Машина порядка (Москва, 2008) - Павел Святенков

Современный неоколониализм — это рынок, на котором колония и ее возможный хозяин заключают рыночную сделку. Сильная держава может «докупить» колонию, а недовольная хозяином колония — попытаться сменить владельца, что отлично видно на примере стран СНГ.

Для возникновения неоколонии необходимо два фактора — движение навстречу друг другу колониальной элиты и страны-хозяина. Как правило, превращение в неоколонию соответствует воле местной элиты. Если мы вспомним пример Ирака, то после примерно месяца сопротивления режим пал, преданный собственным аппаратом. Но пример Ирака — крайний. Ведь американцы колонизовали это ближневосточное государство в стиле XIX века и быстро поплатились за отступление от канона.

Чем же был неугоден Саддам Хусейн? Своей независимостью и самостоятельностью. В западной политологии есть понятие «непредсказуемости». Когда о политике (например, Борисе Ельцине) говорят «непредсказуемый», это означает, что он не подконтролен. «Сегодня он с нами дружит, но неизвестно, что будет завтра». Запад (как и любой другой колонизатор) не хочет зависеть от милости туземных владык. Он хочет напрямую контролировать важные для него страны и ресурсы. А для этого не нужен тотальный контроль над территорией. Нужна лишь инфраструктура контроля, механизм, с помощью которого осуществляется внешнее управление.

Итак, для того, чтобы существовала неоколония, необходима инфраструктура контроля. Вопрос, как и что контролировать? Для того чтобы владеть страной, не обязательно захватывать ее целиком. Достаточно «держать»: а) систему кадров, б) систему коммуникаций, в) систему стандартов, г) систему внутреннего контроля. В обычной ситуации это означает контроль над спецслужбами, армией и экономикой.

Приведем пример. Советский Союз контролировал Польшу в конце 40-х — начале 50-х. Как это делалось?

а) Система кадров: многие члены правительства прошли советскую школу или длительный период времени прожили в Советском Союзе. Обычным правилом является «десантирование» в правительство неоколонии большого числа граждан метрополии. Либо уроженцев неоколонии, которые длительное время провели в метрополии. Например, учась в вузах. Или просто на службе в армии.

б) Система стандартов: навязывание советской системы хозяйствования («колхозы»). Она привела к разорению польского крестьянства, а впоследствии — к крупным социальным неурядицам. Через систему навязанных экономических стандартов осуществляется неэквивалентный обмен между неоколонией и метрополией. Плюс, конечно, навязывание советской системы образования и т. п.

в) Система контроля: спецслужбы целиком контролировались советскими агентами и часто действовали без согласования с местным руководством, во всяком случае, обладали высокой степенью автономии, выходя непосредственно на «советских товарищей».

г) Система коммуникаций: армию возглавлял маршал Рокоссовский. Одновременно в стране располагались советские военные базы.

Все четыре вышеперечисленные системы характеризуются одним свойством — способностью при определенных обстоятельствах действовать самостоятельно, напрямую взаимодействуя с метрополией вне контроля со стороны формального руководства неоколонии.

Когда президентом Литвы становится американский гражданин, для внимательного наблюдателя все становится понятным. В ту же Польшу и вообще Восточную Европу новые правители были завезены из Советского Союза. Димитровы и Ракоши — не более чем советские агенты, которые к тому же послушно умирали согласно воле Москвы (вспомним судьбы Димитрова, Готвальда, Чойбалсана и несть им числа).

Однако для контроля над местностью необходимы условия. Метрополия никогда не в состоянии подготовить достаточное количество кадров, которые бы знали соответствующую страну. Возникает проблема: необходимы местные жители-помощники. Обычно на эту роль избирается какое-нибудь «угнетенное меньшинство». Таковое есть всегда и везде. Обычно именно из этого меньшинства и формируются местные спецслужбы и/или карательные войска. «Им все равно нечего терять».

Итак, формула неоколонии такова: экономика по образцу метрополии + правительство из «проверенных товарищей» (то есть людей, как минимум обучавшихся в метрополии и/или имеющих с ней прочные связи) + контролируемые извне спецслужбы + военные базы метрополии на территории колонии. При соединении этих четырех факторов страну можно посыпать перчиком, провести демократические реформы, жарить в духовке до полного подрумянивания. Прошу к столу!

