Правда о любви - Стефани Лоуренс

Однако когда они спустились вниз, Барнаби уставился на друга с серьезным видом и сказал:

– Кроме шуток, старина, нам нужно быть настороже. Я еще не узнал ничего существенного, но слышал больше чем достаточно, чтобы убедиться: в этом доме творится нечто очень странное.

Он хотел начать сеансы немедленно, но ...

– Мне ужасно жаль, – смущенно пробормотала Жаклин. – Вчера вечером Джайлз Треуоррен пригласил меня и еще нескольких человек прогуляться верхом до Сент-Джаста. Я обещала встретиться с ним у ворот.

Судя по выражению глаз, она действительно жалела, что приняла предложение Джайлза, тем более что обещала Джерарду сделать все в обмен на согласие писать ее портрет. Поэтому он решительно отказался от намерения закатить истерику, как приличествует творческой натуре, и настоять, чтобы она провела с ним день в прогулках по дому и садам, где сможет запечатлеть ее в первых карандашных набросках. Сколько еще их будет, прежде чем он поймет, что нашел нужный фон, нужную позу и, что важнее всего, необходимое выражение лица для портрета, который намеревался создать ...

В нем так и бурлили энтузиазм и энергия. Преданность задаче была абсолютной. Сейчас он был уверен, что портрет Жаклин намного превзойдет портреты близнецов и станет его лучшей работой. Его пальцы не просто чесались: кончики почти горели от желания поскорее схватить карандаш и бумагу и провести первую линию.

– Надеюсь, вы не возражаете?

Зеленовато-карие глаза отражали неподдельную искренность.

Джерард тихо вздохнул.

– Может быть, вы позволите мне и мистеру Адеру сопровождать вас?

Девушка с облегчением улыбнулась:

– О, это было бы чудесно! Вы еще не видели здешних мест, а Сент-Джаст – ближайший от нас город.

Барнаби тоже обрадовался прогулке, вернее, возможности познакомиться с местными жителями и узнать о здешних тайнах все, что только возможно.

После завтрака все трое встретились на террасе и направились к конюшням.

Жаклин оказалась прекрасной наездницей, по крайней мере, Джерард именно так и посчитал, судя по гнедой кобылке, которая ждала ее у деревянной колоды, на которую обычно вставали дамы, чтобы сесть в седло.

Вскочив на резвого гнедого мерина, выбранного для него конюхом, Джерард натянул поводья. Жаклин тем временем дала лошадке порезвиться, прежде чем усмирить ее твердой рукой.

Как только Барнаби поближе познакомился со своим вороным жеребцом, они поскакали вперед. Жаклин показывала дорогу. Она почти сразу же свернула с подъездной аллеи на заросшую травой тропу между зелеными полями. Джерард успел поймать смеющийся взгляд, брошенный ему через плечо, перед тем как Жаклин коснулась каблуками боков кобылы и полетела вперед. Он инстинктивно, не задумываясь, последовал ее примеру. Барнаби, в первый момент растерявшийся, тоже пришпорил жеребца. Они мчались по рыхлой земле, превращая легкий бриз в буйный, свистевший в ушах и трепавший волосы ветер.

Вот так, неуклонно взбираясь в гору, они выбрались из долины, в которой стоял Хеллбор-Холл. Оказавшись на вершине, Жаклин натянула поводья; кобылка приплясывала, готовая скакать дальше.

Девушка снова оглянулась. Джерард догнал ее и успел остановиться рядом. Барнаби немного запоздал, зато первым обратил внимание на открывавшийся сверху вид.

– Вот это да! – ахнул он.

Джерард повернулся и ничего не сказал, но, увидев его лицо, Жаклин улыбнулась. Он явно лишился дара речи. В этот момент было ясно, что перед ними истинный художник. Способность таланта целиком завладевать им была очевидна. Он не шевелился, завороженный великолепной панорамой, открывавшейся от Каррик-Роудз до Фалмута и морского побережья.

– Да-а-а-а, – протянул Барнаби. – Вот уж не скажешь, что в Корнуолле нет живописных пейзажей.

– Не скажешь, – согласилась Жаклин и принялась расспрашивать о природе его родины. Барнаби уже успел рассказать, что родился и вырос в Суффолке.

– Там все куда обыденнее – множество ветряных мельниц, полей и лугов. Но ничего подобного этому, – пожал плечами Барнаби и, взглянув на все еще безмолвного Джерарда, не сводившего глаз с искрящейся на солнце воды, обратился к Жаклин: – Попробуйте допросить его о ландшафтах его графства: может, хотя бы это снимет чары.

– Я се слышу, – пробормотал Джерард.

– Да, но ничего не видишь. Кроме пейзажа, разумеется, – съязвил Барнаби, показывая вниз, где собралась компания всадников – Они ждут нас?

Жаклин проследила за направлением его взгляда и помахала рукой.

– Да. Это мои друзья.

– Насколько я понял, это начало дороги? – осведомился Джерард, знаком велев ей ехать вперед. – Совершенно верно.

Жаклин вынудила лошадь спускаться вниз шагом.

– Там мы обычно встречаемся. Отсюда, если поехать на юг, можно добраться до Сент-Моуса. А свернув на север, мы скоро окажемся на дороге в Сент-Джаст.

Джерард присмотрелся к молодым людям. Здесь были Джайлз и Седрик Треуоррены, Элинор и Джордан Фритем и сестры Хэнкок, Сесили и Мэри. Джерард заметил удивленный взгляд Жаклин в сторону Сесили. Учитывая его вчерашнее обхождение с Сесили, странно, почему она предпочла приехать. Насколько понял Джерард, она не была членом этой компании.

Но долго удивляться не пришлось. Сесили очень холодно поздоровалась с ним, после чего все свое внимание обратила на Барнаби.

Джерард едва заметно усмехнулся. Если Сесили считает, что он был чересчур груб, когда ставил ее на место, лучше ей не пытаться загнать Барнаби в угол!

Предоставив другу самому о себе заботиться, он стал исподтишка наблюдать за Жаклин. Интересно, как она реагирует на других, а они – на нее?

Он отметил, что она держится чуть в стороне, не высказывая своего мнения, никого не ободряя, не предъявляя требований, но всегда готовая рассмеяться веселой шутке. Так она вела себя всю дорогу до Сент-Джаста, где компания добралась до древней гостиницы «Кувшин и якорь». Оставив там лошадей, молодые люди пешком пошли по вымощенной камнями дорожке, которая вилась вдоль крутого берега, откуда открывались великолепные виды на Каррик-Роудз и дальше, до самого горизонта.

Обычно подобные пейзажи целиком завладевали умом и мыслями Джерарда, но сейчас, как ни странно, возможность идти рядом с Жаклин и острое желание взять ее за руку заставляли забыть обо всем на свете. Он не сводил с нее глаз, каждую минуту ожидая непонятно чего, пока не сообразил, что по какой-то неизвестной самому причине считает, будто остальные мужчины – Джордан, Джайлз и Седрик – представляют некую угрозу для Жаклин.

Она же оставалась спокойной, сдержанной, не столько отчужденной, сколько закрытой невидимым панцирем, как всегда, когда бывала в компании старших. Но в то же время казалась вполне способной отразить любую бесцеремонную атаку. Впрочем, молодые люди и не пытались.