Выход силой - Андрей Ерпылев

– Но как же…

– А никак. Сам помрет. Вот, я же говорил, – обрадовался Меченый, услышав, как раненый солдатик последний раз застонал, зажимая перемазанными кровью руками рану, дернулся и затих.

– А тебе разве приходилось? – Игорь с трудом отвел взгляд от мертвого паренька, которого никак не мог назвать в мыслях врагом. – Вот так?

– Так – нет, – старый наемник почесал кинжалом кончик носа. – А вот скулить, пытаясь кровь остановить, – бывало. Когда все, что прижать к ране мог, промокло, а рядом – мертвяки одни, еще страшнее. Давно это было, лет сорок тому, – Игорь только сейчас понял, что Меченый годится ему даже не в отцы, а в деды. – И далеко отсюда… Слово «Чечня» тебе, сопляк, говорит чего?.. Нет? Так я и думал.

Меченый привычным жестом вытер оба клинка об измазанные в чужой крови штаны.

– Там еще трое, – кивнул командир на дверь. – Что будем делать? Они ведь сейчас помощь вызывают… Пытаются.

– Почему пытаются?

– Винни-Пух, земля ему пухом, – откликнулся Меченый. – Зело лепо в проводках разных разбирался…

Князев вспомнил, как покойный ныне толстячок по пути пару раз отлучался, будто бы отлить, а потом нагонял отряд с извиняющейся улыбкой на толстых губах. Игорь еще раз поразился наемникам: действовали все слаженно, как единый организм, но так же, как и в организме, один орган мало что знал о другом. Частичной информацией владели лишь «нервные центры» – командиры пятерок, а полной – «мозг».

– Ну и что делать будем? – спросил Игорь.

Ему стало ясно, что, по сути, он сдает боевой экзамен, и сейчас важно не обмануть ожиданий Меченого. Он нерешительно положил руку на висевший на поясе подсумок с гранатами, но по тому, как скривился живой уголок рта командира, понял: это глупость. Действительно, до сих пор не прозвучало ни единого выстрела и это обстоятельство что-то да означало, раз за него пришлось заплатить столькими жизнями.

– Думай, кадет…

И тогда Игорь вздохнул, отомкнул штык от автомата, закинул его за спину, а правой, свободной рукой извлек из резиновых ножен шпагу…

– Это лишнее, – шепнул командир: взгляд его снова стал веселым. – Брось – путаться будет!

– Мне так сподручнее, – буркнул в ответ Игорь.

– Как знаешь…

Меченый поднял лицо к неровному потолку, шевельнул губами, словно молился. Потом резким ударом ноги открыл распахнувшуюся внутрь дверь и передним кульбитом закатился внутрь.

Совсем без шума не обошлось: в комнате бухнул выстрел, но всего лишь один. Раздался истошный крик, сменившийся булькающим хрипом. Игорь, пригнувшись, влетел в помещение вслед за Меченым и сразу же увидел бледного в синеву солдатика, направившего на него автомат. Игорь машинально метнул свой четырехгранный клинок, упреждая выстрел. Он действовал на инстинкте, некогда думать, когда в живот тебе смотрит черный зрачок ствола. Четырехгранник по самый эфес погрузился в грудь караульного. Он безуспешно пытался руками остановить входившую в него сталь, но Игорь, шагнув вперед, резким движением выдернул шпагу. Умирающий прижал руки к груди, пытаясь остановить черный пульсирующий поток темной крови… И рухнул на пол, как подкошеннный.

Все это заняло какие-то мгновения. Князев перевел взгляд на Меченого: тот поднимался, опираясь на темный от крови кинжал.

Где же третий? Третий караульный даже не пытался сопротивляться: худой и длинный, чем-то похожий на убитого Лося, узколицый мужик средних лет стоял у стены, подняв вверх мосластые руки, далеко выступавшие из обтрепанных рукавов мундира. Глаза его молили о пощаде. Игорь удостоил его лишь мимолетным взглядом – этот уже не противник.

– Молоток, кувалдой будешь. – Меченый достал из кобуры вытертый до блеска пистолет и передернул затвор. – Считай, старшина, что лычки свои носишь заслуженно. Будешь действовать в том же стиле, к вечеру и пятерку в подчинение получишь. У нас убыль большая будет… Еще есть кто на посту?

Вопрос был обращен к перетрусившему часовому. Несколько секунд тот хлопал белесыми ресницами, а поняв вопрос, отрицательно мотнул головой.

Держа пистолет под необычным углом, Меченый неожиданно спустил курок. Мосластый даже не успел удивиться: поля вошла в глаз, и он без звука сполз о стене, оставляя на ней красную дорожку.

– Зачем? – только и смог вымолвить Игорь, глядя на долговязого солдата, скорчившегося грязной половой тряпкой в луже крови.

