Син Син Мин: Книга ни о чем - Бхагаван Раджниш

Если кто-то смотрит на вашу скорость, вы быстры, но если кто-то смотрит на то, что вы упускаете — вы медленны; чем быстрее вы идете, тем медленнее движетесь. Не ходите никуда! Будьте просто здесь — и вы немедленно достигнете. Никакое пространство не надо проходить, никакое время не надо преодолевать — просто будьте здесь. Сделайте «здесь и сейчас» вашей единственной мантрой,— и вам не надо ничего другого. Будьте здесь и сейчас, не ходите никуда, ни быстро, ни медленно.

Так случилось, что маленький мальчик пришел в школу очень-очень поздно. Он всегда приходил поздно. Учительница очень рассердилась и сказала: «Опять? Опять ты опоздал и даже пришел позднее, чем вчера. А я много раз делала тебе замечание. Ты не слушаешь».

Мальчик ответил: «Но было очень трудно. Видите, на улице дождь, и дорога такая скользкая от грязи, что когда я продвигался на один фут к школе, я поскальзывался на два назад. Там так скользко, что чем быстрее я старался идти, тем медленнее шел. Фактически, я шел в обратном направлении: один фут вперед и два назад».

Учительница сказал: «Ты очень умен, но тогда как ты пришел?»

Мальчик ответил: «Я просто начал идти домой, вот как».

Вы тоже на скользкой дороге, где чем быстрее идешь, тем медленнее скорость — ибо вы уходите прочь. Если кто-то смотрит на цель, тогда вы уходите в сторону. Ваша скорость опасна. Она против цели, ибо никакая скорость не нужна — вам надо просто остановиться и смотреть.

Люди приходят ко мне и говорят: «Когда мы станем просветленными? Когда?» Если я говорю «сейчас», они не могут мне поверить. А я говорю вам — сейчас. Вы пропускаете это «сейчас», затем другие «сейчас», но всегда — сейчас. Нет никакого другого времени.

Когда бы это ни произошло, это произойдет в «сейчас»; и где бы это ни произошло, это произойдет в здесь. Здесь и сейчас — это не два слова; это — как время и пространство — это не два слова. Эйнштейн использовал новый термин: «пространство-время». Он сделал одно слово из двух: «пространство-время», потому что научно обосновал, что время — это не что иное, как четвертое измерение пространства, поэтому нет необходимости использовать два слова.

«Здесь и сейчас» тоже не два слова. За тысячи лет до Эйнштейна такие мистики, как Сосан, осознавали это. Это «сейчас-здесь». Эти два слова Должны быть объединены — они едины, ибо «сейчас» — это не что иное, как измерение «здесь»,— четвертое измерение. «Сейчас-здесь» — это одно слово.

И когда бы это ни происходило, это произойдет в «сейчас-здесь». Это может произойти прямо сейчас — не надо ждать, но вы боязливы и нерешительны. Это создает проблему.

Что значит быть боязливым? Какова ситуация внутри, когда вы боитесь? Вы хотите этого и вы также не хотите этого. В этом ситуация боязливого ума: он хочет идти и он не хочет идти, потому что боится. Он хотел бы, но он не уверен, он нерешителен.

Иисус всегда использовал слово «страх» в противоположность вере — много раз. Он никогда не использовал «недоверие» или «неверие» в противоположность вере — он всегда использовал слово «страх» в противоположность вере. Он говорил, что те, кто не боятся, становятся верующими, ибо вера — это решение, вера — это решительность, полная решимость — вы полностью входите в нее. Это вера без ничего позади, безусловность — это не может быть взято назад. Если вы полностью вошли, кто возьмет это назад?

Вера абсолютна. Если вы входите в нее — вы входите в нее. Вы не можете выйти из нее — кто выйдет из нее? Нет никого, стоящего позади, чтобы вытащить вас обратно. Это прыжок в пропасть, и Иисус полностью прав в том, что он сделал страх антонимом веры. Никто никогда этого не делал, но он абсолютно прав, ибо он не интересовался внешним языком — он занимался языком внутреннего бытия.

Именно страх не позволяет вам войти в веру, это не недоверие. Помните: это не недоверие. Помните: это не недоверие удерживает вас от движения в веру — это страх.

Конечно, вы рационализируете ваш страх. Вы прячете его в слова и говорите: «Я скептичен, я сомневаюсь. Как я могу двигаться, если я не убежден полностью?» Но посмотрите глубже внутрь себя и вы обнаружите страх.

Страх означает то, что половина вас хочет идти, а половина не хочет идти. Половина подстегивается неизвестным, она услышала зов, призыв, а половина, боясь неизвестного, цепляется за известное, ибо известное — это известное: в нем нет страха.

