Наизнанку. Московский роман - Георгий Громов

Например, Евгений, высокий симпатичный парень с добрыми и правильными чертами лица. Внешне он больше напоминал мажора, нежели «кого-то другого»: короткие, мягкие, слегка редеющие русые волосы, широкие плечи, на которых как влитая сидела атласная рубашка, и черные брюки на крокодиловом неровном ремешке. Не знаю почему, но я часто обращал на него внимание, задаваясь вопросами типа: почему этот нормальный парень занимается такой чепухой, или он думает, что это и есть большое искусство – переодеваться в бабу и изображать из себя поп-звезду? Петь под фонограмму, раздвигая ртом пустоту. Либо это просто работа, он делает то, что у него получается, как он думает, хорошо?

Если честно, видел я Евгения на сцене в образе «Уитни Хьюстон», и мне очень понравилось, он четко передавал энергетику в зал, которая пробивала всех насквозь. В общем, он загадка для меня, как, впрочем, и многое в этом клубе.

– Жень, извини, а почему ты взял себе псевдоним Кони?

Я хотел спросить и спросил, ожидая оскала. Он смущенно, мило улыбнулся и ответил, что долго думал, какой ник взять, ничего не мог придумать, но как-то раз посмотрел клип с Джорджем Майклом, и там у кого-то и позаимствовал. «Обаятельный парень», – подумал я.

С утра с зарплатой в 400 рублей за ночь я вновь отправился к дяде и тете, хотел было сказать домой, но, увы, те, кто жили с дядей и тетей, меня поймут, не хочу, конечно, никого обидеть, но в большинстве случаев, как правило, надолго это не получается.

Вот и у меня не получилось.

В этот раз спать я хотел пуще прежнего. От этого желания у меня ноги подкашивались и в глазах мутно было, язык еле поворачивался, и, наконец, я совсем туго соображал.

Добрался я на этот раз к девяти, долго звонил в дверь, понимая, что с каждым нажатием на кнопку звонка приношу неудобства. Наконец мне в заспанном виде открыла тетя. Она работала два через два, я как раз попал на выходные, когда она самозабвенно отсыпалась вплоть до часа дня.

– Это я.

– Кто же еще в такую рань. Ты голодный? Тебя покормить?

Я слегка улыбнулся, она умела так говорить: сначала поставит человека в неловкую ситуацию, но тотчас эту ситуацию исправит.

– Нет, спасибо, я в клубе поел. Сейчас я только спать хочу и больше ничего.

– Давай, конечно, ложись, а проснешься, как всегда, под вечер или пораньше?

– Постараюсь пораньше, главное, чтобы голова не разрывалась на части после сна.

После этих слов я умылся и лег, как казалось, надолго, но дверь в мою комнату не закрыли, а я не в силах был это сделать, и на мое несчастье при всем своем огромном желании уснуть у меня это не получалось, как я ни старался. Дядя с тетей уже вовсю расхаживали по квартире и что-то обсуждали, я урывками слышал звуки телевизора из кухни. В голове окончательно все перемешалось, воспоминания клуба: эта одинокая девушка, «Детище», танцоры, но самое хреновое, что я не мог заснуть. И тут наступила кульминация всего этого – неожиданно у меня из носа хлынула кровь, я не испугался, но это было некстати. Я залил подушку и простыню, но очень старался прикрывать руками лицо. Первым заметил дядя:

– Е-мое, это что такое, что за ерунда?

Сон моментом отошел, и я уже четко соображал, но голова немного кружилась.

– Ого, ничего себе! – опешила прибежавшая тетка.

– Да все хорошо, у меня такое бывает, – сказал я им и поплелся в ванную.

Я закрыл дверь в ванную, и до меня донеслись дядины слова: «Ничего себе “бывает”».

Когда я вышел из ванной и собрался снова попытаться уснуть, то дядя, вышедший из комнаты, осадил меня:

– Слушай Мих, мы тут подумали, тебе лучше поехать домой. Так нам, кажется, лучше будет.

«Вот и пиздец, поработал, покорил Москву, – подумал я. – Здрасти, Морис и Оля, я вернулся с голой жопой, зато теперь я знаю, что такое “жареный лабиринт” и травести. Почему сразу выгоняют? Тоже мне родственники».

– Ты имеешь в виду домой, обратно к себе?

И тут тетка вставила:

– Ну, само собой разумеется, просто Москва тяжелый город и он пока не для тебя.

Я про себя думал: Москва не для меня, ну а вы-то сами не из Москвы, а рассуждаете как коренные. В конце концов, я уже не ребенок и сам решаю, как и где мне жить, и тем более долго здесь не собираюсь засиживаться.

– Да, Мих! Плохо будет, если тебя здесь что-то хреновое затянет.

– Так мне сейчас собираться?

Они как бы переглянулись между собой и почти синхронно выдали:

– Ну, наверно, да.

– Хорошо, тогда я буду собираться.

Я собрал свою сумку, оделся и был готов к отъезду. Я не злился, ну, может, немного, мне было обидно, но тем не менее я не хотел, чтобы они чувствовали себя неловко, будто выгоняют меня. Голова немного покружилась, но я воткнул вату в нос, и кровь остановилась.

Дядя оделся и сказал, что подбросит меня до вокзала.

Мы сели в машину и поехали по МКАДу в сторону «Щелчка». Поначалу я что-то говорил, чтоб разрядить обстановку, но вскоре уснул. На мое счастье, на кольце образовалась утренняя пробка.

– Подъехали, Мих, просыпайся.

Я проснулся, взял сумку с заднего сиденья.

– У тебя деньги-то есть? – спросил меня дядька.

– Да, есть, на билет хватит.

– Ну ладно, давай, звякни, когда приедешь.

– Хорошо, позвоню.

Он пожал мне руку, сел в машину и уехал.

Я стоял на территории вокзала с сумкой и, конечно, уезжать никуда не собирался. Но что делать, я тоже не знал. В центре сраного вокзала. В окружении бомжей, сифона и других зараз. Чем это место отличалось от того, где я находился этой ночью? Я посмотрел на себя со стороны: осунувшийся, бледный, с кровавым тампоном в носу, сонный, как лощина чертова. Даже молния на куртке отказалась застегиваться. Зябко, сейчас бы диван и теплый чай. Тут же мое воображение подарило мне образ Мориса, ехидно посмеивающегося и говорящего: «Москвич! Завоевал Москву-то?»

Я помню, когда передо мной стоял какой-то выбор, я выбирал тот путь, который сложнее и тернистее, мотивируя это словосочетанием «это было бы проще всего». Не знаю, откуда я это знал, может, услышал в каком-нибудь фильме, не помню, но факт тот, что это работало и сработало тогда. Повесив сумку через плечо, я отправился в спортивный клуб на Динамо, чтобы хоть как-то скоротать время. Было только двенадцать часов дня.

Я сел в метро на «Щелковской» и через две пересадки был на «Динамо».

В спортивном клубе, в кафе, я купил себе чашку кофе за сорок рублей и пирожное с заварным кремом за пятьдесят рублей. Пока сидел за столиком, попивал свой кофе и думал, ко мне снова подошел Николай. На его лице сияла добрая улыбка.

– Ты снова здесь? Ты что-то зачастил.

– Да зашел кофейку выпить.

– А ты что, не выспался, у тебя глаза краснющие?

– Не совсем, просто работал всю ночь.

– Ночью, а где ты работал, или это секрет?