Призрачный воин - Торп Гэв

— Дороги заканчиваются, — заявила пси-одаренная арлекинша, после чего на пару мгновений умолкла и медленно поклонилась, театрально взмахнув жезлом перед грудью. Затем она развернулась на каблуках, собираясь удалиться, так как доставила послание.

— Это такое объяснение? — изумился Мелиниэль. Он хмуро посмотрел на Сна-Копье. — Ты хочешь, чтобы мы отменили экспедицию на основании лишь двух слов?

Великий арлекин оставался безмолвным и неподвижным. Звездный Блеск обернулась и замерла: пятка одной ноги и пальцы второй на полушаге застыли на тропинке. Поза ее выглядела неестественной, однако идеально сбалансированной даже по меркам проворных альдари. Она наклонила голову таким образом, что каждый собравшийся увидел в ее безликой маске искаженное и раздутое отражение своего соседа.

— Дороги заканчиваются, — повторила она и следом за головой и плечами повернулась всем телом. — Все дороги. Паутина. Жизнь. Надежда. Дальше нет ничего. Нам не достичь Зайсутры.

— Для арлекинов нет ничего невозможного, — отозвалась Иврайна. — Вы найдете способ,

— Я не хочу, — ответила Звездный Блеск. — Конец радости — вот что ждет тех, кто продолжит путешествие.

— Арлекины Смеющегося бога ничего не боятся, — произнес Мелиниэль. — Или это тоже шутка?

— Не подстрекай нас, — сказал Сна-Копье, — Нашу волю останавливает не страх. Дело в необратимости. Смеющийся бог ходит, куда пожелает и как пожелает, без каких-либо ограничений. Но он никогда не выпускает из виду выход. Если мы продолжим, пути назад не будет.

От ответа их удержало появление Иясты с Телахасом. Пара колдунов с Ияндена подошла к Лэделлин со спины и остановилась, когда теневидица повернулась к ним.

— Почему вы собрали совет без нас? — требовательно спросила Ияста.

— Мы должны участвовать в любых обсуждениях, — добавил второй провидец.

— Я не пригласил вас, ибо вы были бы еще утомительнее моих нынешних собеседников, — ответил Сна-Копье. — Но, к вашему счастью, я заявил, что дальше через Паутину мы вас не поведем. Мы не желаем ступать на Зайсутру.

— Мы не станем, — решительно произнесла Звездный Блеск.

— Поздновато принимать такое решение! — прорычал Визарх.

Сна-Копье со Звездным Блеском одновременно пожали плечами. Жест был не только совершенно неучтивым, но и служил единственным объяснением. Даже в лучшие времена странники забытого пути предпочитали не пояснять своих мотивов, а когда их начинали донимать расспросами, так и вовсе притворялись глухими. Теневидица и Великий арлекин не были исключением.

— Что я могу предложить, чтобы мы отправились дальше? — спросила Иврайна.

— Не торгуйся с ними, — посоветовал Мелиниэль. — Их слова столь же пусты, как прелестен их облик. Не верь арлекину.

— Я бы оскорбился, — произнес Сна-Копье. Он прижал руку к груди, словно пораженный в самое сердце, и, плавно соскользнув с валуна, неуклюже сделал пару преувеличенно длинных шагов в комических смертных судорогах, благодаря чему оказался прямо перед автархом. Великий арлекин выпрямился и, вызывающе скрестив руки, посмотрел на Мелиниэля. — Не будь сказанное тобой чистой воды правдой. Ваше доверие заботит меня еще меньше, чем ваши благие намерения.

— Мы должны...

— ...заключить союз с Зайсутрой.

— А мы должны отыскать врата Злобы, — добавила Иврайна, и ее гиринкс запрыгнул на руку Мелиниэлю, а затем на плечо хозяйки.

Он уставился на Идрэси с Лэделлин и заботливо обмотал хвостом шею провозвестницы. Янтарные глаза кота засверкали всполохами золотистой ментальной энергии.

— Испытание, — неожиданно сказала Звездный Блеск, скакнув вперед и застыв рядом с Великим арлекином.

Она опустила обтянутую перчаткой ладонь на руку спутника и принялась водить по гладкой ткани его наряда сиреневыми кончиками пальцев.

— Когда все иное не задается, когда твои сны пусты и остается только зов Иннеада, как ты поступишь? — проговорил Сна-Копье, обратив взор сначала на Иврайну, а затем на Иянну. — Зачем нам — тем, кто танцует со смертью подле вас, — рисковать жизнью и свободой ради этой глупой затеи? Пусть мертвые герои покоятся с миром.

