Кимоно для боя - Михаил Серегин

– Вот смотрите, Катя, двенадцатое февраля, – он ткнул в страничку отполированным ногтем.

– И больше вы с ней не встречались?

– Она мне звонила пару раз после той ночи, я сдуру оставил ей телефон, но, сами понимаете, мне пришлось ее отшить. Она-то не знала, что мне заплатили за один раз. Заплатили, правда, прилично, не спорю, но договор был на один раз. Так что в этом отношении я чист.

– Где ты был утром второго апреля? – Китаец задал этот вопрос скорее для проформы. Он уже был почти уверен, что этот пижон с холеными ногтями к убийству Кати не имеет никакого отношения.

– Второго? – Сергей взял у Китайца органайзер. – У Марины.

– Она сможет это подтвердить?

– Конечно, это нежелательно, – щепетильно сказал Сергей, – но если вы настаиваете…

– Ладно, не нужно, – махнул рукой Китаец. – Как ты вообще находишь своих клиенток?

– Даю объявление в газете: «Красивый, интеллигентный молодой человек подарит море любви и нежности состоятельной даме».

– Море любви, значит, – повторил Китаец. – И много клиенток?

– Мне хватает, – улыбнулся Сергей, – скоро, наверное, переберусь от этой Нюрки в свою квартиру. Вот она у меня где сидит, – он резанул ребром ладони по горлу. – Я так понял, – добавил он, – мы с вами договоримся?

– О чем?

– Как это о чем? Вас же нанял Катин муж. Скажите, сколько он вам обещал, я дам вам вдвое больше и – разбежимся. А мужу объясните, что его Катя верная жена.

– Катю убили. – Китаец допил виски и поднялся. – Мне пора.

– Очень жаль, – вздохнул Сергей, – если что – заходите.

– Может быть, – задумчиво произнес Танин.

– Да, чуть не забыл, – Китаец слабо улыбнулся, – как выглядела эта Галя?

– Очень даже недурна, – лукаво прищурил глаза Сергей, – и одета стильно. На ней такая норочка светлая была, так, жакетиком сделана, с поясом. Юбка длинная с разрезом, сапоги, последний писк, между прочим. У меня-то глаз наметан, – словно оправдывая детальность описания, сказал Сергей, – брюнетка с большими черными глазами, короткие волосы, зачесанные назад. Милая дамочка, или, вернее, девочка… Свеженькая и, по всему видать, неглупая.

– Небольшого роста? – уточнил Китаец.

– Ага. Только я на рост-то не смотрю. Мне главное, чтоб женщина стройная была. А эта хоть куда. С нее бы я даже денег не потребовал, – засмеялся Сергей.

– Ну, спасибо.

– Да не за что, – хмыкнул Сергей, пожимая плечами.

ГЛАВА 12

Медленно спускаясь по лестнице, Танин достал сигареты и закурил. Полученная им информация будила в нем двоякое отношение: с одной стороны, он испытывал облегчение и даже некоторую радость по поводу того, что до конца выяснил подробности видеосъемки, с другой – его беспокоило и настораживало участие Саши во всей этой грязной истории. То, что описанная Сергеем заказчица видеотрюка – Саша, у него сомнений не вызывало. Неспроста же в ее записной книжке фигурировал телефон Сергея.

Для чего ей понадобилось заказывать видеосъемку? Нанимать парня, платить ему, причем весьма щедро… Выходит, это она отправила кассету с видеозаписью Олегу?

Китаец поморщился. Этакое чистое создание, безумно радующееся тому, что ему удалось выменять Арагона на две гантели! Каким бы мотивом ни руководствовалась Саша в своем нечистоплотном предприятии, само по себе это предприятие выглядело подлым. Выглядело издевкой по отношению к тому облику, который поселился со вчерашнего вечера в душе Китайца. Матисс, живопись… Прекрасная оболочка и гнилое нутро.

Отчаяние? Может, она влюблена в Олега, и эта злополучная пленка была призвана скомпрометировать Петрушенко в глазах ее наивного воздыхателя? Но у Китайца создалось впечатление, что Олег едва знаком с Сашей. Или тот официальный тон, который присутствовал в их разговоре, – не что иное, как результат ее страстных домогательств, помноженных на его неприятие? Может, они в ссоре? Да ты, приятель, ревнуешь, кажется… – Китаец невесело усмехнулся и, выплюнув недокуренную сигарету, залез в джип.

В любом случае, ему необходимо с ней поговорить. Но для этого нужно сделать вид, что он ничего не знает об ее бессовестной проделке. Поговорить надлежит и с Олегом. Китаец нажал на педаль акселератора и, развернувшись, направился в центр.

