К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины - Ванесса О'Брайен

заскакал по ухабистой дороге. Я уже позабыла обо всех этих ямах и колдобинах, но, как оказалось, у ягодиц моих память отменная. Извиваясь, я приняла самую удобную позу для сна в автобусе: осела вниз, подбородок прижала к груди, шею постаралась обложить так, чтобы поменьше трясло, ноги поставила на рюкзак, а в наушниках включила колыбельную. Примерно через час я открыла глаза и обнаружила, что рядом присел Дэниел. Он кивнул на окно и одними губами произнес: «Там паук». Я мгновенно превратилась в корчащийся, бьющийся в судорожных попытках выпрямиться сгусток адреналина, но потом увидела, что все смеются, и сообразила, что он меня разыгрывает.

– Придурок, – я попыталась улыбнуться, стараясь прийти в себя.

Последняя миля изрытой колеями дороги, ведущей к Мосту дружбы, была забита автобусами и прочими транспортными средствами. Как раз перед тем, как нам предстояло пешком дойти до границы, шерпы пошли ставить печати в наших паспортах, а мы остановились на обед. На мне был оливково-зеленый головной убор – копия знаменитой кепки Великого Мао, и Дэниел многозначительно уставился на нее, прежде чем мы вошли в ресторан.

– Интересный выбор.

– Я купила ее еще во Вьетнаме, – ответила я.

– Найдутся те, кто сочтет это политическим заявлением, – заметил Клифф.

– Я шучу. Пограничники не обратят на нее внимания, в отличие от тебя. Сам увидишь. Это все равно, что крикнуть: «Эй, я тебя вижу, и мне не страшно». Все мы люди, – я коснулась козырька выгоревшей кепки, – нам всем в глаза светит одно и то же солнце.

Конечно, никому в Китае дела не было до моей кепки, когда мы перешли границу и направились в Чжанму. Наша гостиница находилась совсем рядом, до нее можно было дойти пешком, но мне все равно показалось, что до номера не меньше трехсот этажей. От стен пахло плесенью, лампочки мигали и жужжали, словно в них собрался целый блошиный цирк, но там была ванная, и постельное белье казалось относительно чистым. Правда, один из альпинистов нашел у себя на подушке свежие фекалии. Он заговорил об этом с администратором, а тот ответил: «Это ничего, ничего, просто кошка».

Следующую остановку мы сделали в Ньялами, где я накупила столько бананов, сколько мы с товарищами-альпинистами могли умять до отъезда. Я понимала, что в ближайшие два месяца нам не видать свежих фруктов, поэтому была рада поделиться с другими. Облопавшись фруктами, мы сделали групповой снимок в причудливых китайских одеяниях, которыми закупились в гостинице, а затем отправились в Тингри. Городок ничуть не изменился. Те же магазинчики и ресторанчики по обеим сторонам грунтовки, днем по ней бродили жующие картон коровы, а ночью бегали собаки. Та же вонь нечистот висела над сточными канавами. Я практически слышала, как бактерии кишат на всех поверхностях, включая грязный бетонный пол моего номера.

– Ни к чему не прикасайтесь, – посоветовала я Хайди и Эмме. – И все дезинфицируйте.

Возможности позвонить Джонатану у меня не было. Что только я ни пробовала – меняла симки, пыталась подключить международный роуминг, – все равно Wi-Fi покрытие было не лучше, чем работа сотовой связи в седьмом круге Дантова ада, если только в руках у вас не было спутникового телефона. А вот его-то у меня и не было.

Наступило время расставания с командой, уходившей на Чо-Ойю. Крепко обняв каждого, я попрощалась с ними и пожелала удачного восхождения на вершину. Меня охватило сочувствие при мысли, что им предстоят бесконечные подъемы и спуски в выматывающих тренировочных походах на Кошкины фекалии. Я радовалась, что сейчас у меня есть возможность перехитрить Чо-Ойю и подобраться к ней уже акклиматизированной, со свежим запасом красных кровяных телец. С другой стороны, на Чо-Ойю совершено уже более 3 тыс. восхождений, а на Шишабангму лишь 302, и тому было немало причин. Единственный способ разобраться, почему число восхождений на две вершины различается практически в десять раз, состоял в том, чтобы самой побывать на них.

Мне нравилось ощущать себя участницей разведывательной экспедиции, направляющейся в сторону от привычных троп. Из нас всех на эту гору раньше поднимался только Анг Чхиринг (Ками) Шерпа. Для остальных, в том числе и для Дэниела, это была неведомая территория. Он становился совсем другим человеком, когда не работал на автопилоте, когда не знал, что ждет впереди. Ему приходилось обращать внимание на все вокруг и полагаться на свой опыт. Благодаря этому он был неизменно бодр и бдителен.

Мы разбили базовый лагерь рядом с прекрасным маленьким ледниковым ручьем, установив все палатки на траве с видом на гору в 32 км от нас. Пока мы работали, налетела великолепная гроза, и Шишабангма исчезла в зеленовато-серых тучах. Я выбрала палатку поближе к воде, гадая, водятся ли на такой высоте пауки. Теперь мы находились на отметке 5029 м и планировали акклиматизироваться здесь по крайней мере три дня, пока не разберемся со своим снаряжением. Шерпы с несколькими яками ушли вперед, чтобы обустроить лагерь выше, а мы тем временем совершали однодневные походы к близлежащим склонам, забираясь выше 6096 м и спускаясь обратно. Затем пришлось вспомнить, что следует «подниматься повыше, а устраиваться на ночлег пониже», пока не пришло время двигаться дальше, к передовому базовому лагерю.

– Не убирайте далеко шлепанцы, – посоветовал Дэниел. – Нам предстоит перейти как минимум один ручей.

Когда мы подошли к ледяной воде, я сняла ботинки с носками и зашла в воду. Через несколько минут ноги онемели от холода, но я сумела перебраться на другую сторону по гнилым бревнам и скользким камням. Некоторое время мы шли вдоль потока, потом пересекли равнину и поднялись на холмы. В передовом базовом лагере Шишабангмы (5600 м), которому предстояло стать нашим домом на ближайшие 4 недели, я выбрала палатку, включила музыку и разложила снаряжение: спальник, перекус, слои одежды, Kindle, обвязку и самое главное приспособление, благодаря которому можно было удобно и гигиенично писать ночью в бутылку, стоя на коленях в углу палатки, а не мучиться от холода на улице. Передовой базовый лагерь был этаким замкнутым мирком, оживленной деревушкой: команды альпинистов то приходили, то уходили, причем в их числе были представители всех континентов, рас и религий. У двух альпинистов из Норвегии – школьного учителя и полицейского – были длинные волосы, бороды и черные рубашки-сеточки. По-моему, только норвежцы и могут щеголять в таком виде. Ну и еще музыканты группы ABBA. Множество альпинистов заходили к нам в гости, мы собирались в палатке-столовой, много смеялись, рассказывали истории, травили байки и делились премудростями акклиматизации.

– Жду не дождусь, как снова поднимусь выше 6096 м, – сказала я. – Уж там точно нет пауков.

Эти гаденыши живут даже на высоте 5334 м, так что,