Маг моего сердца - Марина Дробкова

Моя комната большая и светлая, с видом на озеро. Контролеры – высшая каста, им положено все лучшее. В моей ванной есть даже джакузи. Но я переоделась в купальник, накинула сверху сиреневое парео и, захватив полотенце, по отдельной лестнице спустилась прямо к озеру. Хотелось смыть с себя прежнюю жизнь – ту, что была до поезда. Почему вдруг я приняла такое решение, пока не могла объяснить себе. Но чувствовала: скоро в моей судьбе что-то изменится.

На берегу стояли шезлонги. Оставив полотенце, я сбросила парео и вошла в воду. Она была прохладной, приятно обволакивала тело. Я плыла, разбивая воду ребром ладоней.

Контролеры умеют плавать. Умеют стрелять. В совершенстве владеют артефактами. Умеют принимать решения и быть беспощадными.

Всему этому научили нас за год на курс-контроле.

Быть счастливыми нас не научил никто. Придется осваивать эту науку самой.

Вдоволь наплававшись, я вышла на берег. Солнце казалось тусклым, день – серым, а озеро – холодным. Промокнув волосы и обернув парео вокруг пояса, я вернулась к себе.

В комнате ничего не изменилось за время моего отсутствия – несколько месяцев, которые я провела в других мирах. Та же кровать с балдахином, два кресла с гнутыми ножками, журнальный столик, бюро, зеркальный шкаф, тяжелые портьеры… На стенах – бра, на полу – ковер с длинным пушистым ворсом. Я прожила здесь пять лет, исключая время, проведенное в разъездах. Но сейчас комната казалась чужой. Единственное, что здесь принадлежало мне, – скрипка, лежащая на полке. Открыв шкаф, я достала любимую домашнюю одежду: длинное свободное платье с зелеными цветами по подолу и рукавам.

Присев за бюро, я вынула из ящика бумагу и ручку. Быстро настрочила отчет, с улыбкой, вспомнив чудесный мир, который мне пришлось оставить. Готово! На бюро стоял серебряный колокольчик. Я позвонила. Тут же раздался стук в дверь: явилась секретарша, маленькая пухленькая девушка с каштановым каре. Лиза… Или Линда? Не помню, она новенькая, но уже положила глаз на Ральфа.

Она мялась на пороге и смотрела на меня с легкой досадой. Я слишком красива? Не думаю. Просто у девушки комплекс неполноценности.

– Возьмите отчет… Линда, – да, теперь я была уверена, ее зовут так. – Отнесите Верховному контролеру, пожалуйста.

Забрав бумажки, она ушла. Что ж – тебе повезет, девочка. Очень скоро. Надо, чтобы и мне повезло.

Я сняла с полки скрипку, достала ее из футляра и начала играть. Я соскучилась по музыке и своему исполнению. Когда-то я мечтала, что игрой сотворю мир, но сделать это мне так и не пришлось. Миры творят другие – я лишь проверяющий. Неумолимая Бренна, у которой нет ничего своего.

Я играла, стоя перед выходом на лестницу, по которой спускалась к воде. В открытую дверь долетали запахи цветов, травы, дорожной пыли… Но все не те запахи. Среди них не было ни одного нужного.

Я должна найти мага. Я уверена: этот человек, аура которого источает запах миндаля, нужен мне, как никто другой. Не берусь оценивать почему. Неважно. Сделать это будет нетрудно, среди креадоров его нет – иначе он не осмелился бы покинуть мир. А путешествуют либо аналитики, либо боевые маги, либо врачеватели. Все они есть в реестре Лиги. Если только мой случайный знакомый не авантюрист, но я уверена, что нет.

Стоило лишь прекратить играть – в дверь тут же постучали. Я не сомневалась, что это Ральф, и видеть его сейчас мне не очень хотелось, но разговора все равно не избежать. Так зачем оттягивать.

– Войдите! – громко произнесла я, укладывая скрипку на место.

Дверь открылась, и вошел Ральф. На нем была моя любимая рубашка в тонкую полоску – она очень шла ему. Но сейчас меня это не трогало.

– Ты отдохнула, Неумолимая? – сдержанно спросил он.

О, я узнала этот сдержанный тон. Тому, кто недостаточно долго знаком с Ральфом, легко было обмануться: он не нес в себе ничего хорошего.

– Да, Верховный, – ответила я.

Мы никогда не нарушали субординацию. Даже в тот период, когда наша страсть была особенно бурной. Впрочем, с его стороны, кажется, она такой и осталась. Но не с моей.

– Мы можем поговорить? – Ральф поднял бровь.

Я кивнула, жестом пригласив его сесть.

Он опустился в кресло, я устроилась во втором, по другую сторону столика.

– Думаю, – он на секунду опустил взгляд, но тут же вновь посмотрел на меня, – я имею право знать, что произошло такого, что ты вдруг решила разорвать наши отношения.

За шесть лет, что мы знакомы, Ральф, мне кажется, совсем не изменился. Только раньше я относилась к нему, как к куратору, потом – как к начальнику, наконец – как к любовнику. А теперь… Теперь он – моя единственная связь с прошлым. Потому что остального я почти не помню.

