Хроники несчастных - Дмитрий Галабир

В моем представлении полицейские, особенно майоры или лейтенанты, непременно статные, высокие и обязательно с густыми черными усами. А у этого и щетины нет.

Проходит мимо даже не посмотрев в мою сторону.

Дежурный сообщает ему, кто я и зачем пришла, и лицо его озаряет недоумение. Вздернув брови, он задумчиво глядит на меня, хлопая длинными ресницами и разочарованно кивая, сует руки в карманы. Напоминает мне провинившегося школьника.

– Дочка чабана… – говорит он, не сводя с меня своих узеньких заспанных глазёнок. – Не вернулся отец, значит…

Нехотя вскидывая руку в сторону коридора, приглашает идти за ним.

Заходим в полупустой кабинет, я сажусь напротив его рабочего стола, а Джусаев распахивает холодильник и достает из него бутылку воды со льдом.

– Жарко… – досадливо произносит он и предлагает воду мне, но я отказываюсь.

Откручивает крышку, с нескрываемым наслаждением отпивает четырьмя большими громкими глотками половину бутылки и убирает её обратно в морозильник. Снимает пиджак, вешает на спинку стула.

Садится за стол и мы оказываемся лицом к лицу.

– Нужно найти отца, – выдыхаю я. – Человек пропал! Тянуть нельзя!

– Отца, говоришь, найти, – оглядывая меня уставшими глазами повторяет Джусаев.

Снимает кепку, кладет на стол и мне открывается его блестящая от пота залысина на затылке. Достает из нагрудного кармана рубашки платочек, промокает лоб.

Не сводя с меня взгляда, закуривает и выпускает жирный клуб дыма в раскрытое настежь окно.

– Давайте отправим собак, – предлагаю я. – У вас ведь есть собаки для поиска людей, эти ищейки?

Джусаев усмехается.

– У нас тут на весь отдел три с половиной человека, – сообщает он с ехидной усмешкой. – Какие собаки? И к тому же, – затягивается, с наслаждением выдыхая дым, – к помощи кинологов прибегают экстренно – непосредственно в день пропажи человека. Ищейка распознает два типа следов – холодный и горячий. Понимаешь, о чем я? Холодный – это когда…

– Ладно, с собаками не получится! – заставляя его заткнуться, нетерпеливо выпаливаю я. – Но что тогда? Какие еще есть варианты?

– Знать бы, – огорченно отвечает Джусаев. – Не видел его никто, не слышал ничего… Ума не приложу, как быть.

– А кто приложит? – я невольно встаю. – Вы себя-то слышите сами? Что за детский лепет – не видели, не слышали… А вы здесь для чего? К кому нам еще обратиться, если полиция помочь не в состоянии?

– Не понял… – глазки у Джусаева округляются, ноздри раздуваются.

Тоже поднимается, наваливаясь руками на стол, от чего тот весь скрипит и трещит.

– Я повторяю, ЧЕЛОВЕК ПРОПАЛ! Прошло уже двое с половиной суток, а вы всё занимаетесь непонятно чем, ходите где-то… Добиваетесь того, чтобы я сама пошла его искать? Я пойду, обязательно пойду, но если…

– Тише, тише… – Джусаев заставляет меня замолчать, выставляя вперёд ладонь. – Сядь!

Замираю на полуслове и выдыхаю. Тело тяжелеет, глаза выворачиваются наизнанку.

– Сядь! – гаркает он.

Тушит сигарету, хоть и выкурил её до половины и тоже садится. Смотрит в окно.

Мимо с гоготом проезжают мальчишки на велосипедах, кто-то смеётся вдалеке. Ещё один жаркий, но прекрасный для кого-то летний день. Только не для меня.

Встает и, сложив руки на спине, начинает расхаживать вперед-назад.

– Вы уверены, что отец ваш, действительно, пропал? – спрашивает он, наконец.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, знаешь ли… Я проработал в органах двадцать пять лет и всякое повидал. Иногда мужчины уходят и не возвращаются. И это не говорит о том, что с ними случилось плохое. Через несколько лет обычно выясняется, что человек-то на самом деле жив-здоров и прекрасно себя чувствует. Просто, так скажем, решил начать новую жизнь. С новой женщиной и в другом месте.

В голосе его слышится жалость. Очевидно, я для него лишь девочка, брошенная отцом на произвол судьбы. И он нисколько не сомневается в собственных догадках.

Эти лентяи и не искали отца, никого не опрашивали. Теперь я точно поняла.

– Бред, сущий бред! – твердо и озлобленно проговариваю я с комом в горле. – Отец не мог нас бросить, он любил нас, вам это и баба Валя подтвердит. Он ушел на охоту и никуда больше. С ним случилась беда, неужели вы не понимаете?

– Что за баба Валя?

– Соседка наша, через поляну живёт.

Джусаев озабоченно хватается за голову.

– Что ты мне предлагаешь? Самому туда идти? Ресурсов у меня таких нет!

– А вы для чего тут сидите? Зачем здесь тогда вообще это отделение? Для вида что ли?

– Больно уж ты разговорчивая, как я погляжу. Забыла, что говоришь с представителем власти? – лицо у Джусаева напрягается.

На несколько секунд в кабинете воцаряется тишина.

– Простите, – раскаиваюсь я. – Поймите, мы с матерью переживаем, нам страшно. А я всего лишь хочу как можно скорее помочь отцу, вернуть его домой… Мы себе места не находим. Мать моя так вообще с катушек слетела вчера – ударила меня.

– Куда?

– По лицу.

– Непорядок. Мне поговорить с ней?

Смотрит на меня уже не так сурово.

– Нет же! Лучше сделайте хоть что-то, чтобы помочь нам обеим. Найдите отца, пожалуйста! Соберите людей, организуйте поиски, позвоните в город!

– Не учи ученого, ладно? Разберемся, – отвечает он и, отвернувшись, опирается взглядом в переулок за окном.

В кабинет через открытую форточку врывается теплый ветер.

Проезжает старая машина, тарахтя. Небесную синь длинной белой полосой прорезает маленькая фигурка самолета.

Жизнь продолжается. Люди ходят по улице, по небу летают самолеты, моря и океаны омывают землю, светит солнце. Только всё это теперь видится мне в серых, мрачных красках, а не разноцветных и ярких как прежде.

Как же не хватает отца сейчас…

Джусаев садится. Обреченно вздыхая, достает из полки стола заявление матери, пробегает по нему глазами и озадаченно откладывает в сторону.

– Мы подумаем над вариантами, – деловито говорит он, скрещивая на столе руки.

– Попросите вертолет! – осеняет меня.

– Вертолет? – Джусаев смеется. – Думаешь, всё так просто? Я подумаю, что можно сделать в ближайшее время, а ты ступай домой. Мать сказала, где вы живете, дала отцовский номер. Как будет что, обязательно сообщим.

– Что вы планируете? Как будем искать отца? Когда начнём?

Меня разбирают тысячи вопросов и я не вижу смысла сдерживаться.

– Не беги вперёд паровоза, – строго отвечает он. – Езжай домой и жди.

– Но…

– У меня нет больше времени – других дел куча, – озабоченно говорит Джусаев. – Ступай.

Нет у тебя никаких дел, ленивая задница!

– Никуда я не пойду. Мы должны приступить немедленно. Нельзя терять время! – заявляю я.

– Иди, а то придется попросить дежурного выпроводить