— Если вы сомневаетесь в моих убеждениях, я готова к любому испытанию, — заявила Дщерь Теней. — Я — посланница Шепчущего бога и не боюсь ничего.

— Как и я, — отозвалась Иянна.

Мелиниэль шагнул вперед, собираясь что-то сказать, но Сна-Копье поднятой рукой и слабым покачиванием головы заставил его промолчать.

— Вы заблуждаетесь, — возразила Звездный Блеск.

Теневидицу окутали завитки дыма — щупальца кромешной ночи из ее крейданна. Для Иврайны она обратилась созданием тьмы, не альдари и даже не смертной, а лишь пустотой в реальности с одними только сияющими рубиновыми очами, горящими внутренним пламенем.

К Открывающей Седьмого Пути протянулась тенистая конечность и, коснувшись ее лица, отняла весь свет и дыхание.

Иврайна падала в кромешный мрак.

Сад, остальные иннари, арлекины... Все исчезло, растворилось в черной пустоте небытия.

— Тебя не было, — загрохотал голос, грубый и громкий.

— Где не было? — спросила Иврайна.

Отсутствие чего бы то ни было не тревожило ее до тех пор, пока она не заметила, что Алоринис тоже пропал. Она вдруг почувствовала себя так, словно лишилась руки, осталась нагая и босая перед беспощадной Вселенной.

— Тебя никогда не было, — уточнил голос, — Всего, что было, на самом деле не было. Все, что было прежде, миновало. Это — забвение.

Поначалу Иврайна не понимала, но отказывалась вступать в полемику с голосом. Частичка ее припоминала что-то насчет испытания. Наверное, тут ей предстояло увидеть свои внутренние страхи, свою слабину.

Вместо того чтобы спорить, она заговорила в черноту:

— Конец мучениям.

— Конец веселью.

— Больше никаких страданий.

— Никакой радости.

— Это умиротворение.

— Это смерть.

Чем дольше говорил голос, тем сильнее Иврайна узнавала в нем саму себя, злобно кричащую на свой глубочайший страх. Она решила помолчать некоторое время, чтобы увидеть, какой еще ужас может предстать перед ней.

Ничего не происходило. Шло время или нет, сказать было невозможно. Она мыслила, а, следовательно, еще оставалась сама собой. Но вскоре уверенность исчезла. Прошел всего миг или больше? Без жизни, без времени разве можно двигаться, расти, достигать? Ради чего бороться, если всякий прогресс остановился?

— Перерождение.

Иврайна промолвила слово, и оно стало явью. На небосклоне загорелся свет, звезда, коей была она сама, и от нее пришли тепло, и жизнь, и бытие.

— Мы — Перерожденные, — сказала Дщерь Теней с растущей убежденностью. — Души альдари не умирают вместе с телом, а возвращаются в каждом новом поколении. Мы растем, мы учимся, мы добиваемся величия. С помощью Иннеада мы спасемся от проклятия Той-что-жаждет. Мы снова будем жить.

Иврайна наслаждалась сиянием звезды, гордясь своим ответом и с новой силой уверовав в Седьмой Путь.

Когда ее радость достигла зенита, когда убежденность заструилась из ее горящего тела, тьма возвратилась со всесокрушающим холодом, погасив ее, затмив все, что она сотворила, и вновь погрузив ее в сумерки. Иврайна стала падать в морозную пустоту, одинокая и безмолвная.

— НЕТ! — громыхнул ее ужас.

Эхо ее голоса несло смертные крики миллионов, последние мучительные вопли биельтанцев и иянденцев, вздохи алайтокцев и комморритов, ушедших и изгоев. Как вопль новорожденной Той-что-жаждет уничтожил альдари, так предсмертный хрип Иннеада поглотит их остатки.

Иврайна завертелась, кувыркаясь. Ее кожа индевела, кровь застывала в венах, сердце замедлялось, руки и ноги цепенели. Снова и снова, оборот за оборотом, она падала в бездну без света, без звука и даже без воспоминаний. Она снова стала ничем.

— Все заканчивается, — сказала ей тьма. — Ты не Иша, не утроба новой жизни. Ты — Иннеад, Шепчущий бог, сопроводитель мертвецов, собиратель душ. Перед тобой стоит только одна цель, один совершенный миг существования между рождением и смертью. Ты — убийца и избавитель, что вырвет мертвых из лап Той-что-жаждет. С этой силой ты обрушишься на нее, вложив всю себя и все остальное в единственный могучий удар, что отсечет измерения и расколет доминионы.