– Я встретила другого, – ответила я, избегая встречаться с ним глазами.

– Где? – спокойно спросил Ральф.

Но я почувствовала: он вовсе не так спокоен, как хотел казаться.

Я могла наврать, конечно. Ответить: «В другом мире», – и пусть бы выяснял, если хочет. Но мне не хотелось случайно подставить под удар креадора, который здесь совсем ни при чем.

– В поезде.

Кажется, я не сказала ничего особенного, но мой ответ прозвучал, как выстрел.

– Что?

Ральф, кажется, удивился.

– Ты познакомилась с кем-то в поезде, идущем через Третью Узловую?

– Да.

Несомненно, Ральф не ожидал от меня такого. Видно было, как ему непросто сохранять самообладание: лицо слегка побледнело, на щеках напряглись мышцы, пальцы рук непроизвольно сжались.

– Я не знаю, что сказать, – наконец произнес он, не отводя взгляда от выреза моего платья. – Что изменилось?

Ручаюсь: один только знак, кивок головы или моя улыбка, и он набросился бы на меня, чтобы утолить мучающую его жажду.

Но я была неподвижна, как изваяние. Я должна была выиграть этот бой, иначе… Все останется как прежде, я в этом почти не сомневалась. А мне необходимо было вырваться из круга.

– Наверное, я стала старше, Ральф.

– Для меня ты прежняя Бренна, – возразил он совершенно ровным голосом. Кажется, ему удалось взять себя в руки – я всегда восхищалась его самообладанием.

– А для себя самой – нет.

Без страха я посмотрела ему в глаза. Если я и виновата в чем-то, то лишь в том, в конце концов, что так и не смогла его полюбить. И теперь уже не смогу. Никогда. Хотя как мужчина Ральф великолепен, но какое это имеет значение…

– Хм. Что ж, – вздохнул Ральф, медленно поднимаясь. – Я подожду, пока ты… примешь какое-то решение.

Он направился к двери и, не обернувшись, бросил:

– Доброго вечера, Неумолимая.

– Доброй ночи, Верховный. Я лягу спать рано: смена часовых поясов, мне надо привыкнуть.

Дверь за ним закрылась.

Я уже приняла решение, Ральф. Я хотела бы вернуться к себе. Я не знала, чем мне поможет маг из поезда, но главное – я могла помочь себе сама.

Переодевшись к ужину, я спустилась в нашу столовую. Меня узнавали и здоровались, но я кивала рассеянно, никого не замечая. Села у стены, столы уже были накрыты. Никак не могу выучить названия изысканных блюд, которыми нас потчуют в резиденции. Не слишком я разборчива в еде, наверное. Поэтому просто утолила голод и возвратилась к себе.

Остаток вечера я провела в своей комнате. Пыталась читать, но больше просто сидела, глядя через стеклянную дверь на озеро.

У меня было все, о чем обычный маг не смеет даже мечтать. Кроме счастья. Но я знала: оно у меня будет.

С этой мыслью я легла спать в девять вечера.

Ральф Фиджи, мягко ступая, двигался по коридору к спальне Бренны Рейлис. Если замок защелкнут, он готов был применить чары – ничего не поделаешь. Он должен туда войти.

Вот и дверь. Верховный потянул за ручку – нет, она не закрыта. Видимо, Бренна все еще доверяет ему. Или просто забыла.

Бесшумно толкнув дверь, Ральф остановился на пороге.

Бренна спала. Он слышал отсюда ее сонные мысли.

Войдя в комнату, Ральф плотно прикрыл дверь и приблизился к кровати. Встал слева, глядя на спокойное лицо Неумолимой.

Никто, ни один креадор – и даже контролер – не умеет ставить заслон во сне. И во сне можно беспрепятственно заглянуть человеку в память – неглубоко, дня на два-три, не больше. Вот только делать это строго запрещено – нарушение личной неприкосновенности. Но сейчас Верховному просто необходимо было это сделать! Он не может ее потерять.

Он нашел ее сам, убедив Лигу, что именно эта фейри нужна семиугольнику, и привез в академию. Он сдерживался три месяца, сгорая от ревности, но соблюдая кураторскую этику. Потом избавился от мальчишки и ждал долгий год, не имея даже возможности видеть ее, пока она проходила курс-контроль. Он почти два года добивался ее в Лиге. Так долго – потому что все это время, он был готов поклясться, Бренна не то ждала кого-то, не то искала. Если бы он не видел собственными глазами, как она прошла между рядами костров, то решил бы, пожалуй, что она все помнит. Но помнить она не могла! На всякий случай фамилию Баум Ральф убрал отовсюду. К данным о том самом мире Бренну не подпускал даже близко, для плановой проверки посылая других контролеров. Наконец Неумолимая успокоилась или смирилась – и уступила. Три года длились их отношения, прерываемые только ее поездками в другие миры. Ральф старался чаще отправлять других, а ее держал при себе. И на последнюю миссию что-то отговаривало его послать именно Бренну, но другие были заняты. Все. Поэтому он, мучаясь нехорошим предчувствием, отпустил. И предчувствия, как всегда, не обманули.