Подводные волки - Валерий Рощин

– Что это? – обеспокоились зэки.

– Подводная лодка.

– Чья? Наша?…

– Конечно, это же Баренцево море – советские территориальные воды!

– Значит, нас спасут. Значит, скоро согреемся!..

Возрадовались и на шлюпке. И только Матвей, приглядевшись к силуэту черной рубки, сник и не выразил восторга.

Он хорошо знал все типы советских подводных лодок, неплохо разбирался в кораблях Кригсмарине и видел парочку английских проектов. Форма низкой обтекаемой рубки приближавшейся субмарины не была знакома, зато сбоку отчетливо белела надпись «U-3519».

Матвея сразу смутил буквенный индекс «U», присваиваемый германским подлодкам любого класса после ходовых испытаний. Собственно, потому лодки нацистов и называли U-ботами. Это раз. И только воюющая Германия умудрилась понастроить такое невероятное количество субмарин, что для их обозначения пришлось использовать четырехзначный цифровой индекс. Это два.

– Откуда здесь немцы? – прошептал он дрожащими от холода губами. – Ведь после победы прошло столько времени! Целых шесть лет! Бред…

Увы, но картина надвигавшегося форштевня современного подводного корабля вовсе не была плодом воспаленного воображения или следствием недавнего потрясения. Острый, немного закругленный сверху нос взрезал темную воду, расталкивая плавающий такелаж, и плавно подворачивал вправо – туда, где дымил и оседал на корму большой сухогруз.

Внезапно предутреннюю тишину оглушил густой бас скорострельных пушек, попарно торчавших из носовой и кормовой башен ограждения рубки.

– Что они делают? – заволновались товарищи. – Куда они стреляют?

– По антеннам и радиорубкам, – мрачно пояснил Матвей.

– Для чего?

– Чтобы радисты не успели подать сигнал бедствия.

– Но зачем?!

– Затем, что это немцы.

– Какие немцы?! Откуда?!

Бывший офицер оглянулся по сторонам. «Вельск» ушел под воду, рядом не было ничего, кроме деревянной шлюпки с десятком пассажиров, плавающих трупов и обломков. Ни спрятаться, ни отплыть подальше.

Выхода он не видел. Тем более что боцманская команда спускала на воду большую надувную шлюпку с гитлеровскими орлами на покатых бортах.

– Да, мужики, это немцы, – тихо проговорил Матвей. – Кажется, мы серьезно влипли…

Не сбавляя хода, субмарина повернула к тонущему сухогрузу. А команда немецких моряков на резинке подошла вплотную к деревянной шлюпке и расстреляла всех ее пассажиров.

– Вот это поворот, – тихо отплевывался молодой зэк.

– Сейчас и нас в расход пустят, – прошептал другой, с разбитым кровоточащим лбом.

Однако немцы не обращали на них внимания, решив, видно, что болтавшиеся в воде люди окоченеют и отдадут концы без посторонней помощи. Они были заняты изучением трофеев, оставшихся на плаву после гибели «Вельска»: двое налегали на весла, а двое подтаскивали баграми и подбирали деревянные ящики, картонные коробки, мешки…

Приглядывая за парнями, Матвей осторожно наблюдал за незваными гостями. Головные уборы у всех были разными: «шапки пуделя» – шерстяные шапочки с помпоном, «зюйдвестки» – типичные морские шапки с простроченным «хвостом», закрывающим ворот от дождя и брызг, «балаклавы» или обычные форменные фуражки. Кто-то был одет в черный прорезиненный плащ, кто-то – в серую двубортную кожаную куртку. Почти все члены боцманской команды были вооружены пистолетами-пулеметами MP-40…

Прошло минут сорок. Было ужасно холодно, и, дабы не отключилось сознание, Матвей постоянно работал конечностями и периодически тормошил товарищей. Особое беспокойство вызывало состояние парня с косой раной на лбу – он здорово обессилел из-за потери крови. Второй – широкоплечий, светловолосый, с украинским говором – пока держался.

«Если в ближайшие четверть часа не случится чуда – мы погибли», – с горечью подумал краснофлотец.

Вскоре снова послышалась стрельба.

Раненый парень на далекий звук не отреагировал, а украинец лишь вопросительно посмотрел на Матвея.

– Добивают выживших с сухогруза, – пояснил он. – Скоро вернутся, чтобы забрать своих с резиновой шлюпки.

– А потом? – открыв глаза, без всякой надежды спросил раненый.

– Потом отчалят.

