Раздражённые (ЛП) - Слейтер Феникс

Данте игнорирует все, что я сказал. — Это не оправдание, чтобы быть таким чертовски суровым с ней. Ей восемнадцать, твою мать. Она ничего не знает об этой жизни. Ты знал, что так будет. Восемнадцатилетние девчонки делают глупости. Ты сам, блядь, виноват.

— Карина не делает ничего подобного.

Было неправильно так говорить. Его лицо становится прямо-таки ледяным. Я бы рассмеялся, если бы моя голова не болела так чертовски сильно.

— Она другая. Оставь ее в покое.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты относился к ней с некоторым гребаным уважением и, по крайней мере, разговаривал с ней.

Я стону и опускаю голову, хотя, если меня вырвет на Данте, может быть, он уйдет и оставит меня в покое. — Почему?

— Потому что теперь я в меньшинстве в своем собственном гребаном доме, и я должен слушать, как девушка с разбитым сердцем плачет всю чертову ночь напролет.

Что за чушь собачья. Я встаю, чуть покачиваясь на ногах, и тычу Данте в грудь, пока он не делает шаг назад. — У нее не разбито сердце. У нее все было хорошо в Калифорнии, и у нее все будет хорошо здесь.

— Ты придурок.

— Уже слышал.

— Ты не собираешься с ней разговаривать?

— Нет.

Он пристально смотрит на меня, и когда я ничего не говорю, он кивает. — Отлично. Тогда ты, блядь, держишься от нее подальше навсегда.

— Нет проблем.

— Я, блядь, не шучу. Ты не можешь решить через несколько недель, когда закончишь дуться, как киска, что хочешь начать что-то снова. Если ты не наберешься мужества и не поговоришь с ней сейчас, тогда ты не сделаешь этого позже.

Я открываю рот, чтобы снова сказать «хорошо», но ничего не выходит.

Данте ухмыляется и складывает руки на груди.

Ублюдок.

Афина

— Мне так жаль, Карина.

Моя лучшая подруга улыбается и ставит передо мной тарелку с печеньем.

— Все в порядке.

— Насколько Данте зол, что я здесь?

На этот раз она улыбается. — Он вовсе не зол. Может быть, взволнован.

— Я найду работу и квартиру, обещаю.

— Ты возвращаешься в Лос-Анджелес?

Я думала об этом бесконечно. Ромео не хочет меня. Этот мост был сожжен дотла. Вчера вечером я разговаривала с Эллиотом больше часа. Он подбодрил меня, упомянув, что один из директоров по кастингу, на котором я проходила прослушивание, сказал ему, что у меня может быть роль, которая идеально мне подойдет. Когда я указала, что у меня нет возможности вернуться в Лос-Анджелес и негде остановиться, даже если бы я это сделала, он предложил деньги за билет на автобус и пригласил меня погостить у него. Не уверенная в том, что я сделала, чтобы заслужить его доброту, я прорыдала «Спасибо!» и пообещала ему, что подумаю об этом.

— Может быть. Сосед Эллиота по комнате съедет, когда истечет срок их аренды, поэтому он спросил, не хочу ли я снять квартиру вместе.

— По крайней мере, ты знаешь, что это безопасно, и к нему не будут приходить психи.

У меня были точно такие же мысли, когда он заговорил об этом. — Это правда.

— Лучший гей в Голливуде. Ты такое клише.

— Ты — клише, когда говоришь это.

Ее смех снимает часть уныния с моих плеч.

Все мое тело напрягается, когда я слышу байк Данте на переднем дворе. Я все еще огорчена, что Карине пришлось забрать меня у родителей. Она привела меня сюда и заставила объяснить Данте всю историю. Рассказывая о том, как Ромео бросил меня на подъездной дорожке моих родителей, как мешок с мусором, и как мои родители отказались впустить меня в дом, я пожалела, что не вернулась автостопом в Лос-Анджелес вместо того, чтобы звонить Карине. Какой смысл возвращаться домой, в место, где я никому не нужна?

Что ж, Карина, кажется, счастлива, что я здесь. Хотя оставаться с ними двумя чертовски странно. Внутри этих стен Данте совершенно другой. Все еще властный и требовательный, это точно. Но он также обожает мою подругу так мило и неожиданно.

