Судьбы вертящееся колесо - Абдухаким Фазылов

Официально известив о провозглашении независимости, планета тут же начала принимать меры для отпора возможного противодействия Земли этому акту. Чтобы одним ударом и полностью свести на нет шансы Земли на успех в этом деле, власти решились на крайний шаг. На шаг, обрекающий планету на глубокую изоляцию от всей вселенной по крайней мере на три столетия… Она окружила себя непроницаемой Сферой, к помощи которой экспедициям предписывалось прибегать в исключительных случаях, когда из космоса грозила опасность, которую невозможно отразить другими средствами. Автолокализованная плазменная оболочка толщиной в несколько сот километров незримо сомкнулась, заключив планету в свое объятие на расстоянии двух радиусов от ее поверхности. Сфера закрыла ее от какого-либо механического вторжения, от прохождения любых сигналов с информацией извне. Оболочка имела высокую стабильность, и ее распад практически нельзя было ускорить ни снаружи, ни изнутри. Только лет через триста плазменная сфера распадалась естественным образом до такой степени, что через ее толщу могли начать проходить очень мощные радиосигналы и специально оборудованные космические корабли…

Пресекая малейшую возможность возникновения на планете движения «обратного воссоединения с Землей», власти решили уничтожить все, что напоминает жителям о жизни их соплеменников на Земле. Отработка деталей этого мероприятия очень скоро привела их к решению уничтожить всякую информацию об истории народов, а потом уже к уничтожению истории вообще. Для оправдания этого шага усиленно культивировалась наспех разработанная «теория мира», согласно которой любые разногласия, распри и возможные войны на планете могут возникнуть только как естественное следствие различия в традициях народов, исторически сложившихся претензий их друг к другу и, наконец, их национального самосознания, опять же связанного со знанием своей истории. Представления о классовом характере истинных причин войн усиленно вытравливались из сознания народа…

Редко когда мероприятие такого крупного масштаба проводилось с подобной тщательностью. Специалисты-историки за очень короткое время были полностью изолированы от общества, в первую очередь от молодежи. Для них были построены резервации с необходимыми для нормальной жизни условиями. За какие-то тридцать — сорок лет они постепенно вымерли, унося с собой свои знания по истории человечества. В то же время планомерно уничтожались книги по истории и художественная литература, несущие хоть какие-нибудь сведения из прошлого. Уничтожались произведения изобразительного искусства, в которых неповторимо запечатлелись быт, религиозные сюжеты, великие события и войны всех времен и народов. Были сожжены дотла все архивы, кино- и магнитные материалы. Начисто стирались элементы памяти компьютеров, содержащие исторический материал. Осуществлялось все это без известных признаков вандализма: без диких криков и оргий. Люди работали без энтузиазма, постоянно испытывая давления «теории мира». Ложно спровоцированный под этим давлением инстинкт самосохранения и стремления уберечь потомков от гибели в возможных войнах удерживал родителей от упоминания событий прошлого в любой форме. Так они умирали, не посвятив детей в традиции, которые еще помнили по рассказам своих родителей.

Через шестьдесят-семьдесят лет поколение полностью сменилось, а через каких-нибудь восемьдесят лет на планете практически не осталось человека, знавшего хоть что-нибудь из того, что было до «великого уничтожения»…

— Ты знаешь, Гесэр включен в группу цветоанализа. Меня это немного беспокоит, — донесся из ванной уверенно-беспечный голос одевающегося Грегора.

— Не воображай себя держателем мира, Грег. Гесэр — честный парень, — не отрывая счастливых глаз от разнофигурных бутылок на столике, ответила она.

— В этом я не сомневаюсь. Но мне придется с ним работать… А рана его, кажется, не заживает…

Грегор вышел, застегивая пуговицы синей сорочки. Он был свеж, а взлохмаченные после вытирания влажные волосы придавали его внешности что-то от детской неискушенности.

— Все равно, я в него верю. Он железный, — ответила Тамила, наливая в высокие бокалы янтарный напиток,

— А в меня? — опускаясь в кресло, спросил он.

— Экспромтная сценка ревности? — она, улыбаясь, пододвинула бокал к мужу.

— Тамила, меня это действительно беспокоит. Мы же по-разному смотрим на причину «уничтожения», да к не только на это… С ним вообще тяжело работать. Слишком уж прямолинейный.

— Ну, тогда я рассчитываю на твое самообладание тоже.

Потеря прошлого в течение долгого времени не вызывала тревоги у жителей планеты. Их волновали сегодняшние заботы — налаживание совершенно независимой от Земли общественной жизни, ее техническая обеспеченность. Только через столетие отколовшаяся часть человечества начала ощущать последствия случившегося. Она почувствовала голод, вызванный острой потребностью в духовной пище. Генетическая природа ума инстинктивно толкала человека на поиск многотысячелетней мудрости предков. Люди начали понимать вновь, что духовные ценности прививаются человеку только на фундаменте, сложенном из наследия прошлого. Даже самое плохое, достойное забвения, сегодня может стать назидательным примером… Там, в прошлом, остались невообразимые беды и глубочайшие трагедии, счастливейшая и несчастнейшая любовь. Неописуемые страдания и возвышенный триумф людей, целых народов… Только они, все вместе, могли быть тем пьедесталом, без которого немыслим дальнейший духовный рост. Сейчас человек искал этот фундамент. Он искал свою историю. Он не стал ждать еще полтора столетия, когда распадется непроницаемая сфера и будет восстановлен контакт с Землей…

Без истории исчезали древние искусства. Литература лишалась мудрости…

— Грег, у вас достаточно материала для работы? — Она хотела, чтобы он убедил ее в успехах дела или хотя бы заглушил ее сомнения.

— Конечно, не мешало бы иметь еще. Но даже с этим материалом можно сделать много, — не отрываясь от какого-то листка, который изучал, ответил муж.

— У вас всего десять картин… — задумчиво, как бы для себя, сказала она. — Грег, может, ты все-таки попросишься в исполнители? Ведь дело будет на виду у всех. От него слишком многого ждут.

Муж снисходительно улыбнулся, не поднимая головы.

— Нет, Тамила, я верю в успех.

— Тебя загубит неоднозначность решений субуравнений, — быстро начала она, вспыхнув. — Поверь в женскую интуицию. В конце концов, я тоже кибернетик.