Радуга до небес - Барбара Картленд

Все ее радужное настроение рассеялось как дым.

Должно быть, ей теперь вечно нести на себе этот крест! Она чужая на празднике жизни. Видно, никогда не изгладятся из людской памяти самоубийство сэра Роберта Хедли и события, этому предшествовавшие.

Понурая и несчастная, смотрела она в никуда, как вдруг услышала, что кто-то произносит ее имя, а потом просит у Рут разрешения сесть за их столик. Подняв голову, Диана увидела Хьюго.

К ее удивлению, он присоединился к компании и принялся очень мило ухаживать не только за своей бывшей невестой, но и за Рут, которая тут же начала напропалую кокетничать с ним, хихикая и краснея. Она то и дело тянулась к нему через весь стол, делая вид, что боится пропустить хоть одно сказанное им слово.

Никогда еще Диана не видела, чтобы Хьюго так старался развлечь всех. И мало-помалу благодаря его усилиям жизнь стала казаться ей не такой уж мрачной.

Вскоре Рут отправилась танцевать, и Диана получила возможность поговорить с Хьюго наедине.

— Зачем ты сюда пришел? — удивленно вскинув брови, спросила она.

— Зачем? — переспросил он. — Сейчас скажу. Потому что я должен был с тобой встретиться. В Монте-Карло ты вела себя со мной совершенно по-свински, но я все равно не могу выбросить тебя из головы. Давай завтра встретимся.

Диана покачала головой.

— У меня работа, — пояснила она.

— Ну хорошо, — твердо заявил Хьюго. — Я позвоню твоей хозяйке и напрошусь на обед.

— Ну что ты… — рассмеялась Диана. — Ты никогда этого не сделаешь!

— Думаешь? — Голос Хьюго звучал решительно. — А вот увидишь. Глазом не успеешь моргнуть, как я стану для Шнайберов своим в доску.

— Когда ты и это претворишь в жизнь, я действительно поверю, что небезразлична тебе, — насмешливо проговорила Диана.

— Если ты и сейчас в этом сомневаешься, — совершенно серьезно ответил Хьюго, — то ты просто дурочка.

— Я всегда была такой, — беспечно отозвалась Диана.

Прошло еще немного времени, и Диана освоилась у Шнайберов. Привыкла, что ей приказывают, приспособилась всем угождать, и прошлое начало казаться ей каким-то полузабытым сном.

У нее не было никакого желания вернуть его, поскольку даже воспоминания о прежней жизни приносили ей боль.

Многое вообще испарилось из ее памяти, даже при желании она не могла бы вспомнить отдельные моменты.

Лоэлия Стэндиш заметила, как изменилась Диана, и была очень рада и удивлена такой перемене.

— Это лишний раз доказывает, что нельзя вот так поспешно судить о людях, — делилась она с мужем. — Я и представить себе не могла, что Диана способна выдержать подобное испытание, хотя и очень люблю ее.

И откуда только берется у человека мужество в суровый час! Просто удивительно! Видимо, каждый может быть героем, если жизнь заставит.

Джек Стэндиш кивнул.

— Ты права, — согласился он. — Я уже не раз мысленно извинялся перед Дианой за то, что иногда не очень хорошо думал о ней.

— Самое смешное, — добавил Джек, — что она выглядит гораздо счастливее, чем раньше. Исчезла привычка смотреть на людей свысока, так меня раздражавшая. Интересно, что теперь скажет Барри.

— Это и в самом деле интересно.

Вскоре Диана отпросилась у Шнайберов на выходные, чтобы съездить в Охотничий дом. Лоэлия с Джеком неоднократно ее приглашали, однако до сих пор она никак не могла вырваться.

А сейчас ей повезло: Рут простудилась и заявила, что все выходные будет лежать в постели.

Диана по опыту знала: Рут завалится в постель с каким-нибудь модным романом, положив рядышком коробку шоколадных конфет и пододвинув поближе телефон.

И она решила не упускать такую великолепную возможность и поехать к друзьям.

Отпустили ее весьма неохотно, но это не имело для Дианы никакого значения. Ей казалось, что никогда она еще так не радовалась, как при одной только мысли о том, что скоро опять увидит Джека с Лоэлией, а самое замечательное — на целых два дня она станет свободным человеком.

«Так бы и расцеловала всех», — радостно думала она, торопясь на вокзал Паддингтон.

Пассажиры приветливо смотрели на высокую улыбающуюся девушку, которая спешила по перрону к первому вагону, видимо полагая, что чем ближе будешь сидеть, тем быстрее доедешь до нужной станции.

Сейчас Диана и не вспоминала, какие мрачные мысли овладевали ею еще совсем недавно: когда она в последний раз возвращалась от Стэндишей.

Она лишь радовалась, что вскоре вновь увидит своих старых добрых друзей, милый ее сердцу Охотничий дом, а самое главное — насладится прекрасным чувством свободы.

На вокзале в Малверне ее ждала машина, а когда приехали домой, оказалось, что Лоэлия уже накрыла стол к чаю в просторном холле.

Как все вокруг знакомо! И радостный лай собак, и теплые объятия Лоэлии, и дружеское рукопожатие Джека. Диана вдруг почувствовала, что глаза ее наполняются слезами.

Сдержать их ей не удалось.

— Родные мои! — прошептала она. — Как я счастлива!

И схватив на руки маленького фокстерьера, порывисто прижалась к его грубой шерстке.

— Не обращай на меня внимания, — сказала она Лоэлии. — Я так глупо себя веду. Но если бы ты знала, как я рада вас видеть!

— А мы как рады, ты и представить себе не можешь, — ласково проговорила Лоэлия, беря подругу за руку. — Ну, рассказывай, как ты там.

И Диана принялась рассказывать о себе начиная с того момента, когда они расстались. I ^на поведала обо всем, что произошло с ней за последние месяцы: о трудностях, которые испытала, о вечно недовольной Рут, о ханжеском поведении миссис Шнайбер и высокомерной прислуги. И тут же осеклась. О чем это она тут толкует? Никаких трудностей не было! Жизнь у Шнайберов вдруг предстала перед ней совсем в ином свете, и она начала весело рассказывать об этом семействе Лоэлии и Джеку.

Диана с юмором описывала недостатки своих хозяев. Добродушно и безобидно, как если бы говорила о своих самых близких друзьях, рисовала она их карикатурные портреты.

Джек и Лоэлия так и покатывались со смеху, слушая Диану, и перед ними как наяву вставали картинки незамысловатого быта Шнайберов.

Вот миссис Шнайбер изо всех сил пытается преодолеть морскую болезнь во время путешествия в Монте-Карло, с тем чтобы сфотографироваться у рулевого колеса своей яхты.

Вот Рут бегает по всему Лондону от одного врача к другому, чтобы найти такого, кто избавил бы ее от лишнего веса, а вернувшись домой, тут же начинает усердно поглощать шоколадные конфеты, сводя тем самым на нет все усилия врачей.

Досталось и величавому дворецкому, с полнейшим презрением относящемуся к своим хозяевам, обожающему детективы и позволяющему себе вежливый тон лишь с теми гостями, которые, по его мнению, происходят из знатных семей.