Не плачь, моя леди - Мэри Кларк

Лейла!

Сколько же раз тебе писать? Неужели до сих пор до тебя не доехало – Теда от тебя уже тошнит? Его новая подружка красива и гораздо моложе тебя. Я уже писал – изумрудное ожерелье, подаренное ей, подходит к браслету, который он подарил тебе. Но стоит в два раза дороже и смотрится в десять раз эффектнее. Говорят, что пьеска твоя паршивая. И роль все-таки нужно учить. Скоро напишу еще.

Твой друг.

– Ну, сам видишь. У Теда был романчик с другой. И значит, он рад был порвать с Лейлой. И если он захочет заявить, будто связь у него со мной, – прекрасно. Я подтвержу.

– Идиотка!

Черил, выпрямившись, отошла к другой кушетке. Присела и заговорила, точно с умственно отсталым ребенком:

– До тебя никак не доходит, что это письмо – мой шанс убедить Теда, что пекусь я только о его интересах?

Сид, выхватив анонимку у Черил, разорвал ее на клочки.

– Вечером мне звонил Боб Кении Проверить, нет ли на тебя чего скандального, что может просочиться в прессу. Ты знаешь почему. Именно сейчас у тебя все шансы заполучить роль Аманды. Про Марго идет дурная слава. Какая, по-твоему, о тебе пойдет слава, если поклонники Лейлы пронюхают, что это ты довела их кумира до самоубийства анонимками?

– Но я не посылала анонимок!

– Как бы не так. Многим ли известно про этот браслет? Я видел твои глаза, когда Тед дарил его Лейле. Ты готова была придушить ее на месте. Репетиции приостановились. Многим ли было известно, что Лейла спотыкается на репликах? Тебе – да. Откуда? Я же тебе и рассказал. Ты наклепала эту анонимку и другие. Долго провозилась, вырезая и наклеивая буквы? Удивляюсь, как у тебя терпения хватило. Сколько еще анонимок выплывут на свет божий?

– Сид, клянусь тебе, – всполошилась Черил. – Я не посылала никаких анонимок! Сид, расскажи про Боба Кенига.

Сид медленно, четко повторил разговор. Когда он закончил, Черил протянула руку.

– Спичка найдется? Ты ведь знаешь, я курить бросила…

Сид наблюдал, как разорванная анонимка с причудливыми, небрежно наклеенными строчками полыхнула и, почернев, рассыпалась в пепельнице.

Черил подошла, обняла его за шею.

– Я знала, Сид, ты добьешься для меня этой роли. Ты прав, от анонимки лучше избавиться. Но на суде свидетельницей я все-таки выступлю. Реклама будет потрясающая. Но как, по-твоему, мне надо изобразить шок от того, что лучшая моя подруга находилась в депрессии? Заодно и объясню, что даже те, кто на самом верху, переживают, бывает, кошмарные стрессы.

Глаза ее широко распахнулись, по щекам скатились две слезинки.

– Мне кажется, Кенигу это понравится, а?

4

– Элизабет! – Потрясенный голос Мин заставил ее подпрыгнуть. – Что-то случилось? Где Сэмми?

Мин и Хельмут были в одинаковых спортивных костюмах, черные волосы Мин красиво уложены в высокую прическу, но грим на лице не скрывал новых морщинок у глаз и отекших век. Барон, как всегда, словно позировал: ноги слегка расставлены, руки сцеплены за спиной, голова наклонена, глаза озадаченные, наивно распахнуты.

Элизабет рассказал им, что произошло. Сэмми исчезла, ее постель стоит нетронута.

Мин встревожилась.

– Я спустилась в шесть утра. Свет горел, окно открыто, и даже ксерокс был включен. Я рассердилась, решила – Сэмми становится небрежной.

Включен ксерокс! Значит, она все-таки возвращалась в кабинет! Элизабет метнулась через комнату.

– Ты не взглянула – письмо в ксероксе было?

Письма нет. Но рядом Элизабет увидела пластиковый пакет, в который сама положила анонимку.

Через пятнадцать минут втайне были организованы поиски. Нехотя Элизабет уступила мольбам Мин не звонить пока в полицию.

– Сэмми в прошлом году болела, – напомнила Мин. – У нее случился легкий удар, и в мозгу все перемешалось. Может, и сейчас то же самое. Ты знаешь, Сэмми ненавидит шумиху. Давай сначала попробуем поискать ее своими силами.

– Ладно, подожду до ланча, а потом сообщу об ее исчезновении. Если у нее помутилось сознание, может, бродит по пляжу.

– Минна взяла Сэмми на работу из жалости, – резко вмешался Хельмут. – Основное правило нашего курорта: частная жизнь гостей – тайна. Если тут начнут шнырять полицейские, половина гостей упакуется и уедет.

Элизабет гневно вспыхнула, но ответила ему Мин:

– Слишком многое тут держалось в тайне. Звонок в полицию мы отложим ради Сэмми, не ради нас.

