Путешествие на Запад. ТОМ IV - У Чэн-энь

Наставник попридержал коня, любуясь горными видами. Где-то вдруг защебетала птичка, и невольная тоска по родным местам охватила монаха.

– Братья! – воскликнул он, придержав коня, и сложил стихи:

Ах, с той поры, как волю Сына Неба[12]На государевой табличке начерталиИ за «парчовой ширмой» во дворцеМне проходную грамоту вручили, –Не знаю я покоя.Бросил яВ день «Смотра фонарей» страну роднуюИ с Танским императором расстался.Разлука эта мне была горька,Как для земли горька разлука с небом.Но только я оставил позадиТоржественные проводы, как разомНахлынули опасности и беды:Лисицы-оборотни, бесы-тигры,Колдуньи, обольстительницы-ведьмы,Неслыханные грозы, ураганы,Лесные дебри и разливы рек, –Все дружно встали на моем пути,Мне угрожая гибелью.ДавноПеревалили мы «двенадцать кряжейУшаньских гор».И новое несчастьеМеня подстерегает. О, когда жЯ родину свою опять увижу?

– Наставник! – с укором молвил Сунь У-кун. – Очень уж часто ты грустишь о родине. Человеку, отрешившемуся от мира, это не подобает. Спокойно продолжай свой путь и ни о чем не думай. Недаром еще в древности говорили:

Кто хочет богатства и славы добиться,

Тот с мирным досугом навеки простится.

– Все это верно, ученик мой, – возразил ему Танский монах, – однако мы идем, идем, а я до сих пор не знаю, где страна высшего блаженства, обитель Будды.

– Учитель! – вмешался тут Чжу Ба-цзе. – Думается мне, что Будда Татагата не хочет расставаться со своими книгами, вот и переселился в другое место, зная, что мы идем за ними. Иначе, чем объяснить, что мы никак не можем добраться до его райской обители?

– Попридержи язык! – оборвал его Ша-сэн. – Иди за старшим братом да помалкивай. Не надо только времени терять даром; ведь должен наступить день, когда мы достигнем цели.

Продолжая беседовать, наши путники подошли к густому бору, где росли черные сосны. Тут Танский монах окончательно потерял присутствие духа.

– Сунь У-кун! – испуганно произнес он. – Что же это такое? Не успели мы преодолеть горные кручи, как перед нами вырос дремучий лес? Нет, все это неспроста!

– А что нам лес! – беззаботно ответил Сунь У-кун.

– Как что? – одернул его Танский монах. – Разве не знаешь пословицу: «Кто кажется чересчур честным – не всегда честен. Кто выглядит чересчур добрым, может оказаться злым». Нам не раз доводилось проходить через густые леса, но в дремучей чаще мы еще не бывали!

Вы бы видели, читатель, что это был за лес!

Лес дремучий встал пред нами,Путь заветный заграждая.Он с востока лег на западДикой чащей между скал,С юга уходил на северГрозным строем черных сосен,И в ущельях каменистыхОн проходы заграждал.На восток глядят, на западГрозно вздыбленные кручи.Сосны мрачные теснятся,Подымаясь к небесам.Там шиповник и терновникРазрослись стеной колючей,И лианы всюду вьютсяПо ветвям и по стволам.С кряжистых суков свисая,Петли цепкие скрутились.Кто, войдя сюда с востока,Путь на запад обретет?Кто пройти тот лес возьметсяС севера на юг далекий?Будет в зарослях кружитьсяЦелый месяц или год.Можно в чаще той скитатьсяКруглый год, не различаяНи луны над головою,Ни огня в ночной дали.Круглый год блуждать ты будешь,Не приметив над собоюЗвездного Ковша на небе,Хоть пройдешь сто сотен ли!О, взгляни, какие дебри!Сколько здесь цветов таится,Сколько трав растет волшебных,Им не нужен солнца свет.Здесь ты ясени увидишь,Ствол их толстый в семь обхватов,Лет им тысяча и больше,Крепче их и выше нет.Можжевельники седые, –Десять тысяч лет их возраст!Сосны черные толпятся,Что им вьюга и мороз!Сколько здесь плодов и ягод!Сколько персиков пушистых!Кисло-сладких шао-яо[13],Смокв и виноградных лоз!Все сплелось, срослось, сцепилось,Перепуталось ветвями,Все переплелось корнямиСредь извечной тесноты.Даже сам святой отшельникНе найдет себе приюта,Не найдет в лесу дороги,Сквозь колючие кусты.Сколько птиц ты здесь услышишьСколько пташек голосистых!Серокрылые кукушкиЗдесь кукуют без конца.Нежно голуби воркуют,Дикие орлы клекочут,И суровый старый воронКормит жадного птенца.Заливаясь звонкой трелью,Там летает пересмешник,Иволга порхает в танцеИ уносится, крича.Там хвостатые стрекочутВороватые сороки,Стаи ласточек взлетаютИ кружатся, щебеча.Суетятся попугаи,То трещат и звонко свищут,Сквозь лианы пролетая,Сквозь кусты и бурелом,То стараются упрямоГоворить по-человечьи,Разные слова бормочут,Как заученный псалом.Там зверей ты встретишь хищных.Старый тигр таится в чаще,Меж стволов скользит неслышно,Скалит зубы, бьет хвостом.Престарелые лисицыРоют норы в темных недрах,В обольстительниц-колдунийПревращаются потом.Слышишь, волк завыл угрюмо?Все живое содрогнулось.В этих дебрях заповедныхСтрашно путнику блуждать.Сам небесный императорИ могучий Вайсравана, –И они могли от страхаВ этой чаще задрожать!

Однако Сунь У-кун действительно ничего не боялся. Он шел впереди, прорубая дорогу посохом, и вел Танского монаха в самую чащу леса. Целых полдня блуждали путники по лесу, которому не было ни конца ни края.

Танский монах, наконец, не выдержал и взмолился:

– Братья! Здесь так хорошо и спокойно, как еще не бывало ни в одном из многих лесов, через которые нам пришлось пройти. Вы только посмотрите, какие замечательные цветы, удивительные растения! Так хотелось бы посидеть здесь хоть недолго. И конь бы передохнул. А ты, Сунь У-кун, тем временем сходил бы да раздобыл чего-нибудь поесть. Я что-то проголодался.