Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто не знал, как проникнуть в замок, а если бы и знал, не рискнул сказать.
Наконец Жиль и Понго оставили мысль проникнуть в Брюнуа. Все надежды они теперь возлагали на госпожу де Бальби, но Анна исчезла из Парижа, и шевалье не знал, где ее искать. Вот так обстояли дела, когда Бомарше пригласил Жиля на двенадцатое представление «Женитьбы Фигаро».
Общество, собравшееся в «Комеди Франсез», не уступало Версалю ни пышностью, ни элегантностью. Красивых женщин было даже больше, чем при дворе, где, кроме небольшого кружка королевы, любившей видеть вокруг себя приятные молодые лица, бывавшие при дворе жены высокопоставленных вельмож далеко не всегда отличались красотой. Здесь же, на представлении «Женитьбы Фигаро», собрался весь цвет Парижа: высшая буржуазия, завсегдатаи литературных и политических салонов, ученые, писатели, артисты, представительные иностранцы и шуршащие дорогими платьями и благоухающие духами звезды балета и куртизанки, что часто было одно и то же.
Во время антракта, когда зрители покинули свои кресла и перешли в маленькие салоны, служившие продолжением каждой ложи, Жиль, оставив Тима болтать с Терезой, стал изучать и рассматривать этот зал. Одних людей он узнавал, имена других угадывал. Так, увидев Лозена, нежно целующего руку красивой томной блондинке с удивительно свежим цветом лица и глазами, как морские волны. Жиль без труда догадался, что это маркиза де Коини, любовница его старого товарища по оружию и, по меткому выражению Марии-Антуанетты, «королева Парижа». Рядом с ней сидела ее племянница, очаровательная Эмэ де Франкето, будущая супруга герцога де Флери, но даже такое соседство не могло затмить маркизу. Что же касается милого создания, с которым так тихо беседовал Лафайет, то тут никаких сомнений быть не могло — это госпожа де Симиан…
Он увидел и другие знакомые лица: рядом с герцогом де Шартр, о котором говорили, что после смерти толстого Луи-Филиппа он станет герцогом Орлеанским, сидела очаровательная провинциалка — Аглая де Ханолыптейн, у которой Жиль когда-то гостил и которую вырвал из рук смерти.
Она сейчас тоже смотрела на него, с интересом разглядывая неизвестного американца. Ее лицо не выражало ни удивления, ни внезапной догадки.
В соседней ложе Жиль увидел Ферсена, который разговаривал с новым шведским послом, молодым бароном де Шталь, красивым и холодным мужчиной, предстоящей женитьбой которого на дочери сосланного Неккера занимались все газетные сплетники.
Другие лица, другие люди: безобразные и привлекательные, знаменитые и неизвестные — на миг останавливали его внимание, наконец он устал и повернулся к своим друзьям.
— О чем вы задумались? — шепотом спросила у него Тереза. — Ваш дебют проходит прекрасно.
— Это-то и заставляет задуматься. Слишком много возможностей, глаза разбегаются. Может быть, я заново открою для себя Париж…
— Но здесь достаточно и старых ваших друзей, хоть они вас и не узнают.
— Но много и незнакомых. Например, в той большой ложе, напротив ложи герцога де Шартр.
Кто этот серьезный, строгий господин? Я его не знаю.
— А зря, — сказал Бомарше, он только что вошел и слышал последние слова шевалье. — Это д'Алигр, первый председатель парламента. Это он возглавляет чрезвычайный трибунал, образованный верхней палатой и Турнелем, которому будет поручено судебное разбирательство в деле с колье королевы. Длинный, смешной человек, склонившийся к нему, — прокурор Жоли де Флери… Сегодня они герои дня. Но об этом мы поговорим позже: вот оркестранты, они уже занимают свои места, начинается третий акт…
Поднялся занавес, появились граф Альмавива и Педрильо, но Жиль не смотрел на сцену: в ложе напротив, единственной еще до сих пор не занятой, отворились двери, вошел слуга с подсвечником в руке и пододвинул кресло нарядной даме.
Темно-синее бархатное платье, украшенное бриллиантами и сапфирами, бриллиантовые звезды в густых напудренных волосах и то высокомерие, с которым она оглядела зал, выдавало в ней особу, принадлежащую к высшим слоям общества.
Когда она села, ее широкое платье, казалось, заполнило всю ложу.
Дрожь радости пробежала по спине Жиля. В этот вечер небо было к нему благосклонно, он узнал в великосветской даме Анну де Бальби.
Появление фаворитки мосье не прошло незамеченным для публики. Тереза, ничего не знавшая об отношениях, связывающих Жиля и графиню, сильно заволновалась.
— Бог мой, зачем она пришла именно сегодня, — прошептала Тереза, с растущим беспокойством всматриваясь в лицо госпожи де Бальби. — Это злая душа графа Прованского. У нее глаза острые, как у сокола. Смотрите, не прошло и минуты, как она здесь, и вот она уже достает лорнет и смотрит на вас!
— Кто? — спокойно спросил Жиль. — Госпожа де Бальби? Это из-за нее вы так волнуетесь, Тереза?
Глаза Терезы сверкнули.
— Так вы ее знаете?! Это еще хуже! Может, вам лучше уйти?
— Зачем? Ведь я, Джон Воган, не знаю ее. С ней был знаком мой двойник, но… у меня появилось огромное желание познакомиться с такой очаровательной женщиной.
— Вы сошли с ума! Я же вам говорю, что это не женщина, а сам дьявол! Вы играете с огнем.
Жиль ласково сжал дрожащую руку Терезы.
— Ну же, моя дорогая Тереза, перестаньте мучиться и терзаться. Ведь никто из моих старых друзей не узнал меня. Почему вы думаете, что она окажется более зоркой, чем все остальные?..
И потом, видите ли, я очень нуждаюсь в сильной поддержке, и если графиня и дьявол одно лицо, то тем лучше!
Он замолчал, недовольные зрители оглядывались на них, громко шипели: «Тихо!» Шел диалог графа и Фигаро, публика ловила каждое слово. Жиль откинулся на спинку кресла и больше не мешал актерам.
Легкое сопение послышалось сзади. Жиль оглянулся: веселая пьеса Бомарше усыпила Тима…
Турнемин решил, что настал подходящий момент. Встал, улыбкой успокоил Терезу и бесшумно вышел из ложи. В коридоре никого не было, он отсчитал двери, отделявшие его от ложи графини, осторожно постучал и вошел. Анна сидела к нему спиной, положив руки на барьер, и невнимательно слушала диалог Альмавива и Фигаро.
Легкий шорох заставил ее оглянуться.
— Кто вы? — спросила она, стараясь разглядеть в темноте лицо неожиданного гостя.
— Тихо! — прошептал Турнемин по-английски. — Не бойтесь, я друг, посланный вашим другом.
— Если вас послал мой друг, то тогда назовите его имя.
— У него больше нет имени. Письма он подписывает веточкой пихты.
— Боже мой! Стойте там, где вы стоите!
Окинув
