Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич

В Крыму румын мизер остался, так что я подумывал переместиться в Запорожье вот уж где их немало. Мысль интересная, но после выполнения квеста. Двигался я обратно уже в четырех километрах от линии фронта, даже кое-где советские окопы видел. У советского танка был прибор ночного видения, и я его вполне легко и по полной использовал. Арта все так же работала без устали, а танком я расчищал дорогу. Били по минометным позициям, ближним тылам стоявших дивизий, накрывали обнаруженные тылы, особенно где машин много, склады, в общем хорошо шли, за нами только пожары и смерть. Наши особо не дергались, видимо ожидали, что дальше будет. Всю ночь шел в сторону Ялты, пока не пересек полуостров и не вышел к морю с другой стороны. Это в девять утра. Снова поработав аптечкой, а то что-то в сон кидало, я развернулся и пошел обратно, и вот что обнаружил – немцы покидали позиции на передовой и быстро уходили. Понять их тоже можно, все, что приготовлено для штурма, уничтожено, скоро и за них примутся, тем более их штабы на передовой я обязательно своими «чемоданами» закидывал. Складов немало подчистил, нечем им воевать, да и некому по факту. А когда рассвело, наши постепенно, а потом увереннее двинулись вперед.

В боевое соприкосновение я с ними не вступал, а двигался в порядках немцев, точнее, подгоняя их по одной из дорог на Симферополь. Что на других творилось, не знаю. Знаете, что они сделали? Все части, что были рядом, спешили сдаться советским войскам. А видя, что я сразу прекращаю вести по ним артиллерийский огонь, и остальные следовали их примеру. К трем часам дня советские войска, не имея особо для этого сил, победным маршем двигаясь по дорогам, освобождали территорию Крыма, даже Симферополь заняли. Туда первыми моряки вошли, из бригады морской пехоты. Его от вражеских солдат партизаны зачистили, поэтому выжившие жители встречали наши войска с цветами. Я город ранее быстро проскочил. Вот у меня встречаться с местным командованием никакого желания не было, поэтому на максимальном ходу, что мог выдавать мой тяжелый танк, последовал в сторону Джанкоя. Арты стреляли часто по отступающим немецким войскам, да бегущим по факту, не все сдались. Искал я «шторьх» себе, да пока не находил. Танк Т-10 я полностью модернизировал, баллов хватило, французскую арту прокачал до восьмого уровня, как и британскую до девятого, даже купил их и использовал. Да и сейчас они при мне и ведут огонь, внося смуту в отступающие немецкие войска. Они даже в такой ситуации это делают в порядке и дисциплинированно. За это их можно уважать, но только за это.

Так я и двигался весь день. Танк стрелял часто, по красным точкам, проходил татарские села, никого не жалел, работало все вооружение, по зеленым и оранжевым не стрелял, гасил только красных и следовал дальше. Мне повезло, у Джанкоя я обнаружил на поле немецкий связной самолет, но не «шторьх», а «Мессершмит-108». Модель «Тайфун». Тот скоростнее, чем «шторьх», дальность в два раза выше, крыло ниже и четырехместная. Машина хорошая, но я на таких не летал, придется учиться по ходу дела. В самолет как раз споро грузились двое, видимо эвакуировались важные чины. В последние пятнадцать минут я не стрелял, сразу как увидел самолет наведением одной из арт, цели искал. Вот и молчали пушки, чтобы не пугать пилота, и гнал я на максимально скорости. Целей, конечно, хватало, те же татары, немцы, редкие румыны, они мелкими группами и в одиночку шли или ехали. Татары дважды мне засады устраивали, в первой было сотня человек при танке Т-26 и двух орудиях. Ну и уничтожил всех. Во второй раз три сотни, хорошо вооружены советским оружием. Шесть пушек и два миномета. У меня арты первыми шли, чтобы огонь на них вызывать, не жалко. Да и мин я опасался, уже подрывался и больше не желал такого. Так татары из группы в три сотни такой фугас как раз и заложили, так что от арты мало что осталось. Этих тоже всех положил, специально на двадцать минут задержался, чтобы никто не ушел.