Вместе они побросали письма обратно в сумку.

– Это почта Лейлы, – объяснила Элизабет. Ручки сумки она завязала хитрым узлом, оставшись довольна: не порвав, развязать нельзя. – Попозже перенесу в свое бунгало.

– Значит, ты остаешься? – Попытка Хельмута изобразить радость не удалась.

– По крайней мере, пока не увижу Сэмми. А теперь надо собирать людей.

В поисковую партию вошли старейшие и самые доверенные служащие: Нелли – горничная, которая открыла дверь Доры; Джейсон, шофер; главный садовник.

Все сбились на почтительном расстоянии от стола Мин, ожидая инструкций.

Но обратилась к ним Элизабет:

– Чтобы оградить частную жизнь мисс Сэмюэлс, мы не хотим пока поднимать шум. – Она четко определила им задания. – Нелли, проверь пустые бунгало. Расспроси других горничных, может, кто-то видел Дору. Но поосторожнее. Джейсон, свяжись с агентством такси. Разузнай, не заказывал ли кто такси между девятью вечера и семью утра. – Она кивнула садовнику. – А вы, пожалуйста, обойдите все закоулки. – Элизабет повернулась к Мин. – Мин, ты поищи в женских залах и в особняке. Хельмут, на тебе – клиника. А я поброжу по окрестностям. – Элизабет взглянула на часы. – Помните, полдень – крайний срок для окончания поисков.

И она двинулась к воротам. Уступку Элизабет сделала не ради Мин и Хельмута, а потому что, как призналась себе, предчувствовала: Сэмми уже ничем не помочь.

5

Тед наотрез отказался начинать обсуждение защиты, пока не проведет час в спортзале. Когда Бартлетт и Крейг явились к нему, он только что позавтракал и сидел в синей спортивной рубашке и белых шортах. Глядя на Теда, Бартлетт мог понять, почему женщины вроде Черил виснут у него на шее. И почему такая суперзвезда, как Лейла Ла Салле, была в него безоглядно влюблена. В Теде сочетались красивая внешность, ум и обаяние – это влекло к нему и мужчин, и женщин.

Уже сколько лет Бартлетт защищал богатых и могущественных. Опыт сделал его циничным: не бывает героя для своего лакея. Или для своего адвоката. Бартлетт испытывал определенное чувство превосходства, вызволяя виновных клиентов, искусно плетя защиту на закорючках закона. Клиенты были благодарны ему и охотно платили огромные гонорары.

Но Тед Винтерс – тот еще тип. Относится к Бартлетту с едва скрываемым презрением, сам губит стратегию своей защиты. Не принимает намеков, какие бросает ему Бартлетт, а напрямую Бартлетт, в силу этики, высказаться не может.

– Ты, Генри, начинай выстраивать линию защиты, – бросил Тед, – а я поболтаюсь часок в спортзале. Поплаваю. Пробегусь трусцой. А когда вернусь, хотелось бы видеть, что ты надумал и подойдет ли мне это. Надеюсь, ты понял, заявлять: «Да, возможно, я действительно поднимался снова наверх», – я не намерен?

– Тедди, я…

Тед угрожающе встал. Оттолкнул поднос с завтраком. Враждебно посмотрел на адвоката.

– Позволь мне кое-что объяснить. Тедди – имя двухлетнего мальчика. Я опишу его тебе. Волосы у него были совсем светлые, льняные, как говорила бабушка. Крепкий малыш, в девять месяцев уже начал ходить, а в полтора года – разговаривал. Это был мой сын. Его мать, нежная и милая молодая женщина, она, к сожалению, никак не могла привыкнуть к мысли, что замужем за очень богатым человеком. Отказывалась нанимать экономку, сама ездила за покупками. Отказалась она и от шофера. И слышать не хотела, чтобы сесть за руль дорогой машины. Кэти жила в страхе, как бы родные из Айовы не подумали, что она стала задаваться. Однажды дождливым вечером Кэти возвращалась из магазина, и – мы так решили – чертова банка томатного супа выкатилась из сумки прямо ей под ноги: она не сумела нажать на тормоз перед знаком «Стоп», и грузовик смял жестянку, которую она именовала машиной. Погибла и она, и мой маленький сын, Тедди. Случилось это восемь лет назад. Теперь до тебя дошло, что, когда ты называешь меня «Тедди», передо мной встает светловолосый малыш, который рано начал ходить и говорить, и которому сейчас было бы десять лет? – Глаза Теда блестели. – Ну а теперь давай планируй мою защиту. Тебе за это платят! А я отправляюсь в спортзал. Крейг, а ты? Со мной или останешься?

– Разомнусь тоже.

Выйдя из бунгало, они направились в мужской зал.

– Где ты откопал его? – воскликнул Тед. – Господи!

– Остынь. Он лучший адвокат по уголовным делам в Нью-Йорке.