Атлантарктида - Василий Головачёв

— В медблоке разве что, под видом больного.

— Отлично, хотя о задержании не должен знать ни один лишний человек.

— Один я не смогу его охранять, нужна ещё пара надежных ребят.

— Кого порекомендуете?

— Медика Полынова… моего зама Васюченко.

— Хорошо, объясните им задачу.

Пименов вышел, на ходу натягивая на голову капюшон парки.

Рембо начал приходить в себя, порозовел.

— Я всё расскажу…

— Конечно, — согласился Кирилл Григорьевич, он же полковник ГРУ Мясоедов.

— Меня посадят?

— Смотря как себя поведёшь. Будешь полезен — скостят срок. Интересно, соглашаясь работать на ЦРУ, ты действительно не понимал, чем это может закончиться?

— Я не думал… не знал… что ЦРУ… Вергилий Сергеевич говорил, что о находках в Антарктиде должны знать все учёные… все люди.

— И ты поверил?

— Ну… да… что в этом плохого?

— И тебя не предупредили, чтобы ты никому больше кроме Эдуарда не передавал сообщения?

— Предупредили… инструктировали.

— И ты не понял, что, по сути, будешь работать на американскую разведку?

— Не думал… про разведку… хотел продвинуться…

— Хотел продвинуться, — усмехнулся белобрысый, — шпионя за своими коллегами. Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

Белобрысый покачал головой.

— Пора бы уже соображать, что ты живёшь не в виртуальной реальности, а в самой что ни на есть реальной, где у тебя не сто жизней, как в игре-стрелялке, а всего одна.

В модуль зашли, топоча унтами, Пименов, Васюченко и врач экспедиции Полынов.

Мясоедов встал.

— Уведите его, товарищи. Для всех он заболел гриппом, доступ к нему запрещён, через два-три дня самолёт заберёт его в столицу.

— Эх ты, Рембо парниковый, — с грустной растерянностью сказал заместитель Пименова, бросая на опустившего голову парня жалостливый взгляд, — оно тебе надо было?

Растерянному компьютерщику помогли одеться, вывели из модуля.

Пименов подсел к столу.

— Надо бы полистать файлы, поискать закладки, аттачи.

— Нужен специалист.

— Я тоже кое-что в этом деле смыслю. Вряд ли Рембо всерьёз готовили к шпионской деятельности, по большому счёту он был большим ребёнком, освоившим Ай-Ти-технологии, но остановившимся в развитии по остальным векторам интеллекта.

— Хорошо, Михаил Павлович, держите меня в курсе. — Мясоедов направился к двери, но Пименов вдруг остановил его:

— Подождите минуту… нас вызывают.

Комплекс связи станции был интегрирован с компьютером, и заниматься настройкой аппаратуры не было нужды, компьютер делал это в постоянном режиме. Обычно сеансы связи с «большой землёй», то есть с институтами России, рассчитывались заранее на месяц вперёд, и доклады в Москву и Санкт-Петербург следовали точно в соответствии с графиком. Однако из-за последних событий на антарктических станциях и сделанных открытий канал связи с руководством Российского географического общества и другими инстанциями поддерживался непрерывно, прекращаясь только на время отсутствия над Антарктидой спутников.

Пименов не контролировал работу комплекса связи и теперь досадовал на себя за это упущение, осознав, что связист, он же спец по компьютерному обслуживанию Ремзин, мог переговариваться с американцами свободно и передавать им всю полученную коллективом станции информацию практически безбоязненно.

Включившийся канал связи Михаила Павловича встревожил. Он не ждал сообщений с «большой земли» и мог лишь догадываться, зачем станция понадобилась кому-то из соотечественников.

Интуиция не подвела: спутник связал его с Национальным центром управления обороной в Москве.

Скайп не включился. Компьютер высветил окошечко с эмблемой военного министерства и пять звёздочек режима «совсекретно». По поводу этих пяти звёзд в коллективе экспедиции бытовали шутки вроде: федералы тоже любят коньяк, — намекая на маркировку знаменитого армянского коньяка.

Под звёздами набух световой пузырик, начал «дышать». Динамик выдал мужской баритон, склёпанный металлическими обертонами:

— Небо-1 вызывает Южный полюс, Небо-1 вызывает Южный полюс. Как слышите? Приём.

— Слышу вас хорошо, Небо-1, — ответил Михаил Павлович. — Пименов у микрофона.

— Замечен пуск беспилотника в вашу сторону из акватории моря Росса. Подлётное время — тридцать минут. Передайте КГ — пусть подготовится на всякий случай.

— Понял, он рядом.

Собеседник Пименова глянул на часы, махнул рукой.

— Успеем, помогите, Михаил Павлович.

Оба выскочили из модуля, направляясь к хозблоку экспедиции, хранящему запасы пищи и комплектующих для оборудования станции. Кирилл Григорьевич вызвал на ходу кого-то из полярников:

— Виктор, алярм! Дуй ко мне!

По тропе, утоптанной десятками ног, добежали до крайнего модуля, начальник станции набрал код замка, открыл дверь. Забрались внутрь, вынесли два контейнера: один — квадратный, белого цвета, второй длинный как пенал, зелёный. Из первого извлекли квадрокоптер, монитор и пульт управления беспилотником.

Подбежал молодой парень, с которым Кирилл Григорьевич прилетел на смену погибшим. Вдвоём они споро подготовили дрон к полёту и запустили в воздух.

— Откуда ждать гостей? — спросил Виктор, берясь за пульт управления.

— Примерно на двенадцать часов дня, — ответил Кирилл Григорьевич, берясь за второй контейнер, — будет лететь со стороны моря Росса.

Во втором ящике лежал переносной зенитный комплекс «Верба» и две ракеты к нему.

Пименов качнул головой. Когда разгружали самолёт, ему в голову не пришло, что в ящиках может находиться такое оружие.

— Это кто позаботился о нашем досуге? — пробормотал он полушутливо.

— Министерство обороны. — Кирилл Григорьевич ловко вставил ракету в тубус ПЗРК, откинул прицельное устройство, вскинул трубу на плечо. — Мы не наступаем, мы только обороняемся.

— Вы уже имели дело с этой… железкой?

— По долгу службы, — усмехнулся Мясоедов, — приходилось стрелять из всех видов оружия и обслуживать механизмы шахты. Ну, что там, Витя?

Прилетевший с ним инженер, судя по всему тоже имеющий отношение к военным, не ответил, управляя парящим над станцией беспилотником.

— Подними повыше, — посоветовал Кирилл Григорьевич, разворачиваясь лицом к шахте и пошире расставляя ноги.

Было тихо и морозно, ветер прекратил мести позёмку, температура воздуха опустилась до минус двадцати пяти градусов, и держать на плече холодную трубу ПЗРК было неудобно, но полковник мужественно терпел, лишь поправил клапан шапки, чтобы не отморозить ухо о металл тубуса.