Если посмотреть на Россию 1991 года, то мы увидим, что значительная часть вышеприведенных условий была выполнена. России навязали «рыночные реформы» (то есть экономическую систему метрополии (Америки), каковая автоматически привела к «разворовыванию страны» (то есть неэквивалентному обмену со страной-хозяином). Далее, во главе страны встало правительство Гайдара, возникшее неведомо откуда. Однако спецслужбы захватить не удалось, и потому Россия сохранила частичную самостоятельность. Инфраструктуре контроля не удалось развернуться в полную мощь, поэтому на нашей земле нет пока иностранных баз.

Кстати, либералы четко осознают эту ситуацию. У либералов во всем виноваты «силовики». И правда, «силовики» — препятствие для полноценного развертывания инфраструктуры контроля.

Процесс, происходящий в странах СНГ, например, Грузии, связан с инсталляцией инфраструктуры контроля. Часто спрашивают, чем отличается Саакашвили от Шеварднадзе, если и тот и другой были настроены проамерикански? Ответ — проамериканская ориентация Шеварднадзе была связана с его «доброй волей». Проамериканская ориентация Саакашвили — политическая необходимость, поскольку его правительство полностью контролируется извне, на территории страны находятся иностранные военные советники, которые, можно не сомневаться, имеют власть над армией большую, чем сам грузинский президент. В правительстве сидят министры, всего несколько месяцев назад бывшие иностранными гражданами, да и сам президент обучался в США. При всем желании Саакашвили не может изменить проамериканский курс. Шеварднадзе же по силам было сделать это.

Многие страны СНГ стремятся установить у себя эту инфраструктуру, ибо не видят иного выхода из политического и экономического тупика. Вопрос только в том, успеет ли Россия вовремя стряхнуть с себя чуждый контроль, или ее противники успеют раньше и достроят инфраструктуру контроля до описанного выше идеала. Тогда Россия действительно превратится в неоколонию.

Если же стране удается сбросить инфраструктуру контроля, то она из неоколонии часто превращается в союзника своей бывшей метрополии. Например, те же страны Восточной Европы в 1956 году сбросили советскую инфраструктуру контроля и в результате стали младшими союзниками СССР, с мнением которых считались. До 1956 года это попросту было невозможным.

Малые государства заинтересованы в том, чтобы связать своих колонизаторов. Раз уж не избежать вхождения в крупные надгосударственные коалиции, рассуждают они, пусть оно осуществится на базе хотя бы формального равноправия с колонизаторами. Участвуя в блоке, малые государства заставляют колонизаторов взять на себя ВСЮ ответственность за их экономику и безопасность. И одновременно получают часть «пакета акций» в блоке. Что дает возможность самим поиграть в колонизаторов и забросить сеть инфраструктуры контроля вовне.

Польша, войдя в ЕС, становится активным посредником и проводником неоколониальной политики на Украине. Своего рода оператором инфраструктуры контроля со стороны Запада. Это, конечно, смешной феномен. Как же можно быть «колонией неоколонии»? Но в истории и не такое бывало. Например, Папуа — Новая Гвинея была колонией Австралии, а та, в свою очередь, — британским доминионом. В этом раскладе поляки — уже не неоколония, но младший партнер Франции и Германии, доминион Единой Европы.

Таким образом, формирование стратегических блоков на геокультурной основе является естественной контрстратегией против распространения режима внешнего управления и обеспечивает относительную защиту как от превосходящих колонизаторов, так и от мобильных «новых кочевников». Напомним, что объединение Европы началось с атак Сороса на европейскую валютную систему (то есть с попыток поставить под контроль экономику Европы). Пришлось вводить евро, раз уж не хотелось выступать от раза к разу жертвами международных благотворителей и филантропов. Сегодня филантроп столуется в Грузии и даже платит зарплату местному правительству. Грузия слаба и не может дать отпора.

Вне последовательной блоковой политики малое государство почти наверняка станет неоколонией — слишком малы ресурсы для защиты, слишком сильны внешние противники. Но создавая межгосударственные союзы, страны мира ослабляют влияние чуждой инфраструктуры контроля, одновременно формируя свою собственную.