Точка надлома (ЛП) - Уолкер Н. Р.

Не меня.

Для них я больше не был своим. Часть меня осознала в тот самый момент, что я больше не был одним из них.

Гнев, который я так старался сдержать последние несколько недель, вырвался на свободу. Я откинул двух или трёх парней, ударил ещё одного. И вдруг увидел выражение на их лицах.

Страх.

Они боялись меня.

Они знали, на что я способен. Видели меня в бою, понимали, какой урон я могу нанести.

Было шумно, раздавались крики, всё происходило очень быстро, но вдруг Кира шагнул мне наперерез.

И всё замерло.

Звуки, голоса, движения, весь мой чёртов мир. Всё.

Я понял, что мой кулак по-прежнему занесён. Взгляд Киры меня почти уничтожил. Позади него, Курт и Тони встали около Митча. Но больше всего меня удивил Рики. Он встал прямо перед Митчем, своим напарником, и уставился на меня, подняв руки.

Если я хотел добраться до Митча, то должен пройти через Рики.

Его партнёра.

Настоящего, блядь, партнёра.

Меня вытолкали наружу. Я оглянулся на Киру. Тот что-то сказал Митчу прежде, чем последовать за мной. Полицейские практически вышвырнули меня на улицу.

Кира вышел. Он широко раскрыл глаза и не скрывал выражение полнейшего разочарования. Приобняв за плечи, он потащил меня к машине. Открыл дверь и оскалился. Кира невероятно злился. Настолько, что не мог даже говорить.

Поездка домой прошла в тишине. Ни слова, ни звука. Только пульс, отдававшийся стуком в ушах. Когда мы добрались домой, я последовал за Кирой внутрь. Он швырнул ключи на кухонную стойку, повернулся ко мне и, наконец, заговорил.

— Потрудишься рассказать, что за херня произошла?

Я помотал головой.

— Даже не знаю толком, — ответил я громче, чем хотел. Попытался ещё раз, потише. — Не знаю. Мы говорили о работе… — я поправился: — его работе. Я сказал что-то о его новом напарнике…

Покачал головой, осознавая, насколько легко ложь слетала с моих губ.

— Ты, может, и не работаешь с ними больше, Мэтт, — вспыхнул Кира. — Но я работаю. Мне нужно каждый день видеться с этими парнями! Что я должен сказать им завтра, когда приду в зал?

— Прости.

Он покачал головой, всё ещё слишком разгневанный. Я ни капли его не винил.

— А Митч? — воскликнул Кира. — Твой лучший друг! Что я должен буду сказать Анне в понедельник, когда она придёт на занятие? Ты только что пытался оторвать голову её жениху.

— Прости.

Кира вскинул руки и перестал расхаживать из стороны в сторону, чтобы внимательно посмотреть на меня.

— За что именно ты извиняешься?

— Я занёс на тебя руку, — ответил я почти плача и тряхнул головой. — Я бы никогда тебе не навредил.

Он откинул голову и издал разочарованный вздох.

— Не физически, Мэтт. Это я знаю. Ты опустил руки в ту же секунду, как осознал, что перед тобой именно я. Знаю, что ты никогда физически мне не навредишь, — проговорил Кира с пугающим спокойствием. — Но эмоционально… что ж, я даже не могу понять, в каком ты сейчас состоянии.

— Я справляюсь, как получается, — объяснил я.

Возможно, первые правдивые слова за долгое время. А после, как самый последний идиот, я внезапно осознал: возможно, Кира пытался попрощаться со мной. Я задохнулся. Резкая, острая боль ударила меня в грудь, а на глазах выступили слёзы.

— Нет. — Я затряс головой. — Нет. Нет.

Кира озадаченно смотрел на меня.

Я судорожно вдохнул.

— Ты не можешь меня бросить.

Кира округлил глаза и приоткрыл рот.

— Мэтт, я тебя не бросаю. Я ужасно зол, но не ухожу.

Я практически зарыдал. Казалось, моё сердце вновь забилось.

— Мне так жаль.

Кира подошёл, положил ладонь мне на затылок и притянул мою голову к себе на грудь.

— Я беспокоюсь о тебе.

Я кивнул.

— Без тебя я бы пропал.

— Мэтт, я сказал, что беспокоюсь, — повторил он. — Ты слышал?

Я вновь кивнул.

— Прости.

Кира понял, что я больше ничего не произнесу, и проговорил:

— Я иду в кровать.

