Подводные волки - Валерий Рощин

Ужасно хотелось есть. В последний раз их кормили на подлодке, и, судя по силе голода, с тех пор минуло не менее суток.

«Надо поспать. – Матвей закрыл глаза. – По себе знаю: голод легче переносится во сне…»

Разбудил все тот же противный скрип дверных петель. Мгновенно проснувшись, пленные поднялись на грозный окрик вооруженных матросов.

Вслед за матросами в карцер вошел уже знакомый тип с высоким лбом и темными неспокойными глазками. Ткнув пальцем в Богдана, он сказал:

– Этот.

Матросы подхватили парня под руки, дверь гулко ухнула о стальной проем, сухо щелкнул замок. И Матвей надолго остался в одиночестве…

Часа полтора он мерил шагами крохотное пространство – надо было двигаться, иначе замучают проблемы с суставами и мышцами. Эту аксиому он тоже познал в годы пребывания в концентрационном лагере.

Потом, обессилев, упал на кровать и некоторое время лежал в полудреме, прислушиваясь к каждому звуку. Извне звуки в карцер почти не проникали, зато собственный желудок регулярно урчал, извещая хозяина о необходимости подкрепиться.

Матвей снова встал и пошарил в правом кармане брезентовых штанов. Еще на палубе «Вельска» он заныкал туда часть ужина – половинку ржаного сухаря. Увы, сказалось долгое пребывание в воде – в кармане остались прилипшие к материи мелкие крошки.

Закинув их в рот, он постоял возле двери. Зачем-то зацепил край металла и потянул на себя. Усмехнувшись своей наивности, посмотрел по сторонам…

Взгляд случайно упал на «унитаз». А точнее, на журчащую по углублению плиты воду.

– Что это? – присел на корточки пленник.

В водном потоке колыхался странный бесформенный предмет темно-зеленого, почти бурого цвета.

Он осторожно опустил руку в ледяную воду и сомкнул пальцы. Предметом оказалась морская растительность, пустившая корни в небольшой трещине. Оторвав один листок, Матвей сполоснул его под пресной водой и положил в рот…

Вкуса водоросли почти не имели – во всяком случае, прожевав лист, отвращения он не испытал.

– За неимением палтуса сойдет и килька, – вздохнул моряк и потянулся за следующим листом…

Богдан появился в карцере часом позже. Он был бледен и слегка пошатывался. Один конвойный остался у двери, второй довел его до кровати, уложил и накрыл одеялом.

«Ого! – удивился Матвей. – С чего бы такая забота?»

Дождавшись ухода матросов, он пересел на кровать товарища по несчастью.

– Рассказывай.

– Вот, – показал тот повязку на локтевом сгибе, – всадили в вену толстую иглу и откачали целый литр крови.

– Зачем?

Парень пожал плечами:

– Не знаю…

– А чего ж так долго? Тебя ведь не было часа три-четыре.

– После того как откачали кровь, дали полежать. А потом еще покормили.

– О, это хорошо. А про меня, похоже, забыли.

– Я так думаю, что скоро и за тобой придут – тоже возьмут кровь и покормят.

«Наверное, так и случится, – подумал Матвей. – Теперь, по крайней мере, ясно, зачем немцы спасли нас и притащили на секретную базу».

В сороковом году, учась в Ленинградском военно-морском училище, ему в составе группы курсантов пришлось сдавать кровь для раненых бойцов Красной армии – участников советско-финской войны. Из того небольшого опыта он запомнил несколько незыблемых правил: перед сдачей крови донору запрещается употреблять алкоголь, лекарственные препараты, жирную, острую и копченую пищу. Донор должен хорошо выспаться и отдохнуть. После сдачи крови для скорейшего восстановления полагается усиленное питание: сладкий чай, соки, овощи, фрукты, хлеб, отварные крупы и макароны.

«Что ж, стать донором – не самый плохой вариант». Матвей улегся на свою кровать, закинув руки за голову, прикрыл глаза и принялся ждать конвойных моряков…

Глава вторая

«Откуда здесь эти глыбы? – Изучая склон, я постепенно смещался к его вершине. – Их тащит за собой сползающий в бухту ледник или это следствие обычного обвала из-за разрушения скалы?…» Да, видимо, так и есть: поверхность некоторых обломков чиста от ила. Это означает, что камни откололись от скалы и упали сюда недавно.

Внезапно тишину нарушил взволнованный голос напарника:

– Евгений Арнольдович, посмотрите сюда!

Что за дела? Почему Фурцев использует открытый текст?

Оглянулся – ага, вот он – уставился вверх.

Проследив взгляд молодого пловца, увидел… огромную черную дыру – вход в подводную пещеру.

Ого! Молодец, глазастый ты наш.