С того момента, как он запечатлел последний поцелуй на Сашиных устах, дышавших свежестью и ненавязчивой мятой «Блендамеда», прошла, казалось, целая вечность. Подлость ложится между людьми стремительно растущим расстоянием и гиперскоростным временем. Лицо, которым еще вчера любовался, покрывается трещинами, как на старых холстах, руки, которые тебя вчера ласкали, превращаются в щупальца осминога…

Мне островом стали твои объятья,

Отчизной – твои глаза…

Объятья разжались, глаза соврали… – крутились в голове Китайца строчки из песни Джеймса Дагласа Моррисона.

Закурив новую сигарету, Китаец справился с накатившей на него депрессией, убедив себя, что тот, в ком мы разочаровались, не стоит единой нашей мысли о нем. И потом, он еще до конца не прояснил, что толкнуло Сашу на этот поступок.

«Что бы ни толкнуло, – занудно нашептывал внутренний голос, – извинения ей нет. Низость остается низостью. Нельзя быть в принципе хорошим и делать людям подлости. Нельзя быть добродетельным завтра или, как говорили греки, заснуть на вчерашней добродетели».

Ладно, разберемся.

За окном мелькали подрезанные кроны голых деревьев, пыльные, залитые солнцем тротуары, с озабоченным видом ожидающие транспорта люди. Расстояние между «Массо» и офисом филиала «Трейд-хаус» стремительно сокращалось. Китаец поймал себя на том, что, стоя на светофорах, механически барабанит пальцами по рулю.

«Нервничаешь?» – спросил внутренний голос.

Танин оставил машину в самом дальнем углу стоянки и направился к зданию. Еще издали он заметил прямую фигуру Сорокиной. Она вышла из двери, сопровождаемая своими «телками», с которыми Китаец был знаком не понаслышке. Стас и Роберт держались по разные стороны от нее, глядя вперед. На Сорокиной был светлый плащ и сапоги на высоком каблуке. Ее гордый полет над тротуаром напомнил Китайцу скульптуру Ники Самофракийской, потерявшей голову от самозабвенной радости отрыва от земли.

В этот момент шикарный бордовый «Крайслер», стоявший недалеко от въезда на стоянку, тронулся по направлению к группе. И тут Сорокина заметила лениво перебирающего ногами Китайца. Она повернула голову к Роберту, видно, отдавала распоряжения, и с победоносным видом пошла навстречу Танину.

Телохранители смиренно погрузились в роскошный болид, который, выехав со стоянки, остановился в нескольких метрах от Сорокиной. Она спокойно миновала его, вошла на стоянку и, продолжая движение, принялась поправлять прическу.

– Добрый день, – непринужденно поздоровался Китаец, – я осмелился предположить, что вас заинтересовала моя скромная персона.

– Не прибедняйтесь, – улыбнулась заученной улыбкой Ольга Васильевна, – вы снова идете капать на мозги моему сыну?

На этот раз она пустила в ход снисходительную интонацию.

– И не только ему. Мне очень повезло, что я застал вас, – иронично улыбнулся он.

– Повезло? – недоверчиво передернула плечами Сорокина.

– У меня есть к вам пара вопросов…

– Полагаете, что я буду отвечать на них? – смерила она Китайца колючим высокомерным взглядом.

– Это вы распорядились насчет видеосъемки постельных игр Петрушенко с неким Сергеем?

– Что?! – выпучила Сорокина свои маленькие глазки, оплетенные тонкой сетью морщинок.

– Кассета с записью постельных утех Петрушенко была послана вами в офис сына? – Китаец пристально посмотрел на Ольгу Васильевну.

– Вы в своем уме? – скривила она рот в ехидной усмешке.

– Вы хотели скомпрометировать Петрушенко в глазах Олега, чтобы навсегда отвадить его от нее. Ведь так?

Сорокина заморгала глазами, не зная, возмутиться ей или сделать вид, что все это ее не касается.

– Он и без всяких кассет был наслышан о том, что она была весьма неразборчивой особой, – с надменным видом процедила она.

– Вы даже не спросили меня, что это за кассета, не удивились… – Китаец загадочно улыбнулся. – Может, вы и убили Катю?

– Да… да что вы себе позволяете?! – задыхаясь от негодования, вскричала Сорокина.

– Ну, не вы лично, а, например, Стас или Роберт…

Китаец откровенно издевался над Ольгой Васильевной.

– Допускаю, вам это невыгодно: я слышал, что отношения с Мозелом у вас испортились… Он ведь подозревает вас, и только вас. Но при всей вашей дальновидности вы могли поддаться очарованию минуты, так сказать, чтобы избавить сына от неугодной вам страсти таким вот жестоким, но эффективным способом.

– Я советую вам оставить нас в покое, – ледяным тоном произнесла Сорокина. – Олег мне сказал, сколько пообещал вам. Я дам вам десять тысяч – аванс можете оставить себе, и мы расстанемся полюбовно. В противном случае… – угрожающе сдвинула она брови.