Давайте не будем забывать, что он без колебаний предложил мне свободную спальню, когда Карина притащила меня домой, как бездомного котенка.

Карина загорается и бросается к двери, чтобы поприветствовать его. Несмотря на то, что его не было всего около часа, они ведут себя так, как будто он был на войне и вернулся. Вот в чем странность. Эти двое не могут оторвать друг от друга рук. И я даже не хочу думать о звуках, которые доносились из их спальни прошлой ночью.

Кто хочет лелеять разбитое сердце рядом с двумя развратными нимфоманами?

Только не я.

Мой тяжелый, драматический вздох, наконец, отрывает их друг от друга. Данте пронзает меня суровым взглядом. — Ты в порядке?

— Да, просто здесь становится так жарко, что нам, возможно, придется включить кондиционер.

Карина краснеет и отстраняется от него, в то время как Данте смотрит в потолок, вероятно, молясь, чтобы инопланетяне пришли и похитили меня.

Карина тянет его к кухонному столу и протягивает ему печенье, которое он проглатывает в два укуса. Он делает комплимент маленькой Мисс Нестле Толлхаус (Примеч. пер.: Nestlé Toll House Café — это франшиза в США и Канаде, основанная Зиадом Далалом и его партнером Дойлом Лизенфельтом, распространенное кафе) и целует ее в лоб.

Меня сейчас стошнит.

— Как ты себя сегодня чувствуешь, Афина? – Спрашивает Данте.

— Лучше. Спасибо тебе за...

Он отмахивается от моей благодарности. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.

— Хорошо.

— При одном условии.

О Боже, пожалуйста, скажи мне, что это не та часть, где они просят меня присоединиться к ним наверху.

— Тебе нужно держаться подальше от Ромео, — заканчивает он.

Я почти предпочла трехстороннее приглашение, чтобы услышать имя Ромео. — Ух... без проблем.

— Я не шучу.

— Ладно. Черт побери. Я думаю, что в любом случае могу вернуться в Лос-Анджелес.

Хмурый взгляд Данте побуждает меня объясниться. — Я поговорила со своим другом там, и он сказал, что я могу остаться с ним. Там я буду в безопасности.

— Посмотрим. — Не думаю, что мне нравится его зловещий тон, но я держу рот на замке.

Карина подпрыгивает на цыпочках, умирая от желания поделиться своими новостями с Данте. — Я получила известие от Кэденс.

Он приподнимает бровь. — И?

— Она хочет встретиться завтра. Афина сказала, что пойдет со мной.

Лицо Данте становится жестким и непроницаемым. — Где?

— Может быть, в торговом центре?

— Нет. Сделай это в клубе, где я смогу за тобой присмотреть. На всякий случай.

— Ты уверен? Мы могли бы встретиться здесь? Я могу приготовить ужин...

— Определенно не здесь. — Его лицо смягчается, когда он видит надутые губы Карины. Почему Ромео не может быть терпеливым и понимающим, как Данте? — Я знаю, что она твоя сестра, малышка. Но ты ничего о ней не знаешь. Я не настолько ей доверяю, чтобы держать ее у себя дома.

Этот человек в чем-то прав, и я собираюсь сказать это, когда Карина соглашается.

О, черт. Это означает…

— Карина, значит, я тебе больше не нужна, не так ли?

— Нужна, — отвечает Данте. — Ты все еще должна быть рядом с ней.

Карина энергично кивает. Как я могу сказать «нет»?

— Но ты только что сказал, что хочешь, чтобы я держалась подальше от Ромео, — говорю я.

Данте не привык, чтобы люди, особенно девушки, я думаю, задавали ему вопросы. — Я позабочусь, чтобы он тебя не беспокоил, — медленно отвечает он, пристально глядя на меня. — Я бы хотел, чтобы ты была там ради Карины.

Дерьмо. Груз вины слишком тяжел? — Да, без проблем.

Пока я избегаю Ромео, все будет хорошо.

Глава 18

Ромео

Жаль, что мне придется убить Данте.

Мы были братьями почти двадцать лет. Конечно, мы чертовски раздражаем друг друга, но наша дружба началась еще до того, как мы вступили в клуб. Мы связаны всеми грязными делами, которые были вынуждены совершать в качестве проспектов. Мы были приняты одновременно. Даже были избраны на наши нынешние должности в одно и то же время.