Хочу отметить, что стали наши самолеты часто летать, мою группу быстро обнаружили, кружились сверху, наблюдали. Крыльями качали, внимание привлекали, но на связь я не выходил. Правда, чуть позже вышел, вынудили. Я выкатил из-за холма, немцев на поле было шестеро, трое в самолете и трое у легковой машины, провожающие видимо. Вот провожающие и засекли меня. А я остановил танк и, прицелившись, выстрелил. Из зенитного пулемета. Один патрон, пуля которого прошла через кабину самолета. Я опасался повредить мотор и приборы управления. Потом выстрелил по тем троим, что у машины стояли, они разбегаться стали, но от пули не убежишь. Расстояние километр до цели, плевое. Дверца кабины «Тайфуна» открылась, и оттуда выпал пассажир, скатившись по крылу и замерев на траве. Больше он не шевелился, и в кабине шевеления я не заметил, быстрым ходом сближаясь с самолетом. Окраины городка пусты были. Подогнав танк к самолету, мотор у того гудел, винт вращался, я поставил его так, чтобы тот корпусом закрывал меня и самолет со стороны города. Арты встали метрах в ста и открыли огонь по дальней цели, а цели были, оставлять их не хотелось. Видишь противника – уничтожь, и я работал по такому принципу. Подранков не было, я придержал открытую дверцу самолета и заглянув внутрь, поморщился от увиденного. М-да, фарш. Хорошо не тошнит, уже насмотрелся и не такое видел.

Вздохнув, я купил канистру воды и тряпки, да просто простыню, после этого осторожно вытащил тело разорванного пополам пассажира, полковника германской армии, и летчика, который умер от травматической ампутации плеча с рукой, видимо вполоборота сидел и ему тоже досталось. Полковника пополам разорвало, а второго пассажира, что наружу выпал и умер, ранило в бок, но ему хватило. Хороший выстрел, удачный. Вытащив тела, я заглушил мотор, тут все понятно с управлением было. Перекрыв бензопровод, я стал отмывать кабину. Она широкой была, по сравнению со «шторьхом», где пилот один сидел, тут два кресла спереди и два сзади. Одна простыня, покрасневшая от крови, была выкинута, потом вторая, вот третьей отмыл и насухо все протер. Конечно, найти следы крови можно, но в щелях, но до такого маразма я не дошел. Самолет для меня одноразовый, перебраться ближе к Одессе, а там сам освоюсь. Когда я закончил, кстати, «опель» с открытым верхом я уже продал, и послышалось гудение в небе. Я его не сразу расслышал, оглушен был работой арт, но по крайней мере на пять километров вокруг крупных немецких или румынских частей не было. Если немецкие я просто разгонял, то румынские добивал до победного конца, никто не должен вернутся на родину, все тут, гады, полягут. Сейчас арты работали по железной дороге. Расстреляли поезд, что шел на полуостров, как раз к Джанкою подходил. Сейчас он полыхал. А вот что он вез – я так и не понял. Маркировок на вагонах не было. Так вот, послышалось жужжание мотора, и показался связной советский самолет У-2. Сверху его сопровождали три ЛаГГа примерно на километровой высоте. Хм, думаю их навел тот Як, что недавно тут крутился. Вот этот связной самолет сделал два круга, летчик явно высматривал удобное место для посадки. Истребители так и вились наверху. Бежать к самолету я не стал, он подкатил и встал метрах в ста. Его борт покинули двое, сам летчик и некто в командирской форме. Когда они подошли, я уже рассмотрел знаки различия: командир – полковник, а летун – старший сержант. Общаться не хотелось от слова вообще, жаль, не успел улететь, знал бы, в полете домыл самолет.

Помыв руки в ведре, а я ведро купил, а то неудобно с канистрой, и отряхивая их, с интересом наблюдал за подходившими гостями.

– Полковник Говорунов, представитель штаба пятьдесят первой армии, – козырнув, сообщил полковник. – Вы, старший лейтенант Шестаков.

Это не было вопросом, полковник – это точно знал, что и озвучил, да и на комбезе моем знаков различия не имелось, так что я лишь кивнул, подтверждая. Мы обменялись удостоверениями, изучая их, после чего вернули корочки друг другу.

– Так и есть. Чем обязан вашему вниманию, товарищ полковник?