Брошенный мир - Михаил Ерунов

А посреди всего этого безумия стоял человек. На его плечи был накинут серый плащ, который развевался при слабых порывах ветра, голова опущена, руки сложены на груди. Несмотря на то, что человек этот был единственным, не принявшим волчье обличие, он не казался чужаком в стае. Напротив, он был центральной фигурой в происходящем на глазах магистра событии, его стержнем, или краеугольным камнем, это уж, кому какое сравнение больше нравится. Больше того, магистр готов был поклясться, что когда-то давно уже видел этого человека, и даже припоминал, при каких обстоятельствах произошла эта встреча.

Несмотря на весь свой ужас, в картине этой было и что-то завораживающее, притягивающее к себе. От нее трудно было оторвать взгляд, и Звану пришлось сделать над собой усилие, чтобы вырваться из состояния тягостного созерцания похорон оборотня. Он уже узнал все, что хотел, он обнаружил логово этих гнусных тварей, и даже, похоже, распознал их хозяина. Так что пора было уносить ноги, пока его не обнаружили. Магистру будет о чем рассказать Лестеру!

Зван отполз от своего укрытия и беззвучной тенью заскользил вдоль горного хребта к водопаду. Он знал, что сегодня этот единственный доступный вход в Одинокую долину не охраняется, поскольку вся стая оборотней собралась вокруг погребального костра. Спустившись по почти отвесной стене вдоль грохочущих струй воды, магистр оказался в каньоне и, то и дело оборачиваясь назад, поспешил к своим воинам.

Погони за ним, к счастью, не оказалось, а вскоре тревожное ржание коня выдало и присутствие его людей.

-Как неосторожно! - покачав головой, раздраженно подумал магистр. - Все-таки моим рыцарям еще не достает умения оставаться незамеченными! Над этим стоит поработать! И еще хорошо, что я никого из них не взял с собой! Не хочется даже представлять, каково пришлось бы нам, окажись мы обнаружены оборотнями в момент похорон! Да и смотреть на то, что довелось увидеть мне, им тоже совсем не обязательно.

Звану удалось подкрасться почти вплотную к дозору, прежде чем его наконец-то окликнули. Это обстоятельство еще больше расстроило его.

-Хороши разведчики, нечего сказать! - сердито буркнул он, подходя к воинам. - Будь я оборотнем, уже давно обгладывал бы ваши косточки!

-Простите, герцог, - склонившись в поклоне, ответил тот, кто был оставлен за старшего, - но Вы так бесшумно передвигаетесь, что ни один оборотень в этом с Вами не сравнится!

-Брось, Квидл, - поморщился магистр. - Сейчас не время для подхалимажа. И так, хочу сказать вам, что наша миссия пока завершена. Логово оборотней я обнаружил, но их там слишком много для того, чтобы пытаться с ними бороться нашими силами. Так что мы срочно отбываем в Троер, и вернемся сюда, только получив солидное подкрепление. У ордена лестерианцев появился серьезный противник, а это означает, что мы начинаем полноценную войну.

Он вскочил в седло, и воины последовали его примеру. На их лицах читалось радостное возбуждение. Еще бы! Из этой забытой всеми богами, кишащей нечистью дыры, они возвращались в славный город Троер, где их ожидали семьи, где вдоволь было хорошей выпивки и еды.

Пока лестерианцы обменивались оживленными репликами, магистр Зван мысленно приводил в порядок то, о чем он должен будет рассказать своему господину. Именно Лестера он считал сейчас таковым, хотя в детстве, помнится, не слишком-то его жаловал, а был буквально очарован добродушным обаянием Барбагана. Зван отлично помнил тот день, когда трое незнакомцев появились в доме его дяди Зумма. Да такое просто и невозможно забыть! Тогда в их серую, унылую жизнь, все прелести которой составляла только тяжелая, изнурительная работа, впервые вошел настоящий праздник, а обилие явленных новыми богами чудес превысило всякие мыслимые пределы.

Барбаган держался раскованнее и увереннее своих братьев, и его, что вполне естественно, жители поселения посчитали верховным божеством. Во-первых, он выглядел, как заправский воин и охотник, что уже само по себе располагало к нему. Он держался просто, по свойски, так что поселяне не чувствовали неловкости в его присутствии. Да и случай с охотой на волчицу только еще выше поднял авторитет Барбагана. Тот выстрел, сразивший хищницу, дядя Зумм с восторгом вспоминал до сих пор и неоднократно в красках рассказывал о нем односельчанам. Совсем другое дело Лестер. Для большинства людей Зумма он так и остался чужаком, хотя своей грандиозностью его дары едва ли не превышали те, которые преподносил им Барбаган.

Зван в этом отношении не был исключением, и когда дядя отправил его с новыми богами на поиски заброшенного Торера, старался держаться именно Барбагана. Только с возрастом он начал понимать, что Лестер во многом мудрее и дальновиднее своего старшего брата, что тот все чаще начинает прислушиваться к его советам и, что самое главное, следовать им.

Начало переосмысливанию роли каждого из братьев послужил разговор, свидетелем которого он сам оказался. Как-то Лестер упрекнул старшего брата в том, что тот начал слишком злоупотреблять своими дарами.

-Понимаешь, Барбаган, - сказал он. - Ты все больше и больше из бога превращаешься в слугу этих людей. Если дело так пойдет и дальше, то вместо союзников и опоры на Лиросе, мы получим стадо обленившихся скотов, которые только и будут ждать от нас очередной подачки и стоять с протянутой рукой. Ты разве забыл, к чему мы готовим их? Разве сможем мы противостоять возможному нашествию Сварга Темного, если наши люди не будут знать, с какой стороны им следует браться за меч?!

Барбаган отделался тогда общими фразами о том, что всему свое время, а вот Лестер и в самом деле разительно изменился. Вместо сыплющихся как из рога изобилия подарков, он стал прививать людям тягу к ремеслу, вместо пышных праздников все больше времени проводил в занятиях на плацу замка. Изменилось и его отношение к Звану. Он перестал видеть в нем только мальчика на побегушках, а вплотную занялся его обучением. И начал, как ни странно, не с фехтования, а с грамоты. Только обучив мальчика читать и писать, он перешел к другим наукам, и воинским в том числе.

Именно тогда Зван и стал человеком Лестера, и сейчас ничуть не жалел об этом. И хотя в его новом покровителе не было той душевности, что так располагала к себе в Барбагане, получил он от него гораздо больше. Возможно, не обрати тогда на него внимания Лестер, Зван так и пребывал бы в какой-нибудь никчемной должности пажа или дворцового распорядителя, и уж всяко не достиг бы того положения, которое занимал в Троере теперь.

С течением лет доверие Лестера к Звану все возрастало, и однажды он решил обучить своего воспитанника еще и магии. А когда встал вопрос об организации рыцарского ордена лестерианцев, сомнений в том, кого назначить его магистром, у него уже не было и вовсе.