Никто не умрет - Наиль Измайлов

Кот скрылся, напоследок раздраженно махнув задранным хвостом. Через секунду на кухне захлюпало, зачавкало и загрохотало.

Я послушал немножко, улыбаясь, сказал: «Расколотишь, бичура» — и принялся стягивать куртку.

Через час я валялся на диване сытый и довольный жизнью. Кот валялся на полу в двух шагах — не совсем простивший и потому соблюдавший дистанцию, но тоже вроде довольный. Время от времени он уходил на кухню, чтобы проверить ассортимент и наполнение пиалок, а заодно нервно обнюхать плиту.

С кашей я решил не связываться — читал я тот рассказ. Поэтому взялся за суп. Пока, вернее, за бульон. Накидался остатками макарон с сайрой, нашел в морозильнике между пакетом с мороженой черникой и какой-то коробкой чьи-то кости с задубевшей мякотью, помыл их, сунул в кастрюлю, залил водой и поставил на огонь. Мама, насколько я помнил, делала так, а в конце уже добавляла всякую картошку с луком. Лук-то я бросать не буду, еще не хватало добровольно себя этим угощать, буэ-э. Я лучше морковку… Не, морковку тоже не хочу. Картошка, вермишель и соль с перцем — и нормуль. Узнать бы, когда их закладывать и в каком количестве. Гуля-апы телефон найти, что ли. Не, орать начнет. Допустим, не начнет, но всполошится, что я, во-первых, из больницы сдернул, во-вторых, голодный сижу, и прибежит с набитыми судками и контейнерами — меня откармливать. Или к себе потащит.

Не буду звонить. Интернет же есть, вспомнил я, посапывая от пережора, сел, почесался везде сразу и пошел к компьютеру, лениво размышляя, куда все-таки могла деться девчонка в синем спортивном костюме.

Еще через час я раздраженно выписывал круги по квартире, время от времени спотыкаясь о кота, подскакивая к компу и выстукивая очередной пароль. Который тоже не срабатывал. Бульон стоял на холодной конфорке — был наказан за то, что залил огонь и оказался мутным, да еще в каких-то хлопьях весь. Надо его как-то очистить. Через промокашку тетрадную процедить, что ли, у меня в столе несколько лежало от старых тетрадок, в новые тетради промокашки почему-то не вкладывали. Придумать бы еще, как цедить, чтобы бульон промокашки не смывал и не рвал насквозь. На крайняк так поем. Это же из мяса хлопья, выходит, съедобные, неуверенно подумал я, вернулся к компу и набил «Хлопья мяса». А вдруг. Не сработало. Жаль, что ноут сгорел. Дико жаль.

Я зарычал, несильно пнул кресло — сильно, как в прошлый раз, уже не мог — и зашел на очередной круг, теперь широкий, по всей квартире. Надо успокоиться и подумать холодной головой. Где б ее найти еще.

В ванной, например. Там холодная вода и, между прочим, хрень какая-то непонятная. А я и забыл. Да и кот не напомнил. Точно другая голова нужна. Пойдем хоть эту остудим.

В ванной пованивало, однако было чисто — ну, не как в мамины времена, но вполне — как после моей старательной уборки. Хм, что значит «как». После моей уборки, все правильно. И унитаз был чистый, и раковина. В ванне вокруг стока была неровная сероватая клякса, будто очень грязная вода долго уйти не могла. Я попробовал вспомнить, была ли вода после меня такой уж грязной и обмывал ли я ванну после себя. Вспоминалось то так, то эдак. А попахивало из стока, да.

Короче, я пустил воду, побрызгал на кляксу, зажимая кран рукой, и грязь смылась махом.

Я полюбовался чистым дном, стащил кофту и сам ополоснулся до пояса прохладной водой — а голову задержал, пока во лбу не заныло. Растерся полотенцем, обмениваясь неодобрительными взглядами с котом, присевшим возле унитаза, и сообразил, что ему же и более основательно приседать надо. А объяснить ему всю правду про унитаз я вряд ли смогу.

Следующие полчаса я извел на поиски посуды, из которой можно сделать лоток и остаться в живых после маминого возвращения. Несколько сковородок и контейнеров с кухни отпали, ящик Дилькиного стола тоже. Наконец я плюнул на масштаб и здравый смысл и притащил с балкона старые ледянки и ведро с песком. В это ведро мы елку ставили, чтобы зеленела подольше. Елке это сильно не помогало. Может, коту поможет.

Я щедро сыпанул четверть ведра в ледянки и обнаружил, что места в ванной почти не осталось. Пришлось унести остаток песка на балкон, а ледянки впихнуть между унитазом и стиральной машиной. Впихнулись почти идеально, дно самую малость на скобку ушло.

Кот снисходительно наблюдал за маневрами. Я осторожно переставил его на песок и несколько раз объяснил, что это и для чего. Даже присел и покряхтел для убедительности. Кот слушал, замерев. Видать, я актер бешеного таланта. А может, и великий наставник. Посмотрим.

— Надо будет — разберешься, — сказал я, сполоснул руки и убежал в зал, пока не забыл еще десяток древних вариантов пароля, которые вспомнились по ходу творческих мук.

Я прочно сел в кресло, намереваясь не вставать без победы. И только теперь заметил, сколько пыли на экране. Ужас сколько. Это я посмотрел под другим углом, или луч из окошка теперь иначе падал. Ну Дилька, коза, просил же ее нормально вытереть. А тут прям слой, спасибо, мама не видит. Я поморщился, по тянулся к монитору, чтобы смахнуть бархатистый налет ребром ладони, — и медленно убрал руку. Сполз с кресла почти на пол, поглядел, прищурившись, отполз на шаг и посмотрел сбоку. Выключил дисплей и тут же включил — потому что на выключенном экране отпечаток исчез, а на медленно разгоревшемся так же неторопливо и торжественно проявился.

Натуральный отпечаток: остренький штампик в слой, не знаю, мягкого песка сунули и тут же убрали. «Lub qas».

Бессмыслица какая-то, сроду такого не слышал. Или слышал. Да какая разница.

Может, конечно, случайно пыль так легла. Но чего я теряю-то? Я набрал «Lub qas» и нежно нажал кнопку ввода.

На экране развернулась родная и почти забытая уже голубая заставка с иконками.

И связь была.

Я торжествующе взвыл и упал в Сеть. Не отвлекаясь на размышления о том, откуда могли взяться слова на экране, почему они сработали как пароль и как такие чудеса возможны с физической и логической точек зрения. На досуге подумаю, если время найдется.

Время нашлось. Никого из пацанов в Сети не было, наглухо. Висела пара девчонок, Кудряшова в том числе, — но с ними я общаться не рвался. Подумал и ушел в режим невидимки — а то начнется бесконечная бессмысленная беседа, по итогам которой чувствуешь себя грубым дебилом, виноватым во всем на свете. Была у меня пара опытов, после которых я от подобных развлечений уклонялся. Дело Юльки из параллельного живет и побеждает. И не будет мне покоя, пока девчонки этот возраст не пройдут. А потом нас колбасить начнет, знаем-знаем.

Меня заколбасило немедленно. Захотелось ломиться в каждую дверь подъезда и всего дома с мудрыми вопросами про девчонку в синем костюме, лица не помню — может, вы вспомните? Я взял себя в руки и поскакал дальше.