Вы делаете что-то, и это что-то стало известным. Если вы хотите теперь приступить к новой работе, к новой модели жизни, новым привычкам, новому стилю, тогда половина вас цепляется за известное. Она говорит: «Не двигайся! Кто знает, это, возможно, хуже, чем было. И если ты пошел, ты не сможешь вернуться». Поэтому половина говорит: «Цепляйся».

Эта половина принадлежит прошлому, потому что прошлое известно, это память. А другая половина всегда волнуется, она чувствует зов двигаться по неизвестному пути через непройденное — ибо нечто новое может стать экстатичным.

Вот это страх — вы разделены. Страх разделяет вас, и если вы разделены, то присутствует нерешительность. Вы делаете один шаг к неизвестному, другой шаг остается в прошлом, в могиле прошлого. Затем вы останавливаетесь, ибо никто не может двигаться одной ногой, никто не может двигаться одной ступней. Вы должны внести в это оба ваших крыла, обе ваши части — только тогда вы можете двигаться.

Нерешительность — и вы встали; каждый застывает — в этом проблема, в этом беспокойство. Вы застыли и не можете двигаться. Жизнь продолжает течь, а вы стали скалоподобны, тверды, стали пленником прошлого.

Но те, чьи взгляды ограничены —

боязливы и нерешительны,

и чем сильнее они спешат, тем медленнее идут.

Вся их жизнь противоречива. Они делают что-то одной рукой и тут же ломают это другой — они нерешительны. С одной стороны, вы любите человека, с другой — ненавидите. С одной стороны, вы.создаете любовь, с другой — сеете зерна ненависти. И вы никогда не видите, что творите.

Только вчера вечером я беседовал с одним человеком о тайном монастыре в Бухаре. Гурджиев жил в этом монастыре не менее шести лет. Он обучился многим техникам от этой суфийской школы. Одна из этих техник все еще используется в этом монастыре.

Техника эта очень красива: когда человек поступает в монастырь и становится учеником, ему дают плакатик, знак. На одной стороне написано: «Я отрицателен, пожалуйста, не принимайте меня всерьез; если я говорю что-то не то, я на самом деле говорю это не вам; из-за того, что я отрицателен, я наполнен ненавистью, гневом, депрессией, и если я что-то делаю, то из-за моей отрицательности, а не потому, что вы неправы».

На другой стороне плаката написано: «Я положителен, я в состоянии любви и аффекта; пожалуйста, не принимайте меня всерьез; если я говорю, что вы красивы, я не говорю нечто о вас — я чувствую себя возвышенно».

Когда человек чувствует, что настроение меняется, он меняет свой плакатик: согласно тому, каков человек в данный момент, он поворачивает свой плакатик нужной стороной наружу. И многое происходит от этого, ибо никто не принимает его всерьез. Люди смеются из-за того, что он отрицателен.

Если кого-то тошнит и рвет — отлично. Его не стошнит на вас, он ничего в вас не бросает. Он выбрасывает нечто, что мешает ему. И только когда это деление прекращается, ученик приходит к Мастеру и говорит: «Я ни то, ни это. Теперь я ни отрицателен, ни положителен — все утихло и оба моих крыла стали одним, теперь я един»,— только тогда плакатик снимается.

Момент, когда плакат снимается — это момент просветления: тогда вы есть Целое. Иначе вы всегда противоречите себе и поэтому чувствуете несчастье и тревогу и думаете: «Что со мной происходит?» Ничего с вами не происходит. С одной стороны, вы делаете что-то хорошее, с другой вы немедленно делаете что-то плохое — немедленно, чтобы разрушить другую сторону, которая ушла вперед. Из-за того, что вы нерешительны, вы разделены.

Одна часть вас цепляется за старые привычки, другая часть хочет двигаться в неизвестное. Одна часть хочет цепляться за мир, другая часть хочет стать птицей и лететь в непознанное небо божественного — или в саму божественность существования. Тогда вы застываете.

Постарайтесь это увидеть. Это трудно, ибо вы никогда не пытались это увидеть, а иначе это вообще не трудно — ни трудно, ни легко. Просто увидьте, что вы делаете с собой и с другими.

Все, что вы делаете половинчато, принесет вам несчастье. Застыв, вы упадете — и упадете в ад. Ад — это место, где люди застыли, а рай — это место, где каждый движется: они не замерзли. Ад — это место, где нет свободы; рай — это свобода.

Индуисты называют конечное состояние мокша, абсолютная свобода. Никто нигде не застыл, каждый плывет, как река, как птица в воздухе: бесконечное небо повсюду вокруг, безразличное ко всему.