– Суки недобитые, – прошептал тот. – Лучше бы меня свои расстреляли. В теплой Бутырке…

Подлодка действительно повернула к собирающей трофеи команде и застопорила ход всего в полусотне метров. Шлюпка причалила к борту, началась перегрузка добычи…

Скоро на палубном настиле стояли ряды бочек, из которых матросы с помощью заправочных шлангов перекачивали соляру в топливные танки; опустевшая тара сразу летела за борт. Тут же теснились штабеля из деревянных ящиков, ближе к рубке высились горы из замороженных говяжьих туш и каких-то мешков. Все это быстро передавалось по цепочке моряков и исчезало в темном боковом проеме рубки.

Командовал действом молодой офицер в морской фуражке с белым чехлом. Стоя на мостике, он отдавал команды и постоянно поторапливал подчиненных. Рядом торчали несколько наблюдателей, обозревавших в бинокли горизонт и воздушное пространство.

– Ты как? – спросил Матвей украинца.

– Почти не чувствую ног, – тихо ответил он.

Бывший капитан-лейтенант поддержал под руку раненого парня. Тот не открывал глаз, не шевелился, но еще дышал.

– Кажется, я тоже их плохо чувствую.

– По-немецки гутарят? – кивнул парень на лодку.

– По-немецки…

Переброска трофеев внутрь корабля заканчивалась, боцманская команда приступала к подъему надувной шлюпки. Вдруг моряки остановились, повинуясь окрику командира. На палубе их действиями руководил второй офицер в фуражке с белым верхом. Между офицерами состоялся короткий разговор.

– О чем это они? – спросил украинец.

– Я не очень-то понимаю, – прислушался Матвей. – Что-то о крови… О болезни и врачах…

– Смотри! Они снова спускают на воду свою посудину!

Спустя несколько минут крепкие руки матросов затаскивали обессиленных зэков на борт надувной шлюпки. Правда, осмотрев раненого парня, два боцмана подхватили его и, раскачав, бросили обратно в воду. Зато Матвей с украинцем остались сидеть на упругом резиновом днище. Поглядывая на спасителей, оба вспоминали последний час своей жизни и гадали: повезло им или испытания только начинаются?…

Подлодок подобной конструкции Матвей никогда не видел. Сглаженная форма рубки и легкого корпуса с минимальным количеством выступающих частей, отсутствие крупнокалиберной артиллерии и бортовых противоторпедных булей, поворотно-выдвижные горизонтальные рули в носовой части…

В январе сорок пятого – за три месяца до освобождения американцами концлагеря Дахау – в их барак прибыла последняя партия заключенных, среди которых оказался офицер-подводник с Северного флота. Он рассказывал, будто слышал от офицеров разведки о строительстве на немецких верфях новейших электрических субмарин с невероятными показателями малошумности и дальности подводного хода.

«Видимо, нас угораздило попасть на одну из таких», – покачиваясь, шлепал Матвей босыми ногами по ледяной металлической палубе. Сзади и спереди пленных сопровождали вооруженные моряки.

Обоих грубо затолкали в боковой рубочный люк и заставили спуститься по вертикальному трапу внутрь прочного корпуса лодки. Снаружи оставалась боцманская команда, поднявшая шлюпку и выпускавшая из нее воздух.

– Где мы? – стуча зубами, тихо спросил украинец.

– В центральном посту, – осторожно огляделся Матвей и тут же получил тычок в спину.

Унтер-офицер повернул к корме и провел пленных сквозь кормовой отсек жилых и бытовых помещений. Все свободное пространство, кроме узкого прохода, было заставлено ящиками, коробками, мешками, повсюду болтались подвешенные сетки с фруктами и овощами. В следующем отсеке, занятом двумя огромными дизельными двигателями, места было еще меньше. Немец бросил в угол какое-то тряпье и знаком приказал располагаться. Сам же уселся напротив и положил на колени автомат.

– По крайней мере, здесь тепло, – опустился на тряпки украинец. Его все еще колотило от холода.

– Погоди, – невесело усмехнулся краснофлотец, – скоро станет невыносимо жарко.

Экипаж готовился к погружению: через отсек сновали машинисты в рабочей одежде, из-за дальней переборки доносился гул электродвигателей.

«Малый вперед», – догадался Матвей и, почувствовав, как корабль дрогнул несколько раз, прошептал:

– Цистерны приняли балласт. Дифферент на нос. Пошли на глубину…

Шли на приличной глубине.

Через несколько часов хода в отсек наведались два молодых офицера в фуражках с белыми чехлами. Что-то сказав вооруженному охраннику, они присели на ящики, стоявшие неподалеку от пленников.

– Вы русские? – спросил один из них, изрядно коверкая слова.

– Да, – кивнул Матвей, – русские.

– А ваши корабли?