Это не было приглашением, ничего подобного. Лишь тихим признанием: «Не знаю, что ещё сказать».

И он оставил меня на кухне в одиночестве.

Тогда я понял, что как бы ни пытался отрицать, как бы ни хотел обратного, я уже по-настоящему пересёк некую черту. Мы инсценировали драку в баре ради доверия Тресслера. Но стоило вспомнить Митча, Курта и Тони, их взгляды, когда меня вытаскивали наружу, и я знал, что видел на их лицах.

То, о чём сам подозревал уже какое-то время.

Я больше не был полицейским.

Глава 10

Следующим утром я пришёл в БК не в лучшем настроении. Опустил голову, замолчал и решил, что избивать мешок лучше, чем наброситься на невинного человека, решившего задать неправильный вопрос в неправильное время.

Аризона, казалось, понял и оставил меня в покое, хотя во время тренировки держался поблизости. Я был благодарен.

Примерно через час после начала занятия ко мне подошёл один из людей Тресслера.

— Эллиот? Мистер Тресслер хочет видеть тебя в своём офисе.

Аризона обеспокоенно посмотрел на меня. Я пожал плечами и пошёл вслед за ходячим шкафом на встречу с его начальником. Но уже понял, в чем причина. Я не сомневался, что это из-за вчерашней стычки в баре.

Я встал перед столом Тресслера.

— Сэр?

Будто курсант, которого отчитывал сержант.

Тресслер нарочито долго рассматривал мои руки в перчатках, словно я держал заряженное оружие. Потом взглянул мне в лицо.

— Видел утренние газеты?

Я посмотрел на его стол, на «Лос-Анджелес Таймс», раскрытую на второй странице. На размытую фотографию, на которой меня, крайне злого, в разорванной рубашке, выталкивают из бара. Поднял взгляд на стену над головой Тресслера.

— Похоже, при наличии телефона, кто угодно может теперь продавать фотографии журналистам.

Его брови дёрнулись, как будто он был со мной согласен.

— Интересная статья.

— Не читал.

Ложь. Конечно, я прочитал. Утром Кира, уходя на работу, оставил её открытой на кухонной стойке.

— Говорят, ты устроил драку с бывшим напарником, — проговорил Тресслер, просматривая текст. — «Прошлой ночью бывшего детектива Мэттью Эллиота выгнали из полицейского бара «Вояки Риджента» после конфликта с членами его прежней команды «Великолепная четвёрка». Предположительно, ссора началась между Эллиотом и его экс-напарником Митчем Ситоном. Эллиота выставили на улицу раньше, чем был нанесён непоправимый ущерб. Наш источник сообщает, что Эллиот в данный момент занимается смешанными боевыми искусствами и планирует попасть в UFC, что разительно отличается от его незапятнанной карьеры в лос-анджелесской полиции».

Тресслер оторвал взгляд от газеты.

— Моя любимая часть дальше, — сказал он, продолжив читать. — «По информации источника отношения в «Великолепной четвёрке» разладились после широко известного прошлогоднего происшествия с Райко Томичем. Источник говорит, что Эллиоту пришлось решать проблемы с управлением гневом. Его увольнение из полиции было не столь полюбовным, как сообщалось три месяца назад».

Я так и видел почерк Беркмана по всему тексту.

Тресслер посмотрел на меня и улыбнулся.

— Что ты делал там? В баре для копов?

— Кира подумал, что это хорошая идея.

— И что он думает сейчас?

— Не знаю, — тихо ответил я. — Он со мной не разговаривает.

Тресслер изогнул губы в самоуверенной ухмылке. Мне потребовался каждый грамм самоконтроля, чтобы не смести всё со стола и не оторвать его долбаную голову за болтовню о Кире. Может быть, именно поэтому шкаф по-прежнему стоял у меня за спиной.

— И, похоже, твои бывшие друзья-полицейские тоже не хотят с тобой разговаривать.

Я уставился на стену позади него и стиснул зубы.

— Они мне не друзья.

Тресслер откинулся в кресле и усмехнулся.

— Не знаю, слышал ли ты, но в десятичасовых новостях по радио озвучили обращение от Департамента полиции Лос-Анджелеса. Они официально заявили, что офицеры, замешанные в происшествии, не будут давать комментарии. Что это было всего лишь недопонимание. — Тресслер ненадолго замолчал, посмотрев на меня. — Кажется, от тебя отреклись.