Любовь по волчьим правилам - Юлия Зеленина

Невооруженным глазом было видно, что Максим увлечен Даяной. Дрозд видел в них сильную пару. В его голове вызревала гениальная задумка – проект с амбициозным названием «Адам и Ева». Дрозду казалось, что такие слабые ДУО-люди, как неуверенный в себе Грифель и склонная к агрессии и наркотикам Санрайз, лишь отягощают жизнь «койотов». Он считал их балластом, который необходимо сбрасывать. Что делать с добрым и отзывчивым Чопом, он пока не знал. «Надо расположить к себе Даяну, – размышлял Дрозд, борясь с дремой. – А уж с ее помощью манипулировать честолюбивым Максимом будет несложно». Профессор Дрозд не понаслышке знал, какой властью обладает женщина над мужчиной. У него до сих пор захватывало дух от одного лишь взгляда на прекрасную Гертруду.

Вода в реке была слишком холодной для многочасового ныряния, а пулевое ранение отняло последние силы. Грифеля отнесло течением на несколько километров от места прыжка и выбросило на берег почти без сознания. Он лежал на бетонной плите, вцепившись в чемодан. Макс искал Грифеля несколько часов. Увидев друга в весьма плачевном состоянии, он понял, что повреждения слишком сильные и вряд ли совместимы с жизнью. Андрей Ковалев угасал, и теперь его не могло спасти даже такое чудо, как Герда.

– Прости меня, Макс, я в очередной раз тебя подвел, – едва слышно произнес Грифель.

– Ты сделал все, что в твоих силах, дружище! И даже больше!

Обеспокоенный Макс снял с себя короткое черное пальто и накрыл им дрожащего «койота».

– Ты боишься смерти, Макс?

– Не знаю, не думал об этом… Жить вроде как сложнее, чем умереть.

– А ад существует, как ты думаешь?

– Это самая неподходящая тема для беседы на рассвете! – притворно весело воскликнул Макс. – Начинается новый день, а мы с тобой треплемся о мрачном финале жизни.

– Ответь, пожалуйста…

– Что значит ад? Вот в чем вопрос! Жарят ли черти на сковороде грешников? Сомневаюсь…

– А если серьезно?

– Мне кажется, мы с тобой прошли через ад еще в школе!

– А мне нравилось в школе, – с улыбкой ответил Грифель. – Там я ощущал себя… нужным, что ли… Как будто я что-то значу…

– Ты и теперь значишь! Много значишь для нас – «койотов»! Чоп не даст соврать – он уже рядом.

Через несколько минут подоспел запыхавшийся Чоп. Он взглянул на Макса и по его лицу сразу понял, что дела их соратника плохи.

– Грифель, ты какого хрена разлегся? Осеннее солнце уже не греет! Надо было летом загорать! – в его голосе была фальшивая веселость. – Сейчас твой самый сильный друг отнесет тебя домой, а наша волшебница Герда мигом починит любителя купаться вдубак…

– Не трогай его, Чоп! – негромко скомандовал Макс.

– Все хреново, да?

– Ты как будто бы грустишь, Чоп? – откликнулся Грифель, собираясь с силами. – Я первый раз вижу такое серьезное выражение лица в твоем исполнении… Хотя нет… подожди… Второй раз! Не так давно ты сидел за кроссвордом с такой же постной миной.

Грифель попытался засмеяться, но тут же его скрючило от боли. Глаза Чопа заслезились, он отошел в сторону, ощущая себя беспомощным.

– Вот это зрелище! Ради этого стоило выплыть из реки! – сквозь кашель выдыхал Грифель. – Ну где же девчонки! Я не могу не попрощаться с Гердой… За это я точно попаду в ад!

– Они уже переходят мост. Еще несколько минут! Держись, дружище!

Минуты тянулись медленно. Ни Чоп, ни Макс не могли подобрать нужные слова, чтобы поддержать умирающего собрата.

– Макс, у меня к тебе просьба! – вдруг опомнился Грифель.

– Что угодно, дружище!

– Не мсти за меня… я не хочу, чтобы все стало сложнее, чем есть для вас сейчас… понимаешь?

Макс кивнул.

– Грифель! – выкрикнула Санрайз, спускаясь по плитам с недостроенной набережной. – Ты снова решил привлечь к себе внимание? Это уже перебор!

– Грифелечек, ты уходишь к боженьке, да? – мягко спросила Герда, сияя так, словно он просто прилег отдохнуть.

– Ты единственная, кто улыбается, Герда… так противно смотреть на кислые рожи! Я тебя ждал! Можно я побуду с Гердой наедине, Макс?

Макс и Санрайз отошли к кромке воды к Чопу, смахивающему катящиеся слезы. Даже когда их жизни болтались на волоске, он верил в благоприятный исход, но в этот раз все было по-другому. Чоп чувствовал присутствие смерти, и это его по-настоящему пугало.

Грифель начал кашлять, на губах появилась кровь. Герда расположилась рядом с ним и с нежностью погладила мокрые волосы, убаюкивая:

– Тише, тише… не надо бояться! Герда знает, что будет после… Грифелечек отправится в самое чудесное место… Там всегда солнечно и никогда не сгущаются тучи… там мягкие пушистые облака, в которые так приятно падать… и яркие радуги, много-много радуг, они переливаются и блестят… Там все смеются и никто не плачет… Там живет любовь! Она пронизывает все и всех… Тот, кто туда попадает, становится так счастлив, что поднимается над облаками и парит… словно красивая свободная птица…

– Свободная птица, – выдохнул Грифель, представляя себя летящим над облаками.

– Это из-за тебя, Макс, он умирает! – сквозь зубы процедила Санрайз. Она слышала, о чем говорит Герда, и понимала, что исцелить Грифеля не получится, это было прощание.

– Макс-то тут при чем! – вступился Чоп.

– Теперь нас всех перестреляют, как бешеных псов. Найдут, выловят и перестреляют! Это начало конца! Вы ведь это понимаете? – из глаз Санрайз хлынул поток слез, настоящих человеческих слез. Она сделала несколько шагов в сторону, не желая больше ни с кем разговаривать.

– Если уж эту дамбу прорвало, наши дела действительно плохи, – выдохнул Макс, глядя перед собой.

– Грифелечка больше с нами нет, – известила целительница, улыбаясь. – Герда помогла ему войти во врата города любви. Он в хорошем месте. Он улыбался, когда улетал… он свободен!

Лицо Грифеля казалось безмятежным и спокойным. «Койоты» окружили его и некоторое время молчали.

– Ты был хорошим человеком! – с трудом произнесла Санрайз через всхлипывания.

– И крутым соседом по комнате! – добавил Чоп.

– Прости меня, – выдохнул Макс и после паузы произнес: – Нам придется сжечь тело.

– Сжечь? Ты в своем уме, Макс?! – взорвалась Санрайз.

– Нам придется это сделать! Мы не можем допустить, чтобы в нем ковырялись и нашли чип! – через силу проговорил Макс.

– Что же это такое? Жить, как падаль, и так же подыхать! Разве это справедливо?! Ответьте мне!

– Нам тоже больно, Санрайз, очень больно! – Макс глухо зарыдал. В это мгновение ему хотелось быть на месте Грифеля. Поменяться с ним местами и больше не думать, как выжить. Отправиться в ад или в рай – все равно. Просто оказаться где-то там за горизонтом, где кандалы бытия не будут так сковывать движения.