Стали осторожно подбираться ближе, затормозили у входа и осветили уходящее в глубь скалы пространство… Ни черта не видно. Глубина здесь небольшая – поверхность воды при отливе покрывает верхушку грота всего метра на три-четыре, и волна вперемешку с ледяным крошевом стаскивает в море всякую муть.

Игорь вознамерился плыть внутрь. Схватив его за плечо, я знаком приказал хорошенько осмотреть вход снаружи.

Снаружи ничего примечательного, кроме одной детали: сверху имелся свежий скол приличного размера. Оценив приблизительный объем отвалившейся породы, понял, что рухнуло не меньше тридцати кубов.

Фурцев смотрел на меня умоляющим взором – ему не терпелось прошмыгнуть в нору и посмотреть, что там дальше. Мне и самому было интересно, но… Едва мы вплыли в темное чрево, едва лучи наших фонарей устремились в глубь длинного и, на удивление, ровного тоннеля, как о себе напомнил руководитель спуска.

– «Скат», я – «Ротонда», – произнес Устюжанин и, не дожидаясь моего ответа, выдал команду: – Вам срочный подъем. Как поняли?

– «Ротонда», я – «Скат». Что случилось?

– Приказ «Первого». На борт поступила важная информация. Срочный подъем.

«Первый» – это наш босс. Так мы его шифруем при общении по гидроакустической связи.

– Понял. Возвращаемся…

Спустя несколько минут мы уже сидели в шлюпке, подруливающей к борту «Академика Челомея». «Первый» отсутствовал, зато Георгий был на месте – принял вещички и помог взобраться на палубу.

Сняв надоевшую маску, я поинтересовался:

– Что за аврал?

– Снимаемся и уходим.

– Куда?!

– В ста пятидесяти милях к юго-востоку терпят бедствие шведы.

– Что им нужно в Северном проливе?

– Гражданское судно. Шло с гуманитарным грузом в Японию.

– Понятно. А без нас эмчээсовцы не обойдутся, надувной якорь им по лысине? Нам туда пылить двенадцать часов!

– Не знаю. Самолеты, наверное, уже в пути, а мы – ближайшее судно. Старик приказал сниматься и двигать в точку бедствия…

Делать нечего. Если Горчаков чего-то про себя решил – ставь сургучную печать – не передумает.

Переоделись, собрали шмотки и потопали греться в каюты. «Челомей» тем временем вышел из пролива Кембридж и, набрав хороший ход, повернул на юго-восток…

– Нет, товарищ генерал, это невозможно, – устало повторял я в пятый или в шестой раз. – Грот под скалой действительно есть, но его размеры не соответствуют габаритам боевых подводных лодок времен Второй мировой войны.

– Как не соответствуют? – развел руками Горчаков. – Я мало в этом смыслю – объясни на пальцах. И наливай, наливай! Грейся!..

Мы сидели в его каюте. На столике – горячий чай, коньяк, нарезанный лимон и шоколад – все самое необходимое для скорейшего приведения организма в норму после ледяной купели.

– Та немецкая субмарина, что лежит на дне в паре сотен метров от западной скалы, имеет ширину корпуса чуть более шести метров, а высоту со всеми выступающими из рубки прибамбасами – около десяти. Представили?

– Вполне, – кивнул генерал, придвигая к себе рюмку.

– Так вот. Ширина грота подходящая – лодка пройдет с хорошим запасом, зато высота – метров семь-восемь, что не позволило бы ей протиснуться внутрь или вылезти из пещеры на свободу. Поняли?

– Погоди-погоди, – заволновался Сергей Сергеевич, – ты ведь говорил о каком-то обвале!

– Верно, говорил. Перед входом в тоннель дно усеяно каменными обломками разной величины. Это осыпаются края у грота.

– И много там обломков?

– Полно.

– Так, может быть, вход просто завалило? – не сдавался шеф.

– Мы и собирались это выяснить. Не успели.

– Жаль, – поморщился он. – Но ничего. Вот окажем помощь шведам и…

– Вернемся?

– Обязательно. Вернемся и продолжим охоту за призраком!

Опрокинув в рот содержимое рюмки, я подцепил лимон, закусил и покачал головой:

– Упорный вы человек.

– Без упорства в нашем деле нельзя. Мы должны тщательно проверить каждую мелочь, касающуюся рабочей версии. А ты, стало быть, до сих пор отказываешься в нее верить?

– Возможно, экипаж «Верены» когда-то и партизанил в этих краях, но теперь-то чего напраслину городить? Субмарина давно подорвалась на мине, вход в пещеру засыпан, экипаж либо погребен внутри погибшего корабля, либо умер с голоду внутри базы…

– Все так, все так, – согласился Горчаков. – Знаешь, честно говоря, мне тоже не хотелось бы верить в существование хотя бы одной действующей базы нацистов. И все же для исключения любого совпадения мы обязаны проверить каждую деталь.