– Пленных сегодня будет много, – спокойно пояснил Меченый, ловко выворачивая карманы убитых им черкизонцев. – А в тылу живых оставлять не след. Это он сейчас в штаны наложил, а там, кто его знает, что ему в голову взбредет? Одумается, да и пальнет тебе в спину. Так что коли хочешь дослужиться до генерала, грязь за собой подчищай. Оно здоровее будет… Да ты не стесняйся, бери у него что приглянется. Это не преступление, пацан, а закон войны.

– Не могу, – Игорю даже смотреть не хотелось на убитого им солдата.

– Ты это зря, – Меченный рывком перевернул труп и вытащил у него из нагрудного кармана несколько сложенных купюр. – Держи. Мертвым – земля, добро – живым. Ему это уже не понадобится.

Было противно касаться замаранных с одного краю в крови бумажек, но Игорь, помедлив, все-таки взял деньги: не век же ему, как разменная монета, переходить из рук в руки, наращивая долги. И уже самостоятельно расстегнул ремень убитого, снимая подсумки с патронами…

– Молодцом, Гладиатор! – похвалил командир. – Плюнь на брехню, будто на вещах убитых лежит проклятье. Я свои первые трофеи сорок с лишком лет назад взял, а поди ж ты, жив-живехонек.

– Ну, поигрались, и будет… – Меченый вышел наружу, кивнул оставшимся в живых подчиненным, уже завладевшим пулеметами блок-поста, и вынул из кармана свисток на длинной цепочке.

А несколько минут спустя после его, видимо условного – три коротких и два длинных – свиста, перед блок-постом уже было не протолкнуться. И поток вооруженных до зубов людей долго не иссякал…

Второй, более слабый блок-пост, находившийся перед самым входом в город вырезали оставшиеся позади пятерки Меченого. Отряды наемников, не встретив никакого сопротивления, хлынули на улицы Черкизона подобно бурному потоку. И сразу же отовсюду понеслись одиночные выстрелы и автоматные очереди, истошные женские крики и предсмертные стоны. Начался обычный, десятки тысяч раз за историю человечества повторяющийся для любого захваченного города кошмар.

На глазах у Игоря двое наемников, уже успевших где-то хватить спиртного или наркоты, с хохотом протащили полуголую женщину, вопившую во все горло. Она тщетно пыталась прикрыть срам разорванным подолом ночной рубашки. Время налета было выбрано удачно, и большинство жителей, если только они не принадлежали к армии «ночных работников», мирно почивали в своих постелях. Еще один победитель волок мешок, набитый чем-то угловатым, зыркая по сторонам, будто голодный волк.

Но большая часть «солдат удачи» сумела сохранить подобие дисциплины и теперь ускоренным маршем продвигалась к «чистой» окраине Черкизона, где, насколько было известно Игорю, в не так давно отрытом и обустроенном «квартале» располагались президентский дворец и правительственные учреждения.

Тюрьма, в которой ему довелось побывать, кстати, входила в некий санитарный кордон – административно-жилой пояс, отделяющий «гнездо власти» от остального Города Греха. Вообще же этот привилегированный анклав как бы уравновешивал трущобы, включавшие в себя и «веселый квартал», и Ристалище, и множество прочих злачных мест. Однако праведников было слишком мало, чтобы это равновесие могло сохраняться и далее.

Игорь старался не отставать от Меченого.

– Сто раз говорил, тщательнее надо контингент подбирать, вдумчивее…… – Меченый запыхался, но не сбавлял ритм – старый боевой конь был в своей привычной стихии. – Только кто нас, стариков, слушает? Эти вот, – указал он большим пальцем руки, затянутой в кожаную перчатку без пальцев, через плечо. – Еще выстрела не сделали, а мародерствуют вовсю. Помяни мое слово, парень, когда все закончится, нам с тобой, если повезет в живых остаться, еще придется это дерьмо вычищать, да к стенке ставить. На страх остальным.

– А мы-то чем лучше? – Князев чувствовал, что окровавленные деньги обжигают ему кожу через ткань.

– Мы? – старый наемник взглянул на него, как на несмышленого ребенка, сморозившего откровенную глупость. – Мы у врага берем. У того, кто, если бы тебя или меня грохнул, точно так же поступил бы. Баш на баш, так сказать. Мирных поселян только подонки грабят. А уж насильников я бы, Гладиатор, своими руками кастрировал. Тупым штыком, да под корень. Я таких… – он скрипнула зубами. – С Чечни ненавижу. Были у нас сучата такие… Насиловать, конечно, не насиловали – местные бабы – они такие, что лучше когтями горло себе раздерут, чем без согласия отдадутся, но уши резали.

– Как это? – не понял Игорь.