Звезда Чернобыль - Юлия Вознесенская

– Иваныч! Вот разодолжил, ну прямо уж и не ждал тебя!

Они обнялись.

– Знакомься, подруга моей жены из Ленинграда. А это Коля, шофер мой.

Анастасию посадили рядом с Колей, а с другой стороны ее соседкой оказалась бойкая женщина примерно одних с ней лет.

– Чего вам покушать положить? Гуся хотите? Баранинки? У нас сейчас мяса вдоволь. Говорят, оно неопасное, ну так мы режем, переводим домашность. Кормить-то нечем… А баклажанов желаете? А чего ж вы не выпьете за жениха с невестой? Пейте, пейте! Сейчас всем надо пить спиртное, оно от радиации защищает, все говорят…

Анастасия пригубила стопку. В ней оказался самогон, и она поперхнулась.

– А вы вот комгютиком запейте! У нас все бабы, что непьющие были, теперь самогонку с компотом пьют от радиации. Водку не завозят – борются. Ну, а мы уж запросто, по старинке выпьем за дорогих жениха и невесту.

Она лихо опрокинула стопку самогона, выдохнула воздух и закусила соленым огурцом. Потом привалилась к Анастасии и зашептала:

– Ой, что ж люди делают, из ума вышли – женятся и женятся. Как с цепи сорвались – торопятся. Свадьбы-то в наших краях всегда по осени. А тут уж четвертая свадьба, как с Чернобыля их привезли на нашу голову. Это какие же дети пойдут от этих свадеб, вы скажите мне! С квадратными, что ль, головками?

Анастасия терпеливо слушала соседку, рассеянно поддакивала. Хотела положить себе салата из огромной миски, но Алексей сделал ей знак глазами: «Нельзя!» Тогда Анастасия взяла кусок пирога, оказавшийся очень вкусным.

– А вот вареники, гости дорогие, варенички! – Из дома вышли женщины, неся огромную кастрюлю с варениками, от которой по саду пошел аппетитный запах. – Кому с творогом, кому с картошкой?

Анастасия вопросительно взглянула на Алексея. Он понял ее и громко сказал:

– Хозяюшки! Кто положит мне вареников с картошечкой?

Тогда и Анастасия попросила вареников с картошкой, хотя блюдо это оказалось ей незнакомым. Но вареники понравились, картошка была смешана с поджаренным луком и салом.

Произносили тосты за молодых, за родителей, прибывали новые гости – пили и за новых гостей. Потом появились два молодых парня с баянами. Начали петь хором украинские и русские песни. С песен перешли на пляски. Специально для этого хозяйка полила из лейки площадку перед домом Соседка шепнула Анастасии:

– Велено, чтоб везде, где пыль, – землю поливать.

Плясали и старые и молодые. Забавно было видеть, как ребята в джинсах лихо отплясывали гопака вместе с пожилыми гостями. Потом частушки запели. По мере того как гости хмелели, частушки становились все смелее и смелее, и вот уже звучали на последней грани пристойности.

В круг пляшущих выскочил парень в спортивных брюках и вылинявшей синей майке.

– Это Шлык! Ну, сейчас отмочит что-нибудь… – хихикнула соседка Анастасии.

Парень лихо прошелся по кругу и, остановившись возле баянистов, запел отчаянным голосом

У меня случилась драма,От меня сбежала дамаЯ сижу и крою матом:«Вот, что сделал мирный атом!»

Хохот покрыл его слова. А Шлык продолжал, на этот раз имитируя девичий голос.

Мой миленочек с Припяти,С ним намаешься в кровати.Когда с… щось не тэ,Я звертаюсь в МАГАТЭ!

Гости снова засмеялись, поглядывая при этом на жениха с невестой. Жених, побледнев, встал:

– А ну, кончайте музыку. Горилка стынет.

Баянисты оборвали частушечную мелодию и пошли к столу вместе с плясунами. Невеста украдкой вытирала слезы. Шлык куда-то исчез.

– Зачем же он такое поет при женихе с невестой? – спросила Анастасия соседку.

– Та ему ж все равно, он у нас отпетая головушка, – ответила та и, сделав круглые глаза, громким шепотом добавила: – Вин в зону ходит!

– В зону? Зачем?

– Как «зачем»? А там же дома, квартиры брошенные стоят. Ну он с дружками своими и подбирает, где что плохо лежит. И уж регентов этих нахватал, проверяли его недавно, сам просил. Теперь ему подавно все равно, как жить и чего петь.

Анастасия задумалась. Потом тихонько выбралась из-за стола и пошла в сад искать Шлыка.

Она нашла его под цветущими вишнями. Тут была своя компания: ребята и девушки сидели кружком и тихо пели под гитару. Мелодия была знакома Анастасии, что-то подобное пели ребята и в ее школе. Только слова были другие.

