Секрет похищенной дискеты - Екатерина Вильмонт

— Стасик, я хочу поговорить с тобой, и притом серьезно.

— Слушаю вас, Софья Осиповна, — благовоспитанно ответил Стас.

— Стасик, я уверена, ты знаешь, что творится с Дашкой! Мне она ужасно не нравится! У нее какие-то нелады с Юрой? Говори, не бойся, я тебя не выдам, но я хочу знать!

— Хорошо, — кивнул Стас, — да, они поссорились, но это бы с полбеды…

— А в чем беда? — побледнела Софья Осиповна.

— В том, что он… он уехал, Софья Осиповна.

— Ну и что? Не в первый раз ведь…

— Да, но сейчас все вышло очень некрасиво. Он уехал втихаря…

— То есть как?

Стас рассказал Софье Осиповне то, что ему рассказывала Даша.

— Фу! — сморщила нос Софья Осиповна. — И вправду некрасиво. Я от него не ожидала. Это так не по-мужски… Бедная моя девочка… Знаешь, Стасик, когда мужчина, в которого ты влюблена, ведет себя не по-мужски, это всегда ужасно больно и обидно… за себя обидно… Ты уж, будь добр, учти это на будущее, ладно? — ласково улыбнулась ему Софья Осиповна. Хотя она была уверена, что Стасу это вряд ли угрожает. Он, насколько она знает, даже в самых трудных ситуациях держался молодцом. — Стасик, а ты уверен, что он уехал?

— Да. Я позвонил в фирму, где он работал, и мне сказали, что он уволился и уехал в Бельгию.

— А Дашке ты сказал?

— Конечно.

— Бедняжка… Ну ничего, переживет. Первая любовь редко добром кончается…

— Соня! Соня! — услышали они чей-то голос.

— Поля! — удивилась Софья Осиповна и поспешила навстречу подруге.

— Соня! Соня! Такие новости! — захлебывалась Полина Евгеньевна. — Только дай мне сперва стакан воды!

— Стасик! Принеси воды! — попросила Софья Осиповна, усаживая разгоряченную подругу в плетеное кресло.

Стас принес стакан нарзана.

— Ну, ребята! Я такие новости вам привезла, — отпив глоток, проговорила Полина Евгеньевна. Глаза у нее при этом сверкали. — А где Дашка?

— Ей не здоровится, — ответила Софья Осиповна, — а зачем она тебе?

— Зовите ее! Пусть тоже услышит!

— Попробую! — сказал весьма заинтригованный Стас и побежал в дом. — Дашка, что ты тут киснешь? Идем скорее, там Полина Евгеньевна примчалась с какими-то потрясающими новостями!

— Ну и что? Я-то тут при чем?

— А притом, что она без тебя говорить не хочет!

— Стасик, мне неохота… Ну пожалуйста, скажи, что я сплю, или умираю, или ушла… Придумай что-нибудь! Я не могу больше притворяться! У меня сил нет!

— Не надо притворяться! Просто пойди послушай, что она расскажет! А потом иди себе и валяйся опять, как… мешок с картошкой! — рассердился вдруг Стас.

Он в последние дни был так ласков и бережен с ней, что она страшно удивилась и даже спустила ноги с кровати.

— Ладно, пойду, — кивнула она. Ссориться еще и с ним ей вовсе не хотелось.

— А вот и они! — сказала бабушка, испытующе глядя на внучку. Вид у девочки хуже некуда. Оно и понятно. Хорошо, что приехала Поля, хоть отвлечет ее немножко. — Ну, Поля, что там стряслось у тебя?

Полина Евгеньевна загадочно улыбнулась, выдержала паузу по всем законам театра и выпалила:

— Воскресенского арестован!

— Как?

— Когда?

— Откуда ты знаешь? — посыпались вопросы.

— Слушайте меня внимательно! Вчера днем ко мне заявились два ваших мальчика, Петя и Кирюша.

— К вам? Зачем? — воскликнула Даша. Опять Петька что-то учудил!

— Тем не менее. Я подумала, что мне неловко вмешиваться в такое сугубо частное дело, а потом… Я попросту испугалась, что Марина наплюет на мои советы, скажет своему Воскресенскому, ну и… Мы же знаем, на что он способен. Но мальчики, кажется, не были в претензии, а просто попросили дать им адрес Марины. Ну я и дала. А сегодня утром весь поселок уже гудел, что вчера на даче Корабеловых была перестрелка, и милицейская засада, и еще куча всяких ужасов, и в результате арестовали Воскресенского! Он якобы запер Марину в погреб, стрелял в каких-то мальчишек, а повязал его будто бы Шура! Где там правда, где нет, не знаю. Точно только то, что Воскресенского арестовали, на его даче был обыск, но никто вроде бы серьезно не пострадал. А вы еще ничего не знаете?

— Ничего, — покачала головой Софья Осиповна. — Но ты точно знаешь, что никто не пострадал?

— Да! В это меня уверяли все! А я всех с пристрастием допрашивала, я же знала, что мальчики туда пошли! Боже мой, вон же они. Приехали!

В самом деле, к калитке подошли Петька и Кирилл. В руках у Петьки был большущий букет ноготков.

При виде друга Даша задохнулась от радости.

— Петька! — бросилась она навстречу ему. — Петька, привет! Это мне?

— А кому же еще? — зарделся Петька.

— Кирка, здравствуй! — сказала Даша.

— Здорово, Лавря!

— Мальчики! Мальчики! — кричала Полина Евгеньевна. — С вами ничего не случилось? Нет? Вы там были? Были?

— Были! — с достоинством ответил Петька и поздоровался с дамами и Стасом.

— Мальчики, умоляю! Расскажите, что там случилось? Я так волновалась! Там действительно стреляли? Марину и вправду заперли?

— Полина Евгеньевна, — улыбнулся Петька, — если позволите, мы все расскажем по порядку!

— Да-да! Молчу-молчу!

— Кирюха, а может, ты расскажешь, а? — предложил Петька.

— Нет, давай вместе, ты говори, а я дополню, если ты что упустишь!

— Как хочешь, — пожал плечами Петька. — Так вот, когда мы пришли к Марине…

Все слушали затаив дыхание. Только Полина Евгеньевна время от времени восклицала в адрес Воскресенского: «Боже мой, какая сволочь! Нет, каков мерзавец! Вот выродок!»

— Эх, слышали бы вы, как Петька с ним разговаривал! — встрял в его рассказ Кирилл. — Как будто и не боялся…

— Петь, а ты боялся? — спросила Даша.

— Естественно, боялся. Не боятся только психи! Когда сидишь, как болван, на полу, скованный с Кирюхой, а тебя по морде веником лупят и пушкой грозят… Ясное дело…

Софья Осиповна смотрела на Петьку с нежностью. Вот это по-мужски! Он не строит из себя невесть какого храбреца перед девочкой, в которую по уши влюблен, и у него хватает чувство юмора, чтобы рассказать, как его лупили веником по морде…

Когда рассказ был окончен, Даша улучила момент и тихонько спросила:

— Петь, а почему ты сегодня привез мне цветы?

— Они тебе понравились?

— Обожаю ноготки! — с улыбкой сказала Даша.

— Вот за этим я их и привез.

— Зачем?

— Чтобы ты улыбнулась. Ты в последнее время что-то редко улыбалась…