывали их в нескольких милях от него затерявшиеся в этих же горах Тарзан, Тар-гаш и Тоар. Но сделать ничего было нельзя, оставалось только спокойно сидеть на месте и ждать окончания шторма.

О судьбе Джаны Джейсон особо не беспокоился. Он испытывал искреннее восхищение перед этой вполне самостоятельной молодой дамой и не сомневался в том, что ей, достойной представительнице местного населения, без всяких хлопот удалось избежать наводнения и найти теплое и сухое убежище.

Сидя в темноте и сырости, Джейсон задумался о своем будущем. Больше всего его занимал вопрос, как ему найти Джану в этом хаосе горных хребтов и вершин, долин и ущелий, подъемов и спусков, когда все следы наверняка смыты наводнением, а он даже не знает, в каком направлении следует искать Зорам. Похоже, что ему предстояло идти теперь куда глаза глядят, ведь он не имел понятия не только о том, где искать Зорам, но и не представлял себе, где сейчас может находиться корабль экспедиции.

Дождь кончился, ослепительные лучи солнца сразу же принялись испарять накопившуюся влагу, окутав мир вокруг легкой дымкой тумана. Согревшись и просохнув, Джейсон почувствовал, что не совсем утратил надежду и решил вопреки всему продолжать свои безнадежные поиски.

Прежде всего он постарался припомнить, хотя бы в общих чертах, в какой стороне ему следует искать родину Джаны. Она не раз показывала направление и рассказывала ему о своей стране, и после короткого раздумья Джейсон взял курс на глубокую седловину между двумя могучими вершинами. Жажда его больше не беспокоила, а голод несколько притупился. После потопа трудно было рассчитывать встретить какую-нибудь дичь, но судьба оказалась благосклонной к американцу — он случайно наткнулся в скалах на свежую кладку яиц, неведомо как уцелевшую в разгуле стихии. Кто и когда отложил эти яйца, Джейсон не знал, да и не особо задумывался. Они были свежими, вкусными и такими большими, что двух штук ему хватило, чтобы наесться до отвала.

Неподалеку от того места, где он нашел кладку, росло низкое искривленное дерево с толстыми узловатыми корнями. Утолив голод, Джейсон отнес под дерево оставшиеся три яйца, чтобы укрыть их от стервятников и других охотников до чужих яиц, разделся, развесил мою одежду сушиться на нижних ветвях дерева и спокойно уснул, не испытывая в теплом климате Пеллюсидара никаких неудобств от своей наготы.

Как долго он спал — трудно даже предположить, но проснулся Джейсон Гридли значительно посвежевшим и отдохнувшим. К нему снова вернулась былая уверенность. Он встал, с наслаждением потянулся и протянул руку, чтобы снять с дерева свою одежду. К его удивлению и ужасу одежды на дереве не было. Джейсон поспешно огляделся, надеясь найти ее где-нибудь поблизости или хотя бы обнаружить следы того, кто ее унес, но признаемся сразу: Джейсон Гридли так и не увидел больше своей одежды и не встретился с ее похитителем. Под деревом осталась только рубашка. Очевидно, ее сдуло ветром, пока он спал, и она осталась незамеченной вором. Кроме того, у него сохранились оба револьвера и патронташ с патронами, которые лежали у него под боком.

Климат в Пеллюсидаре таков, что одежда — скорее обуза, чем необходимость. Но не следует забывать, что цивилизованный человек настолько привык к ней в течение многих поколений, что утратил способность обходиться без нее. Снимите с современного мужчины штаны и все остальное и вы получите жалкое, растерянное существо, практически не способное трезво