Гитарист пел:

Пыль по всей Европе расстилаетсяГриб стоит, не низок, не высок…

И все хором подхватили:

Скатертью, скатертьюСтронций аж стелетсяИ забирается под противогаз.Каждому, каждомуВ лучшее верится —Что обойдет его смерть на этот раз.

Когда молодежь допела свою песню, Анастасия подошла к ним и тронула Шлыка за плечо.

– Молодой человек, можно мне с вами поговорить?

Тот оглянулся и уставился на нее.

– Вы что, из новых училок? Что-то я вас не видел.

– И не могли видеть. Я из Ленинграда и у меня к вам очень серьезное дело. Отойдемте куда-нибудь.

Заинтересованный Шлык повел ее в другой угол сада. Там они уселись рядом на маленькой скамеечке возле бочки с водой для поливки. За нею их было не видно ни гостям, ни друзьям Шлыка. Первое, что сделала Анастасия, это достала из сумочки все имевшиеся при ней деньги, сняла с руки часы и вынула серьги из ушей.

– Это все, что у меня сейчас есть, но потом я смогу вам выслать еще из Ленинграда. А еще у меня есть сестра в Западной Германии, так что посылки оттуда вам обеспечены. А теперь послушайте, что мне от вас нужно…

Они проговорили не меньше получаса и разошлись. Анастасия тотчас пошла разговаривать с Алексеем.

– Ты куда пропала? Тут наш приятель из милиции приходил. Но, правда, вестей у него для тебя никаких нет. Разве что можешь считать проверенными Полесье и все села Иванковского района: там твоих нет.

– Я знала, Алеша, что так будет. И теперь у меня к тебе огромная просьба. Не спрашивай меня ни о чем и оставь на пару дней тут. У меня здесь дело. Кажется, есть еще одна возможность, и я ее использую.

– Сказать не можешь, в чем дело?

– Не могу. Один человек обещает мне помочь узнать что-нибудь об Алене. А как – это уже не моя, его тайна.

Алексей глубоко задумался. Потом взял Анастасию за руку.

– Настенька, я не хотел тебя тревожить, но мне не нравится твое состояние. Из-за этого мне не хочется оставлять тебя одну, мало ли что… Но обещай мне, по крайней мере, что когда вернешься в Киев, ты согласишься сделать электрокардиограмму.

– Обещаю, Алеша. Но ты не беспокойся: пока это нужно, сердце у меня будет тянуть. Я себя знаю.

– Ну, смотри. И все же побереги себя, пожалуйста. А когда за тобой приезжать?

– Завтра вечером Сможешь?

– Какой разговор! Приеду.

– Ну, а сейчас мы можем вернуться к столу. Хоть и похожа эта свадьба больше на поминки…

А свадьба продолжалась.

Земледельцы районов, что поблизости Чернобыльской АЭС, работают даже успешнее обычного.

«Правда Украины», 8 мая 1986 г.

В 30 километрах от АЭС жизнь идет своим чередом. И есть в ней все. И даже свадьбы.

«Советская Россия», 18 мая 1986 г.

– Мы приняли в селе Розважное 2100 человек из Чернобыля. Принимали очень-очень радостно.

– Интересно, а как молодежь?

– Нормально. Свадьба в районе, женятся.

– Когда справляли?

– 9 мая, в День Победы.

– Очень хороший день выбрали.

– Народ у нас бодрый, не паникуют, живут.

– Зато в Нью-Йорке паникуют.

– Нехай паникуют. У нас все абсолютно наоборот.

Московское радио, радиоперекличка корреспондентов Киева, Минска, Кишинева.

12 мая 1986 г., 12. 00

Звонок такого рода был единственным. На другом конце провода женский голос взволнованно спрашивал: «Где ваши дети? А, молчите! Значит, подкатила к вашему подъезду белая „Волга“ и увезла ваших сыновей в Крым. А наши-то здесь, в теснотище…» Еще раз напомним: редки, почти единичны случаи паники. Беда переживается достойно.

«Комсомольская правда», 1 мая 1986 г.

Рыдал навзрыд. Старался подавить плач – напрасно. Уронил голову на стол, закрыл лицо, бессильно ворошил седеющие волосы натруженными, от работы состарившимися пальцами. Горе у него, большое горе у этого немолодого рабочего из Припяти. Пожар на Чернобыльской атомной, срочная эвакуация. Как был в синем тренировочном костюме и домашних тапочках, так и повезли за несколько десятков километров в соседний Иванков. Думал, увозят на три-пять дней – обойдется. Не обошлось. А на руках уже давно и неизлечимо больная, мучительно угасающая старушка мама. Кто-то тронул за плечо, негромко проговорил что-то мягкое… Секретарь Припятского горкома комсомола Анелия Перковская помогала десяткам напуганных, растерявшихся.

«Комсомольская правда», 11 мая 1986 г.

Эвакуация из сел и деревень шла сложнее. Ни один колхозник не хотел уезжать в разгар весенних работ, многие еще не сознавали степени опасности.