Петру Гроза - Феодосий Константинович Видрашку

Пронеслись годы с их тревогами и беспокойством, а вы все такая же: храните в своей душе любовь к ближнему, верите в будущее народа, постоянно ободряете нас, подымаете наш дух, когда впадаем в отчаяние.

Мы выросли и рассеялись по свету, мечемся по этой жизни и все реже вспоминаем о том, кем вы были и что вы значили для каждого из нас.

Сироты, согретые вами, возмужали, для вас единственной наградой за все стал приход в ваш одинокий и тихий дом шумной ватаги наших сорванцов. Они забегают к вам на каникулах.

Чтобы осталось что-нибудь от сокровища вашей доброты и для наших внуков, я завладел без вашего ведома стопкой запыленных тетрадей, забытых в старом комоде. Я позволил обнародовать сложенные вами стихотворения, эти драгоценные кристаллы вашей радости и ваших страданий. Простите вашему племяннику эту последнюю шалость.

Бэчия, страстная пятнцца 1929 года.

Петру Гроза».

Прошли годы, десятки лет с того вечера, когда вела свой нехитрый рассказ, по своему разумению построенный, тетушка Асинефта. Гроза перечитал тысячи страниц, изучил тысячи и тысячи документов, свидетельств, познакомился с трактовкой этих событий различными историками, прошел по местам, где когда-то прокатились крестьянские войны под предводительством Дожи и Хории, прочитал все, что было к тому времени написано о Разине и Пугачеве, спел много раз вместе с крестьянами неизвестно когда и кем переведенную на румынский язык песню «Из-за острова на стрежень». Как схожа судьба крестьянских войн в разных концах этой земли и в самые различные времена. Он попытался уяснить себе закономерности, по которым развивались эти войны и все как одна терпели крах. Неужели он, Петру Гроза, станет вождем еще одной обреченной на гибель крестьянской войны?

Нет!

Он не желает, чтобы земля, напоенная кровавым потом дедов и прадедов, поливаемая этим же потом сегодня, стала кладбищем для жертв еще одной не увенчанной победой крестьянской войны. А как ему хочется, чтобы его односельчане, крестьяне деревень и одиноких хуторов, рассеянных по этим благословенным природой горам, были счастливы! Он хорошо помнит, как с самого детства ему хотелось, чтобы все крестьяне жили в теплых домах и ели досыта. Он и сейчас, убеленный сединами, помнит, как после рассказов тетушки Асинефты карабкался на самую макушку большого дерева грецкого ореха с густой и пряно пахнувшей листвой. Отец говорил ему с гордостью, что этому дереву больше ста лет. Значит, прикидывал мальчик, это дерево помнит времена Хории! И прислушивался к шуму листвы, может быть, и она, эта листва, поведает ему что-нибудь о тех временах.

Он любил незамеченным сидеть среди ветвей этого дерева и смотреть, как проходят по пыльной дороге крестьяне Бэчии. Днем, в жару, проходили только старики. Они шли медленно, опираясь на палки. Выходили и старухи к скрипучим колодцам, набирали воду и шли с ведрами, то и дело ставя их на землю, чтобы передохнуть. Днем было не так интересно. Всего интереснее было вечером, когда возвращались крестьяне с поля. Они брели усталые, на плечах у мужчин косы и грабли, у женщин — мотыги. Шагали они своими большими босыми ногами, серыми от пыли, и смотрели только в землю.

Такими он помнил с самого детства крестьян своей родной деревни Бэчии. И почему-то запомнились босые ноги крестьян. Когда говорили «цэран» — крестьянин, ему всегда в этом слове слышалось «босой», и перед глазами мелькали тысячи и тысячи больших крестьянских ног, серых от пыли. Позже он услышит не раз, как буржуазные политиканы будут перед выборами льстить крестьянам и лицемерно называть их «талпа цэрий» — основой страны. Но ему слышалось тогда в этом слове «талпа» истинный его смысл: крестьянин называет «талпой» подошву своей босой ноги. Так на самом деле, думал Гроза, по своему действительному положению крестьянство не основа страны, а подошва, которая ступает усталая и босая по пыли и грязи, по снегу и льду зимой и летом, при любой погоде.

Как же сделать из этой «подошвы» страны действительную основу ее?

В Бэчии, в соседних с нею селах, такими же босыми ногами шагали по земле крестьяне-венгры и крестьяне-секуи, крестьяне-немцы и крестьяне-словаки. Все работали на одного хозяина. Работа объединяла всех, горе, вызванное угнетением, объединяло всех. И потому с самого детства Петру Грозе было чуждо любое проявление национализма, любое национальное чванство — большой или малой народности. Он прежде всего видел объединение людей по труду.

IV

Летом 1935 года и в Деву пришла весть о том, что в Москве состоялся VII конгресс Коммунистического Интернационала. Международное коммунистическое движение, учитывая наступление международной реакции, и стремительный, угрожающий человечеству разгул фашизма, и опасность новой мировой войны, мобилизовало свои силы на создание единого рабочего и народного фронта.

Коммунистическая партия Румынии, секция Коммунистического Интернационала, в трудных условиях глубокого подполья организует народ на борьбу с опасностью наступающего фашизма, сплачивает демократические силы страны в единый народный демократический фронт. Огромное внимание уделяют румынские коммунисты «Фронту земледельцев» как одной из массовых организаций трудового крестьянства. Среди активистов компартии, которым в разное время было поручено держать связь с активистами «Фронта земледельцев», были Аугустин Алмэшан, Иосиф Рангец, Петре Константинеску-Яшь, Гаврилэ Бирташ, Иожа Белла, Николае Гольдбергер, Гомбо Самуила, Ион Винце, Ладислав Баньяй, Александру Сенкович, Георге Микле, Ион Майер, Скарлат Каллимаки, Александр Алексе, Константин Трандафиреску, Николае Букуреску и другие. Секретарь хунедоарской уездной организации Компартии Румынии Гомбо Самуила держал непосредственную связь с доктором Петру Грозой.

Весьма примечательно, что Петру Гроза без колебаний шел на связь с представителями компартии, видя в коммунистах верных и надежных союзников. На многочисленные обвинения в печати и на собраниях в том, что «Фронт земледельцев» — организация коммунистическая, а его активисты — «больчевики», центральный орган «Фронта земледельцев» газета «Хория» отвечала: «Пусть будет коммунизм, если коммунизмом называется справедливость, потому что мы знаем — справедливость с нами».

Коммунистическая партия следит за тем, чтобы активисты «Фронта» не замыкались в национальной скорлупе. Первые организации «Фронта» создавались как организации румынских крестьян, в то время как рядом с румынами в одних и тех же селах работали на тех же помещиков трудящиеся других национальностей.

Петру Гроза заключает союз с венгерскими трудящимися и подкрепляет свой шаг самым широким обсуждением этого вопроса во всех организациях «Фронта земледельцев».

В Трансильвании существовал в то время Союз венгерских крестьян и рабочих — МАДОС.

24