Плохие парни. Спускаясь к тебе. - Лейтон Мишель

К тому моменту, как Кэш оказывается рядом, я уже подумываю, не пора ли сменить трусики.

Начинаю слезать со стула, но Кэш меня останавливает.

– Допей пиво, – говорит он и кивает бармену. – Джек, чистое.

Бармен ставит перед Кэшем стакан с виски, Кэш отхлебывает и поворачивается ко мне, устраиваясь на стуле поудобнее и как будто надолго:

– Итак, почему же ты здесь и пьешь в одиночестве?

Я нервно скребу ногтем большого пальца этикетку на пивной бутылке.

– Я должна была пересечься кое с кем, но встречу пришлось отменить. После того как я уже пришла сюда, разумеется, – объясняю с горечью в голосе.

– Хочешь, чтобы я ему навешал? – спрашивает Кэш и ухмыляется, глядя на меня поверх бокала.

– Нет, будет немного стыдно, когда она навешает тебе.

– А-а-ах, так это твоя подружка-лесбиянка?

Глаза Кэша сверкают. Он дразнит меня. И безмерно, не таясь, наслаждается собой. Это похоже на то, чего я ожидала, когда звонила. Ну, по правде говоря, не в такой степени. Его игривость неожиданна и очень… обезоруживает.

Не позволяй ему очаровывать себя.

Но потом я снова вспоминаю слова Джинджер. И становлюсь немного смелее.

– Нет, девочки – не моя страсть. Мне гораздо больше нравятся… мужчины.

Сама удивляюсь, как это у меня в голове уживаются жеманница и женщина-вамп.

Слишком поздно.

– Вчера вечером мне показалось, что, вероятно, так и есть.

Кэш приподнимает свою пресловутую бровь и улыбается так многозначительно.

Е-мое! Он так офигительно сексуален.

– И что это должно означать?

– Это, типа, трудно описать, – говорит Кэш, склоняясь ко мне и понижая голос. – Но я с удовольствием объясню тебе, если хочешь.

В его глазах вызов. Но я не знаю, готова ли к тому, что он предлагает. Смогу ли пойти на это так, чтобы не участвовать сердцем?

Я откашливаюсь и опять смотрю на бутылку с пивом – беру паузу из простого чувства самосохранения.

Такой сообразительный парень, как Кэш, без труда улавливает перемену в моем настроении.

– Тогда, – говорит он беспечно, – расскажи мне все об Оливии.

Я пожимаю плечами:

– Да рассказывать особо нечего. Родом я из Солт-Спрингса. Росла на овечьей ферме отца, учусь на последнем курсе в колледже.

– Вау, вся жизнь уместилась в двух предложениях. Даже не знаю, впечатлило это меня или разочаровало. А как же приятели и вечеринки? Или…

Я улыбаюсь:

– Да, было понемногу и того и другого. Я особо не куролесила в детстве, но и совсем замкнутой меня не назовешь. Так, что-то среднее, полагаю.

– В тебе нет ничего среднего, – тихо говорит Кэш.

Лечу взглядом к его глазам. Он не улыбается и, кажется, не поддразнивает. Результат – щеки вспыхивают как по свистку.

– Спасибо тебе.

Мы неотрывно смотрим друг на друга несколько секунд, пока воздух между нами не начинает потрескивать от электрического напряжения. Я отвожу взгляд.

– Какая у тебя специализация?

– Бухгалтерский учет.

– Бухгалтерия? Бухгалтерия – это для старых дев с кичками и полными шкафами ортопедической обуви. Почему ты выбрала это?

Смешную картинку он нарисовал.

– Я хорошо считаю. Кроме того, с дипломом бухгалтера я буду помогать отцу вести бизнес. Это разумный выбор.

– Значит, ты делаешь это ради отца?

– Отчасти.

Кэш медленно кивает. По выражению лица видно: он мне не верит, но об этом ничего не говорит. Просто меняет тему:

– А кто твоя мать?

– Она ушла. Давным-давно.

Кэш смотрит на меня, прищурившись, но снова не дает никаких комментариев. Понятливый парень, весьма.

– А этот твой приятель, плохой парень?

– Плохой парень?

– Да. Тип, каких ты теперь избегаешь.

– О, верно. – Я смеюсь. Ну и смешок. Какой-то отрывистый, горький лай. А потом говорю вопросительно: – Ну-у, он попал в дереводробилку? – Надеюсь, Кэш поймет намек: на эту тему я тоже не хочу говорить.

Он задерживает руку со стаканом на полпути ко рту и молчит, будто размышляет: я серьезно или как? А потом ухмыляется и делает глоток:

– Вот бедолага. А тот, что был до него?

– Его съела акула?

– А предыдущий?

– Похищен бродячим цирком?

Кэш хохочет:

– Твоя жизнь – поучительная история.

– В назидание будущим поклонникам.

– Я хочу испробовать свой шанс, – говорит Кэш и подмигивает.

В ответ на это у меня в животе все трепещет и сердце радостно подпрыгивает, а это само по себе сигнал опасности – огромный красный флаг.

Смени тему! Тему смени!

– А как насчет твоей семьи?

Вопрос заметно охлаждает Кэша, игривость гаснет.

– Долгая страшная история, слишком страшная для твоих нежных ушей.

– Вот, значит, как? Ты можешь задавать любые вопросы, а я нет?

Я шучу только наполовину. Мне и правда иногда не хочется, чтобы он отвечал, тем более что я сама с ним не откровенничаю. И все же.

– Мое сомнительное происхождение и подозрительные связи могут испугать тебя до дрожи в ботинках, – отшучивается Кэш; на лице – слабое подобие улыбки.

Разворачиваюсь на стуле и смотрю на свои ноги:

– Я не ношу ботинки.

– Вижу. – Кэш опускает руку и гладит меня ладонью по икре. – И колготки тоже не носишь.

В горле у меня стоит комок и не дает дышать. По ногам ползут мурашки и забираются прямо в трусы.

Кэш смотрит на меня, его глаза горят. Я знаю, чего он хочет. И понимаю, что ему ясно: я хочу того же. Это видно по его глазам. У меня нет причин даже пытаться отрицать очевидное. Но что с этим делать?

Не находя выхода, я разворачиваюсь к барной стойке – прячу ноги подальше от рук Кэша. Он улыбается. Понимающе. Но не оставляет надежд.

Пока что.

Кэш допивает виски одним длинным глотком и поворачивается ко мне. Я отставляю пиво.

– Ты готова?

Объяснил бы суть вопроса!

Я киваю. Не знаю точно, на что согласилась, но каждый нерв в моем теле оживился от предвкушения.

– Пошли, – говорит Кэш, кивая и слабо улыбаясь. – Будем тебя спасать.

Удержаться не могу – улыбаюсь.

20

Кэш

Мы выходим из бара. Руки так и тянутся к Оливии. Не могу сдержаться. Ну, не так чтобы совсем. Она идет впереди, и я кладу ладонь ей на спину, пониже талии. Чувствую, как она вся сжалась от моего прикосновения. Не вздрогнула, а именно сжалась. Как будто я ударил ее слабым разрядом электрического тока. Как будто она чувствует то же, что и я. Могу поспорить на все свои деньги, что так и есть.