Морской ангел - Валерий Ковалев

Выйдя из штаба, который обосновался в цехах кондитерской фабрики, они прошли на ближайшую улицу и в мешанине брошенных у домов автомобилей нашли подходящий. Это был открытый связной «кюбельваген» с поникшим на руль убитым унтером.

Выбросив окостеневший труп, Дим уселся за руль (Петька рядом, а Юра с рацией позади) и включил зажигание. Мотор дважды чихнул, а потом ровно заработал.

– Так, Юрок, показывай куда! – врубил скорость старшина, и «кюбель» тронулся вперед, объезжая мертвую лошадь с повозкой.

Весь город лежал в развалинах, по еще чадящим дымом улицам гнали колонны пленных, на окраинах еще слышалась далекая стрельба и редкие взрывы.

Спустя полчаса автомобиль въехал с севера в громадный парк: с посеченными осколками вековыми деревьями, перепаханный танками, с раздавленными орудиями и взорванными огневыми точками. Автомобиль миновал траншеи с остатками проволочных заграждений и оказался на обширной площади перед дворцом.

– Вот это да! – заглушив мотор, обглядел уходящий в небо архитектурный комплекс Дим, а Петька восхищенно присвистнул.

– Да, не хило жил их король, – сказал он, выбираясь из машины. – Юрка, давай рацию и веди, щас поглядим эти покои.

Дворец впечатлял помпезностью и размерами. Обнесенный частично разрушенной кованой оградой, он был выстроен в стиле барокко и высился над Дунаем, простираясь на несколько сотен метров. Крепостные стены и башни относились к средневековью и пережили не одно нашествие.

Миновав перепаханную снарядами площадь, где среди баррикад и укреплений валялись тела защитников, среди которых было немало эсэсовцев, моряки вошли в один из проломов и оказались во дворе, носившем следы жестокого штурма. Тут и там стояли обгоревшие бронетранспортеры, все было изрыто воронками и завалено трупами, а в центре, словно катафалк, высился грузовик, набитый замерзшими немецкими ранеными.

Ведомые шустрым юнгой, разведчики нашли довольно быстро в западном крыле дворца и передав капитан-лейтенанту рацию с питанием, Дим поинтересовался, где можно найти командира взвода Ашика.

– Здесь где-то, – пробурчал комбат. После чего махнул рукой: – Не мешайте.

Лейтенанта помог найти Юрка, тот допрашивал двух парней в красноармейских шинелях в одном из смежных помещений.

– Здорово, ребята! – обрадовался Ашик. – Какими судьбами?

– Держи краба, – впечатал свою ладонь в его Дим. – Привезли вам рацию взамен разбитой.

– А это кто? – пожав руку взводному, покосился на парней Петро. – Рожи у них какие-то протокольные.

– Власовцы, – нахмурился лейтенант. – Их немцы использовали при обороне дворца вроде наживки.

– Как это?

– До очень просто. Пускали впереди себя и те орали «Мы свои не стреляйте!», ну а когда наши «клевали», били их в упор, как куропаток.

– С вами все, – поднял глаза на власовцев Ашик и заорал: – Сашка!

Как из-под земли появился Кацнельсон и расплылся в улыбке:

– Кореша! Живые!

– Этих двух предателей в расход, – продолжил лейтенант. – Выведи их во двор и шлепни.

– Топай, гниды, – щелкнул затвором ППШ Кац. И все трое направились во двор. Откуда вскоре глухо стрекотнула очередь.

– А где Жора? – закурив, поинтересовался Михаил. – Вы же всегда вместе.

– Его ранили на дамбе, – вздохнул Дим. – Тяжело. Вот думаем с Петькой навестить в госпитале, как только освободимся.

– Понял, – выдул носом дым лейтенант. – Ну что, организовать вам экскурсию?

Спустя пять минут, они шагали по бесчисленным анфиладам и залам дворца, в которых сновало множество военных различных родов войск и званий.

– Ты смотри, какая история, – скептически взглянул на них лейтенант. – Когда все это захватывали, здесь были подразделения нашей бригады и офицерский штурмовой батальон. А теперь, гляжу, целая армия.

– Не иначе, тоже экскурсанты, – кивнул Петька на двух упитанных солдат, тащивших за штабного вида начальником громадный свернутый в рулон ковер и плащ-палатку, из которой выглядывали золоченые багеты.

– Вроде того, – ответил Ашик, и они поднялись на второй этаж по широкой, частично обрушенной мраморной лестнице.

Первое, что бросилось глаза там – просторное, воняющее лекарствами и мертвечиной помещение, в котором на двух ярусных нарах вперемешку лежали раненые и отдавшие богу душу немцы с венграми.

– Это у них один из госпиталей, – шагая по среднему проходу, над которым висели люстры в позолоте, сказал командир взвода. – Кстати, глядите, кого мы тут еще обнаружили.

У высоких распахнутых дверей с королевскими вензелями лежали несколько прошитых очередями эсэсовцев с желтыми лицами и раскосыми глазами.

– Не иначе калмыки, – тронул одного сапогом Ашик. – Дрались до последнего, как черти.

(Здесь Михаил несколько ошибся. На самом деле, что выяснится много лет спустя, «калмыки» были монахами из Тибета, вывезенными в свое время оттуда немецкой «Аненербе»[60], из отряда известного диверсанта Отто Скорцени[61], участвовавшие в обороне королевского дворца по его приказу).

– Да, тут всякой твари по паре, – сказал Петька. – А что будете делать с живыми?

– Что-что… Сообщим в санроту, – буркнул лейтенант. – Пусть определяют их дальше.

– Кстати, а о каком штурмовом батальоне ты говорил? – поинтересовался Дим. – Впервые о таком слышу.

– Лихие ребята, – оживился Михаил. – В прошлом все офицеры, побывавшие в плену. После фильтрационных лагерей их не судили, а свели в этот самый батальон и дали возможность искупить вину кровью. В солдатских книжках так и записано, красноармеец-лейтенант, красноармеец-майор, сам видел. Дрались как черти, наворотили горы фрицев.

– Чего и следовало ожидать, – отпихнул ногой валявшийся на пути фаустпатрон[62] Дим, и они пошли дальше.

Чем выше поднимались моряки, тем роскошнее становились помещения. На обтянутых штофом и гобеленами стенах висели картины великих мастеров, кругом матово отсвечивали мрамор, хрусталь, бронза и позолота. Впрочем, многое было испорчено пулями и сколками. И везде на полу был так называемый «культурный слой» из натасканной сапогами грязи, тряпья, соломы, окровавленных бинтов, трупов и военного хлама.

Постепенно поднялись на самую верхотуру, обратив внимание на многочисленные пробоины от авиабомб – следы бомбежек союзной авиации.

С крыши, над которой трепетало алое знамя, открывался вид на поверженный, дымящийся развалинами Будапешт.

– Ура! – заорал размахивая бескозыркой Петька, и все трое выпустили в хмурое небо по нескольку очередей. Для полноты ощущений.

На следующий день командование организовало похороны погибших, в которых приняла участие вся бригада.